Венгрия, претендовавшая на Словакию и Подкарпатскую Русь (ПР), в период мюнхенского кризиса однако не осмелилась прямо на территориальные захваты. Она предпочла пока осторожную позицию стороннего наблюдателя, хотя и была весьма разочарована тем, что в Мюнхене вопрос относительно венгерского меньшинства в Чехословакии не был решен аналогично судетскому. 4 октября 1938 г. Италия заявила о поддержке территориальных претензий Венгрии к ЧСР[391]. 6 октября их правительства начали переговоры по этому вопросу, закончившиеся безрезультатно. Арбитрами в споре теперь уже без участия Англии и Франции выступили Германия и Италия. В результате так называемого первого Венского арбитража (2 ноября 1938 г.) Венгрии были переданы наиболее плодотворные южные районы Словакии, населенные преимущественно венграми, и более развитая в экономическом отношении часть Подкарпатской Руси с городами Ужгород, Берегово, Мукачево. Всего Венгрия получила 11 927 кв. км с населением свыше 1 млн человек[392]. М. Хорти, регент Венгрии, был благодарен Гитлеру и Муссолини за поддержку ее требований. 16 января венгерский министр иностранных дел И. Чаки от имени регента заявил Гитлеру, что «Германия может рассчитывать на Венгрию как на преданнейшего друга»[393]. Первый Венский арбитраж стал после Мюнхена еще одной ступенью на пути к окончательной ликвидации Чехословакии. Но Будапешт не собирался довольствоваться достигнутым. Его планы простирались дальше и состояли в претензии на восстановление «Великой Венгрии» в границах «Короны св. Стефана», составной частью которой прежде являлись Словакия и Угорская (Подкарпатская) Русь.
В этих частях версальской Чехословакии с самого начала ее существования имелись политические силы, заинтересованные либо в ослаблении связи с Прагой, либо в полном разрыве с ЧСР. На них то, уже после Мюнхена, и делал ставку Гитлер в своем стремлении «взорвать» Чехословакию изнутри. Как и ранее, гитлеровская пропаганда продолжала убеждать мир в ее нежизнеспособности, что теперь уже более походило на правду.
Оккупация чехословацких территорий, определенных Мюнхенским соглашением, как и планировалось, завершилась в течение десяти дней. При этом новые границы Чехословакии во многих случаях не соответствовали этнографическому принципу: Германия захватила и районы с чешским населением (более 1 млн), имевшие важное военно-стратегическое и экономическое значение. Например, немецкие войска заняли электростанцию в Эрвенице, снабжавшую энергией Прагу, водохранилище в Бржезове, обеспечивавшее водой Брно. Прага оказалась в 35 км от новой границы, Пльзень, крупнейший центр военной промышленности — в 3 км, столица Моравии Брно — в 15 км, центр угольного бассейна и металлургической промышленности Моравска Острава — в 1 км. Новые границы перерезали жизненно важные для страны железнодорожные и шоссейные магистрали[394]. Жизнеспособность территориально урезанной, экономически и в военном отношении чрезвычайно ослабленной Чехословакии была поставлена под угрозу. Министр иностранных дел чехословацкого правительства К. Крофта в беседе с советским полпредом в Праге С. С. Александровским 3 октября 1938 г. с горечью заявил: «Чехословакия превращена в фикцию, государство без всякого значения, без собственной линии поведения. Недалеко то время, когда она превратиться в безвольный придаток Германии»[395]. Это утверждение вскоре стало реальностью.
5 октября под сильным давлением Берлина Э. Бенеш сложил с себя президентские полномочия и 22 октября эмигрировал в Великобританию, откуда вскоре переехал в США. 30 ноября состоялись президентские выборы, на которых новым главой государства был избран Э. Гаха, занимавший ранее пост президента Верховного суда. 1 декабря он назначил новое правительство во главе с Р. Бераном. Министром иностранных дел стал германофил Ф. Хвалковский. В Словакии и Подкарпатской Руси активизировались сепаратистские силы. В ноябре 1938 г. Национальное собрание ЧСР утвердило закон об их автономии. Государство, фактически ставшее асимметричной федерацией, официально стало называться Чехо-Словакия (Ч-С), Чехо-Словацкая республика (Ч-СР)[396]. В Словакии и Подкарпатской Руси были образованы национальные правительства: в первой — во главе с монсеньором И. Тисо, во второй — сначала с русинским политиком А. Броди, затем с украинофилом А. Волошиным. Новые власти обнаруживали все большую тенденцию действовать самостоятельно как внутри, так и вне страны, не считаясь с желаниями Праги. Это, несомненно, было на руку Гитлеру, который всячески поддерживал и подогревал эти стремления, используя их в своей политической игре и с Чехо-Словакией, и с Венгрией, и с Польшей. Что касается внешнеполитических устремлений руководителей новых автономий, то Тисо первое время ориентировался на Прагу, предпочитая сохранить Словакию в составе Ч-СР, Броди глядел в сторону Будапешта, Волошин — Берлина, а видный словацкий политик К. Сидор — Варшавы.
Волошин, резиденцией которого стал г. Хуст, вынашивал идею создания самостоятельного украинского государства под названием Карпатская Украина (КУ). Это наименование ПР и было введено его распоряжением от 30 декабря 1938 г. (Ранее, с середины 20-х годов это название употреблялось коммунистами и Коминтерном, а также украинскими националистами. По мнению И. Попа оно не имело исторических традиций в ПР[397]). Официальным языком здесь стал украинский язык. Волошин и его сторонники разрабатывали грандиозные планы превращения КУ в своего рода «украинский Пьемонт»[398], согласно которым она должна была стать центром объединения украинцев из Польши, Румынии и Советского Союза. И все это — при поддержке и под протекторатом нацистской Германии. Гитлер не возражал против такого проекта, согласившись и с переименованием ПР в Карпатскую Украину[399]. Однако ни Польша, ни Венгрия, ни Румыния идею создания «Великой Украины» не поддерживали. Польша, имевшая значительный украинский анклав (Восточная Галиция), опасалась в случае реализации этой идеи за свою целостность.
Варшава предпочитала видеть ПР в составе Венгрии, чтобы установить таким образом с последней общую границу и создать под собственным руководством «интермариум» — блок малых и средних государств между Балтийским и Черным морями, что создало бы условие для проведения великодержавной политики Польши и установления в Карпатах вала против проникновения большевизма в Европу[400]. При этом польская дипломатия постоянно акцентировала внимание Германии на антисоветской направленности будущего образования. Будапешт, естественно, не возражал против этих планов Варшавы[401].
Однако Гитлер пока еще не принял окончательного решения в отношении того, как лучше расправиться с урезанной Чехо-Словакией, и обдумывал будущее Словакии и Подкарпатья. В октябре Хвалковский первый раз посетил Берлин в новом ранге. Беседуя с Александровским 22 октября, он рассказал, что встреча с Гитлером «превратилась в получасовую лекцию, во время которой Хвалковский якобы мог поставить единственный вопрос: может ли он сказать в Праге, что у Гитлера нет намерений посягать на оставшуюся часть Чехословакии? Гитлер ответил, что намерен установить с Чехословакией хорошие отношения, но буквально добавил, что если заметит попытку работать против него, то уничтожит Чехословакию в течение нескольких часов»[402].
