В Касабланке руководителями Англии и США было решено: по завершении операции в Северной Африке провести операцию «Хаски» — высадку англо-американских войск в Сицилии, вывести из войны Италию и осуществлять последующие операции в Средиземном море. Тем самым высадка англо-американских войск в Северной Франции и, следовательно, создание реального второго фронта вновь откладывались.

В основных вопросах союзной стратегии во второй мировой войне конференция в Касабланке была совершенно бесплодной. По словам Ральфа Ингерсолла, «конференция в Касабланке мучительно тужилась… и наконец родила сицилийскую мышь»[652].

Уже в момент принятия весьма скромных планов военных операций в Италии было ясно, что они недостаточны.

11 мая 1943 г. состоялась новая встреча Черчилля и Рузвельта в Вашингтоне. На следующий день начались совещания. Главная задача, поставленная Черчиллем и его советниками, заключалась в том, чтобы окончательно похоронить план высадки английских и американских войск в Западной Европе в 1943 г. Без особого труда англичанам удалось убедить в этом своих американских собеседников, тем более что предварительная договоренность уже была достигнута в Касабланке.

В Вашингтоне принимается решение, «откладывающее англо-американское вторжение в Западную Европу на весну 1944 года»[653]. Объединенный комитет начальников штабов запланировал открытие второго фронта в Европе на 1 мая 1944 г. Вашингтонские решения позволяли фашистской Германии по-прежнему держать основные силы на Восточном фронте и пополнять их.

Это ваше решение, указывалось в послании главы Советского правительства Рузвельту, «создает исключительные трудности для Советского Союза, уже два года ведущего войну с главными силами Германии и ее сателлитов с крайним напряжением всех своих сил…»[654].

Советское правительство энергично протестовало против нового грубого нарушения межсоюзнических обязательств. «Нельзя забывать того, — указывалось в послании главы Советского правительства Черчиллю, — что речь идет о сохранении миллионов жизней в оккупированных районах Западной Европы и России и о сокращении колоссальных жертв советских армий, в сравнении с которыми жертвы англо-американских войск составляют небольшую величину»[655].

Подобная политика Англии и США — политика саботажа уже принятых решений — подвергала серьезному испытанию доверие Советского правительства к союзникам и могла «иметь тяжелые последствия для дальнейшего хода войны»[656].

Советское правительство не могло примириться с игнорированием жизненных интересов советского народа в войне против общего врага. Оно временно отозвало в тот период своих послов из Лондона и Вашингтона, что было расценено в Англии и США как протест против политики руководителей этих стран [657].

10 июля 1943 г. начались англо-американские операции в Сицилии. Они были сугубо локальными: здесь находились всего две немецкие и четыре итальянские дивизии. При высадке 8-й британской армии и 7-й армии США итальянцы практически не оказывали сопротивления. По свидетельству Черчилля, при занятии острова Пантеллерия пострадал только один солдат, да и то от укуса мула. Итальянский гарнизон острова Лампедузы сдался одному союзному летчику, приземлившемуся на острове из-за нехватки бензина. Тем не менее кампания в Сицилии тянулась целых 38 дней.

Если политические деятели Англии и США грубо нарушали межсоюзнические обязательства по отношению к СССР, всячески оттягивая открытие второго фронта в Европе, предпринимая в то же время попытки сепаратного сговора с фашистской Германией, то народы этих стран требовали от своих правительств немедленно согласовать политическую и военную стратегию стран — участниц антифашистской коалиции и открыть второй фронт в Европе. Трудящиеся Англии, США, руководимые компартиями, понимали: каждый день отсрочки открытия второго фронта влечет за собой новые и новые человеческие жертвы, новые страдания советского народа и всех порабощенных фашизмом народов.

Движение за оказание помощи советскому народу путем открытия второго фронта получило такое развитие в Англии и США, что его можно назвать всенародным. Английские и американские солдаты горели желанием сражаться с врагом, и «не только ради русских, но и ради самих себя».

В Лондоне и Вашингтоне, Ливерпуле и Нью-Йорке, Бирмингеме и Чикаго, Глазго и Бостоне и во многих других городах и селениях Англии и США проводились массовые митинги, руководимые компартиями и другими рабочими организациями.

«Открытие второго фронта в Западной Европе, — говорилось в резолюции английской компартии, — является прямой обязанностью английского и американского народов… Народ требует от правительства наступательной стратегии и смелого руководства…»[658] Во время посещения Черчиллем авиационного завода в Дэхевиленде рабочие вручили ему заявление: «Рабочие нашего завода хотят, чтобы второй фронт был открыт без задержки… Мы считаем: против второго фронта возражают определенные реакционные элементы, занимающие высокие посты и стремящиеся к сделке с Гитлером»[659]. Заявление свидетельствовало о политической зрелости рабочих, понимавших, кто и почему саботировал второй фронт.

Особенно усиливается борьба трудящихся Англии и США за открытие второго фронта в Европе летом и осенью 1943 г. в связи с успешным наступлением Красной Армии и операциями союзников в Средиземноморском бассейне. «Совместный удар, — писала английская газета „Рейнольдс ньюс“, — обеспечил бы победу в этом (1943.— Ф. В.) году»[660].

Даже консервативная печать Англии и США признавала вопреки заявлениям Черчилля: все готово для открытия второго фронта. «Четыре армии ожидают момента для нанесения решающего удара… — писала газета „Дейли мейл“. — Планы разработаны, материалы сконцентрированы, пушки наведены, люди готовы. Все обеспечено для самой грандиозной экспедиции в истории»[661].

Советское правительство считало: «Условия для открытия второго фронта в Западной Европе на протяжении 1943 года не только не ухудшились, а, напротив, значительно улучшились»

Зимнее наступление Красной Армии 1942/43 г. поставило немецко-фашистские армии на грань катастрофы. Однако, пользуясь отсутствием второго фронта в Европе, летом 1943 г. гитлеровское командование, сосредоточив в районе Орла и Белгорода 38 дивизий, надеялось в ходе стремительного наступления окружить и уничтожить советские войска на Курской дуге, а затем начать наступление на Москву. Ставка Советского Верховного Главнокомандования своевременно получила информацию об этих замыслах.

Отбив наступление противника, советские войска перешли в решительное контрнаступление и 5 августа 1943 г. освободили от захватчиков Орел и Белгород.

Победа под Курском и выход советских войск к Днепру завершили коренной перелом в ходе Великой Отечественной войны. К ноябрю 1943 г. было освобождено почти две трети советской земли, захваченной гитлеровцами. Победа под Курском предвещала военную катастрофу фашистской Германии.

По мере того как ширилось наступление Красной Армии, в правящих кругах Англии и США росло беспокойство, что СССР и без их помощи сможет разгромить фашистскую Германию и освободит народы Европы. Теперь уже они стали опасаться, как бы не опоздать со вторым фронтом[662].