Если вы будете просто говорить и пользоваться словами, но в этих словах не будет тишины, ваши слова будут подобными мертвым камням. Они могут ударить кого-то по голове, вы можете спорить с ними, но вы не можете преобразить. В них нет того качества тишины, которая приводит к преображению. Когда в слове есть тишина, когда тишина есть в глубине этого слова, когда слово лучится тишиной, оно приводит к преображению. Тогда оно становится Евангелием, благой вестью. И если в гаком случае кто-то говорит что-то, и в его словах есть тишина, его слова не падают на вас, как мертвые камни, они осыпают вас подобно цветам. Они также попадают в вас, но они также гладят вас, ласкают, они идут глубже, потому что вы можете быть чувствительными к ним, и они достигают самых глубин вашего сердца. Потому что как вы можете защититься от этого? Вы не можете защититься от этого.
Поэтому помните, все мистики пели, танцевали, праздновали. Они постоянно говорили: «Мы не можем сказать этого», - но вместе с тем они говорили об этом.
Есть отличие между тем, как говорить. Когда вы говорите, не зная, это просто мусор, просто наслоения слов, в них нет души, это труп, он не живой. Эти слова воняют, они воняют смертью. В них нет биения жизни. Когда вы знаете, когда вы испытали, когда вы упали в эту пропасть по имени Бог, когда вы преображены благодаря сдаче, когда вы полностью погружены в нее, когда каждая ваша клетка погружена в Него, тогда вы можете сказать, но ваши слова - это не просто слова. Они несут тишину. Это средство для тишины, это жест тишины. У нас есть особое название для этого на Востоке: Махамудра - великий жест.
Посмотрите на мою руку, она пуста, если за ней нет никого, кто испытал, жест руки становится обыкновенным жестом. Но если за ней стоит кто-то, кто испытал, тогда движение этой руки становится великим жестом, махамудрой. И тогда обычная рука становится необычной. Тогда обычные слова перестают быть обычными словами. Вы не можете взять словарь, и найти смысл. Когда слово полно тишины, вам придется погрузиться внутрь, чтобы найти его смысл, вы не можете найти его в словаре или библиотеке. Вам придется погрузиться в себя. И смысл вы можете найти в вашем опыте.
Слова человека, который знает, полны смысла, они наполнены великим благоуханием. Вам нужно прочитать их в глубине вашего бытия, в глубоком святилище вашего бытия.
Истина трансцендентальна, она трансцендентальна по отношению ко всей двойственности. И поэтому те, кто говорит, что истина не может быть высказана, говорят только половину истины, а те, кто говорит, что истина может быть высказана только тишиной, также говорят только половину истины.
Дзэн приносит всю истину в мир. Дзэн - это великое благословение в мире, он приносит всю истину.
И вся истина такова: истина не может быть высказана, но вместе с тем, она может быть высказана. Если ее нельзя высказать, ее можно показать, обозначить. Обычная двойственность остается позади. Мы всегда перемещаемся от одной противоположности к другой. Иногда мы говорим: «Да, ее можно высказать», - это одна противоположность. Но потом мы понимаем: «Но как ее можно высказать?» - и это другая противоположность. Тогда мы молчим, но потом мы снова понимаем, что нечто остается: «Да, ее можно высказать». Таким образом, она продолжает вращаться, крутится.
Дзэн говорит, что истина трансцендентальна, трансцендентальна ко всей двойственности. Двойственность мира и тишины также должна быть преодолена.
Библия говорит, что в начале было слово. Веды говорят, что в начале была тишина, вечная тишина, эта тишина висела над морем, и было темно. Библия говорит также, что было слово. Первое, что случилось в существовании, было слово. Бог сказал: «Да будет свет», - и появился свет. Это две половинки истины.
Люди дзэн не написали ни одной Библии, Веды, они никогда даже не будут пытаться этого сделать, потому что они не верят в писания. Они говорят, что это выше писаний, это выходит за пределы всех писаний. Но если бы им пришлось когда-нибудь написать Библию, или если бы их заставили это сделать, как например, Лао-Цзы однажды заставили написать Дао Де Дзин, потому что король не позволял ему покинуть страну до тех пор, пока он не запишет свои переживания.
Лао-Цзы хотел отправиться в Гималаи, и умереть там, определенно нельзя найти места для смерти, красивее этого. Эти вечные вершины, эти покрытые снегом девственные шапки гор, где можно найти лучше места, чтобы исчезнуть в Боге? Где лучше это сделать? Он хотел отправиться туда, он был очень стар, и он хотел отправиться в Гималаи, чтобы отдохнуть и исчезнуть там, чтобы никто никогда не знал о нем. Он хотел исчезнуть полностью в одиночестве, он хотел, чтобы его смерть произошла в уединении.
А смерть требует уединения. Никто другой не может быть с вами, когда вы умираете, она полностью внутреннее событие. И поэтому он хотел исчезнуть, покинуть толпу. Он боялся того, что слишком много людей будут окружать его, и его смерть превратится в публичное шоу.
Но король настаивал: Сначала ты должен написать все, что познал!» И он приказал своим охранникам на границе, чтобы они не выпускали его из страны: «Этому человеку нельзя позволить покинуть нашу страну». И поэтому его поймали на границе, и три дня он сидел под арестом, и писал Дао Де Дзин.
Если дзэнского мастера заставить писать Библию, Веду, дзэнский мастер может написать, что в начале была песня, не слово и не тишина, но песня. Была песня в начале, Бог пел и танцевал. Он не говорил: «Да будет свет». Он просто пел и танцевал. И этот танец стал началом творения.
Этот танец продолжается. Этот танец составляет существование.
Песня несет в себе тайну, потому что это встреча, союз противоположностей. В песне есть звук и тишина. Песня говорит что-то, но говорит таким образом, что вы не можете ухватить этого. Не стоит думать, что она ни о чем не говорит. Она делает многое открытым, но вы не можете ухватить этого, вы не можете просто завладеть этим. Если вы попытаетесь ухватить это, вы уничтожите. Вы не можете схватить песню в кулак, иначе вы уничтожите песню. Она слишком тонкая, вы не можете быть с ней такими грубыми. Песню нужно хранить в сердце, а не в кулаке. Ваше отношение к песне должно быть восприимчивым, а не агрессивным. Вы можете зажать споры в кулаке, потому что они тупые, твердые, как скалы, с ними ничего не будет. Вы можете хранить споры, владеть ими. вы можете накапливать их в себе. Эго очень сильно наслаждается спорами, доказательствами, логикой, философиями. Эго чувствует себя крайне наполненным этим: «Я столько знаю!»
К песне нельзя так относиться. Эго не может владеть песней. Песня может проникнуть в ваше бытие, но эго должно для этого дать ей дорогу.
Если эго будет стоять между ними, песня будет уничтожена. Вы можете получить ее частями, и вы можете начать объяснять эти части, но вы у пустить ее в целом. А она была этой целостностью.
Вы не можете думать о песне. Если вы начнете думать о песне, вы уже упустили. Когда вы будете слушать музыку, как вы будете слушать? Примешиваете ли вы ум к этому слушанию? Если вы начнете примешивать ум, куда денется музыка? Музыка и ум не могут существовать вместе. В этом заключена тайна музыки: вам приходится отложить ум в сторону. Вы не можете спорить с музыкой, вы не можете кивать головой в согласии или несогласии. Вы не можете сказать: «Да, я согласен, - или, - нет, я не согласен!» Нет вопроса о том, чтобы соглашаться или не соглашаться. С музыкой вы просто становитесь едиными. Если вы хотите почувствовать это, вам придется отложить голову в сторону. Сердце должно быть открытым к ней. Она попадает прямо в сердце. Она падает в сердце дождем. Она помогает цвести сердцу, открыться и цвести. Это питание для внутреннего лотоса.
Люди дзэн скажут: «В начале была песня, Бог пел ее и танцевал, и с тех пор Он только тем занимался!» Каждое мгновение есть танец. Посмотрите вокруг. Неужели вы не можете услышать пение птиц? Но это не только птицы, пусть вас не обманывает их пение. Это не птицы, это Бог поет, Бог всех начал, потому что Он всегда стоит в начале. Каждое мгновение это начало. Никогда не думайте, что начало было где-то в прошлом, это мгновение - начало, всегда есть начало, и никогда нет конца. Бог поет.
