Когда фильм вышел на экраны, отклик на Хана был ошеломляюще одобрительным — аудитория явно нашла в нем злодея, которого можно было с огромным удовольствием ненавидеть! (Интересная мелочь — в роли Хана Монтальбан носил костюм, открывающий грудную клетку, которая была настолько впечатляюще развита, что многие зрители заговорили о том, что, мол, она накладная. Я тут, чтоб сказать вам — абсолютно нет! Это были собственные монтальбановские завидные мышцы.)

_{^{Рикардо Монтальбан в роли Хана}}

Нам также страшно повезло заполучить в фильм Меррита Баттрика и Кёрсти Элли. Меррит был многообещающим молодым актером, который очень серьезно относился к своей работе — и которому досталась очень трудная задача исполнять сына Кирка, Дэвида. Представление давно потерянных родственников — заковыристый трюк, который часто не удается. Однако, я думаю, финальная сцена Меррита с Кирком оказалась вполне тем, что надо. Их взаимодействие было вполне трогательным, и отношения отца с сыном, если бы им уделили больше внимания в следующих фильмах, могли бы развиваться весьма успешно. Но подобной возможности так и не возникло: судьба персонажа по имени Дэвид приняла в резкий и трагический оборот в «Звездном пути- II», и жизнь Меррита Баттрика вскоре самым печальным образом стала подражанием искусству.

Кёрсти Элли была выбрана на роль юной полувулканки, Саавик, и ее игра — или, будет правильнее сказать, присутствие — было просто потрясающим. Как она сама говаривала, она была «зеленей капусты», и фактически не играла. Конечно, ей никогда не приходилось работать перед камерами. Но реплики она подавала, как бывалый профи. Мне так и не довелось познакомиться с Кёрсти как следует, и, несомненно, я много потерял. И, к сожалению, в результате разрыва общения (о котором я расскажу позже), это стало ее первым и последним появлением у нас.

_{^{Саавик (Кёрсти Элли) со своим наставником в СТ-ГХ}}

Я был рад работать с такими замечательно талантливыми приглашенными актерами и вдохновлен возможностью работать с постоянным составом «Звездного пути» вновь. И я, конечно, чувствовал себя гораздо уютней среди декораций СТ-ГХ, чем СТ-ТМП, и обрадовался, когда в понедельник утром приступил к работе после выходных, а самая первая моя сцена оказалась с Биллом Шатнером.

И вот они мы, два старых космофлотских приятеля, опять чешем языками! Все сомнения и тревоги, которые у меня были в первый день, полностью рассеялись. Мы немедленно вернулись к отличному взаимопониманию. Когда я смотрю фильм сейчас, меня согревает идущее с экрана чувство простого товарищества между Биллом, ДеКелли и мной. Билл в роли Кирка в этом фильме вступает в зрелый возраст — собственно, даже чересчур зрелый — и предается меланхолии по этому поводу, что Билл очень хорошо сыграл.

И, как я уже говорил — особенно день открытия звезды ДеКелли на голливудской Аллее Славы — Де — это тот краеугольный камень, на котором во многом держится «Звездный путь». В первых сценах с Биллом в СТ-ГХ, спокойствие и поддержка Де отличаются такой простой и честной манерой, которая напоминает мне «великих немых» вроде Генри Фонды и Гэри Купера. Момент в комнате капитана Кирка, когда он советует мрачному Кирку: «Верни себе командование прежде, чем и вправду состаришься!», отличается кристальной ясностью и силой.

Добавьте сюда те достоинства, которые всегда приносили в «Звездный путь» Джимми Доуэн, Нишель Николс и Джордж Таккей. Уолтер Кениг также отлично потрудился, на пару с Полом Уинфилдом, в сценах, где Хан принуждает их с помощью пытки предать Кирка.

Кстати об этих сценах. Мне хочется думать, что я избавил Уолтера от небольшой неловкости. Видите ли, в фильме Хан пытает Чехова, запуская ему в ухо этого ну правда очень мерзкого на вид «альфакитянского угря», который делает с мозгами бедолаги Чехова Бог знает что. Ну вот, после спасения и избавления от угря, Чехов возвращается на свой пост на мостике «Энтерпрайза» со словами: «Не нужен ли вам еще один помощник, капитан?»

При репетиции появления костюмеры решили, что ухо его должно быть перевязано. Так что, когда Уолтер вступил в декорации мостика, поверх уха у него красовался конусообразный белый объект, торчащий вершинкой в сторону. Кусок белой резинки поперек лба удерживал это хитроумное сооружение на месте.

Выглядело оно довольно глупо, и, когда я присмотрелся повнимательней, то понял, что это именно то, что кажется — чашечка от лифчика! Подкладка из бюстгальтера! Пару репетиций я сдерживался, рассчитывая, что Ник Мейер или хоть кто-нибудь что-нибудь да скажет, но, похоже, никто ничего не замечал. В конце концов, подошло время снимать сцену, и мне пришлось высказаться. Прежде, чем заработали камеры, я произнес:

— Ник, можно задать вопрос?

Съемочная площадка погрузилась в тишину, когда Ник выжидающе обернулся ко мне.

— А почему, — спросил я, — у Уолтера на ухе лифчик?

Все развернулись и уставились прямо на Уолтера и подкладку, будто впервые узрев дурацкую конструкцию — и по площадке прокатился громовой хохот. Ник согласился, что в 23 веке медицина должна быть достаточно развита, чтоб позволить докторам распылять из баллончика искусственную кожу. В лифчиках для ушей определенно не было необходимости.

И Уолтер, и его ухо вздохнули с облегчением.

Съемки СТ-ГХ шли по графику, дни и недели пролетали без происшествий. В каком-то смысле съемки казались почти рутиной — в отличие от атмосферы при создании оригинального сериала. Работа доставляла удовлетворение, история была сильной. По мере развития сюжета, классическая тема обозначалась все четче: месть и ненависть идут по кругу и оставляют за собой все больше и больше разрушений. Было снято много горьких сцен, раскрывающих последствия гнева, упомянутого в названии — имущество разрушалось, люди гибли. В одной душераздирающей сцене юный племянник Скотти, кадет, который вызывал у него столько радости и гордости, лежал мертвым на руках у Скотти. Линия исполнения Джимми Доуэна была просто безупречной.

В своем жестоком преследовании Кирка Хан запускает устройство «Генезис». По иронии, его мощная созидательная сила, направленная против живых, уничтожает все на своем пути — а «Энтерпрайз», израненный в бою, слишком поврежден, чтобы убраться с дороги.

Вскоре подошло время для вклада Спока в общее дело. До этого времени обязанности его в фильме были весьма формальными, ограничиваясь парой-другой случайных советов. Ну, вот и пришла вулканцу пора отрабатывать зарплату — в тот момент, когда Кирк вызывает инженерную, чтоб сказать: «Скотти, мне нужна сверхсветовая скорость через три минуты — или мы все мертвы».

В ответ приходят дурные новости — и Спок бросается на амбразуру. Он понимает, что единственный способ спасти корабль — вручную разобраться с радиоактивным материалом, который настолько смертоносен, что ни один человек не сможет прожить достаточно долго, чтоб суметь разрешить задачу.

Но, возможно, какому-нибудь вулканцу это удалось бы…

Следующим нескольким минутам «Гнева Хана» было суждено стать одним из самых берущих за душу моментов «Звездного пути».

Несколькими месяцами ранее, в набросках сценария, смерть Спока происходила гораздо раньше, в первой половине фильма — в стиле «Психо», как уже было сказано (как и с Джанет Ли, с вулканцем предполагалось расправиться быстро и внезапно, практически в самом начале фильма). Та же самая радиационная камера, то же самое самопожертвование, которое спасает «Энтерпрайз» от той же самой судьбы, но никакой настоящей привязки к остальному сюжету «Хана». Но Харви и Ник решили — весьма мудро, я думаю — что фильм может не оправиться от трагедии, так что они перенесли сцену к концу истории. Появляясь там, где она расположена сейчас, смерть Спока выглядит подобающе и вполне на своем месте.