Я изложил вышеупомянутые сомнения Джону, и он согласился переписать сцену в том ключе, что Спок сражается с эффектами вируса, а затем спешит в пустую комнату, где борется за то, чтоб вернуть самоконтроль.

Ну, вы должны понять, что у сценаристов-продюсеров телевизионного сериала чрезвычайно тяжелая работа. Они вечно крутятся как белки в колесе. Как только они вытаскивают из пишущей машинки последнюю страницу сценария, кто-нибудь приходит и говорит: «Тут проблема со вторым актом, сценарий надо полностью переписать». Разумеется, предполагается, что к этому времени они работают уже над следующим сценарием, без всякой возможности сделать паузу и перевести дыхание, так что они совсем не рады, когда актеры не позволяют им закончить работу.

«Ни за что, — категорически сказал Джон. — У нас совершенно нет времени, Леонард. Просто сыграй так, как написано».

Но к тому времени вулканец уже стоял за моим плечом, и я был непоколебим в решимости не дать умалить его достоинство просто ради мимолетной шутки. И, что настолько же важно, я чувствовал, что мы можем упустить шанс показать что-то большее.

Так что я пошел к Джину Родденберри. Джин выслушал меня очень вдумчиво и сказал: «Ты прав. Это правда не подходит к характеру Спока. Не волнуйся, я разберусь».

Я вернулся к работе на съемочной площадке и через час или чуть позже ко мне пришел Джон Блэк и со слегка недовольной миной произнес:

— Ну ладно. Говори, что у тебя на уме.

— Дело в противостоянии чувств и логики, — ответил я. — Любовь против математики, горе против пи-эр-в квадрате.

Джон вернулся восвояси и на основе этих крох информации написал чудеснейшую сцену для Спока, которую сейчас можно увидеть во «Времени обнажения». Подвергшись заражению, вулканец находит уединенное место, где он мог бы переждать эмоциональную бурую, и там бубнит таблицу умножения в попытках вернуть самоконтроль. Но все без толку. И пока он убеждает себя: «Я вулканец! Я контролирую свои чувства! Контролирую свои чувства!» — он, наконец, ломается, и мы узнаем источник его горя: он никогда не мог заставить себя сказать своей человеческой матери, что любит ее. Я сожалею о всех расстройствах, которые принесло Джону переписывание сценария, но очень благодарен за результат, потому что эта сцена действительно позволила показать нашим зрителям внутренний конфликт, движущий вулканцем.

_{^{С Мэйджел Барретт во «Времени обнажения»}}

Режиссер, Марк Дэниэлс, провел великолепную работу, поставив настоящий балет для камер ради съемки этой сцены. Когда я вошел в «конференц-зал» и сел за стол, камера совершила па-де-де, описав вокруг меня полукруг.

Это была очень необычная техника для телевизионного сериала, поскольку она была сложной и занимающей много времени. Было гораздо проще проводить съемку только в одном направлении, потому что требовало значительно более простого освещения. Но Марк принял решение снимать эту сцену таким, более сложным (и более творческим), способом.

И, пока на меня наносили последние штрихи в гримерном департаменте, съемочную площадку тщательно осветили. К тому времени, как все было готово, и я вернулся обратно, мы, к нашему смятению, обнаружили, что на съемку у нас остались буквально всего лишь минуты.

Позвольте мне кое-что объяснить. Как и у большинства телевизионных сериалов, у нас был чрезвычайно ограниченный бюджет на сверхурочную съемку. Другими словами, перерабатывать нам просто не разрешалось. Ровно в 6-18 вечера мы должны были вытаскивать вилку из розетки и убираться со съемочной площадки, без разницы, сняли мы сцену или нет. А расписание не позволяло вернуться к ней на следующий день и все закончить!

Чтобы подчеркнуть этот факт, Родденберри и два или три производственных помощника болтались по площадке — давая нам понять своим безмолвным, зловещим присутствием, что они следят за часами.

У нас было время только на одну попытку — так что она должна была пройти безупречно!

Воспоминания об этом моменте приводят мне на ум разговор с астронавтом Аланом Шепардом. Он рассказал мне, что, когда он находился в посадочном лунном модуле, случилось несколько технических неполадок, и у него были какие-то секунды, чтобы решить, совершать ли посадку на Луну или нет. Сигналы были слабые, и в НАСА все были готовы — прямо как наш продюсер — повернуть выключатель и сказать, что вся миссия отменяется.

Шепард поступил на свой страх и риск и совершил посадку… и мы умудрились сделать то же самое. Часы тикали, камеры снимали, и каким-то чудом сцена прошла, как планировалось. Мы сняли прекрасный дубль с первого раза и свернулись ровно в 6-18.

Эпизод произвел невероятный эффект на популярность сериала — и Спока. Через неделю после выпуска первого эпизода я получил дюжину писем от фанатов, после второго — примерно тридцать-сорок. Но после того как вышло «Время обнажения», почта стала приходить в огромных мешках для стирки белья, каждый из которых содержал сотни писем.

Вулканец был жив и здоров, но самый (простите за выражение) поразительный период его роста был еще впереди.

Интересный сдвиг в отношении NEC к резиденту инопланетян в «Звездном пути» произошел после выпуска «Времени обнажения». Как только к руководству просочился слух о популярности Спока у зрителей, они сказали Родденберри: «Ну и ну! А почему бы вам не снимать побольше про этого марсианина?»

Естественно, Джин был только рад повиноваться. На протяжении первого сезона серии начали все больше и больше раскрывать подноготную таинственного вулканца, а также рассказывать про искусства и традиции его родины.

Готовясь играть персонажа, я уже обдумывал культуру и обычаи Вулкана, и решил, что вулканцы — общество, где чрезвычайно важны прикосновения, и что пальцы и кисти играют ведущую роль, поскольку вулканцы — тактильные телепаты.

На основе этой идеи и был создан вулканский шейный захват. Это случилось на съемках «Врага внутри», серии, в которой капитан Кирк вступал в столкновение со «злобной» частью своей личности, своим «мистером Хайдом», если хотите. В определенной сцене этот «злой» персонаж противостоял «доброму» Кирку и собирался уничтожить его выстрелом из фазера. В оригинальном сценарии Споку предлагалось подкрасться сзади к «злому» Кирку и ударить его по голове рукояткой фазера.

При первом прочтении эта сцена вызвала у меня сильное раздражение, она казалась гораздо более подходящей для Дикого Запада, чем для 23 века. Я практически мог слышать, как вулканец шепчет мне в ухо:

Держа в уме особое значение, которое вулканцы придают прикосновениям, я заговорил с режиссером, Лео Пенном, о своих сомнениях. Лео согласился, что они имеют смысл, и спросил, что за альтернативу я могу предложить. Объяснив все эти вулканские дела и то, что они, без сомнения, тщательно ознакомились с анатомией вечно упорствующих в неподчинении людей, я предположил, что они способны передавать особую энергию через кончики пальцев. Будучи правильно применена к нервным окончаниям на шее и плече человека, эта энергия приводит его в бессознательное состояние.