В самом деле, в мае 1856 года «старику» удалось через португальское Тете частью водой, частью пешком добраться до устья Замбези. При этом он установил, что сотни километров ее среднего течения судоходны. Закончив эту экспедицию, Ливингстон, не задерживаясь больше в Африке, отправился в Лондон, чтобы пожить, наконец, некоторое время в кругу семьи. Мировая пресса восторженно приветствовала его. Слава Ливингстона в зените. Стэнли, тогда еще совсем молодой человек, хорошо помнит заголовки в крупных газетах: «Первое прохождение через Африку!», «В Восточной Африке открыты плодоносные горные плато!», «Ливингстон — лучший друг чернокожих!» Самые тяжелые переживания этого исследователя, помимо всяких физических лишений, болезней и неудач, были связаны с тем, что в Африке хозяйничали работорговцы. Ливингстон пламенно взывал к борьбе с арабскими и португальскими работорговцами.
Стэнли тоже встречались такие транспорты несчастных, скованных друг с другом негров. Но он понимал, что до тех пор, пока существуют покупатели, хорошо оплачивающие этот «черный товар», губернаторы и миссионеры, подобные Ливингстону, будут беспомощны.
Ливингстон недолго оставался дома. Когда он в 1858 году опять направился в Африку, ему были поставлены конкретные задачи[373], Инструкция английского правительства гласила:
«…Надлежит расширить сведения о географии и о минеральных и сельских ресурсах Восточной и Центральной Африки; должно быть упрочено знакомство с туземцами. Следует попытаться заставить их заняться сельскохозяйственным освоением своей территории, чтобы производить сырье для экспорта в Англию в обмен на британские мануфактуры…»
С паровым баркасом мощностью в жалких 10 лошадиных сил Ливингстон намеревался использовать Замбези в качестве водного тракта во внутренние районы Африки. Но водопады Кебраса преградили дальнейшее продвижение. Встал вопрос: не подходит ли для этой цели текущая с севера и впадающая в Замбези река Шира? Португальцы в Тете предупредили Ливингстона об опасности плавания по ней. Напрасно! Он привык предпринимать то, что другие считали совершенно невыполнимым.
Через 300 километров водопады опять преградили путь. Ливингстон был вынужден отослать обратно в Тете сильно изношенный баркас и с 42 носильщиками отправился дальше. Следуя по течению реки, он открыл озеро Ширва, а 16 сентября 1859 года — озеро Ньяса, из которого вытекает Шира. Ньяса и его окрестности, по-видимому, были Эльдорадо работорговцев. Достаточно известно, что ежегодно отсюда угоняли в неволю около 19 тысяч негров. Возмущенный, записал Ливингстон в свой дневник:
«Те из них, которых вывозят из страны и продают на рынках, составляют лишь небольшую часть. Мы не имели ни малейшего понятия об ужасной природе этой торговли до тех пор, пока не увидели ее начальной стадии. Не считая тех, которых удается поймать, остаются тысячи убитых или умерших от ран и голода вследствие того, что были изгнаны напавшими работорговцами из своих деревень. Другие тысячи гибнут в злодейских войнах, которые ведут между собой соплеменники и соседи из алчности, с целью добыть пленных; их поощряют к этому работорговцы из Кубы или из других мест. Множество скелетов, которые мы видели среди скал, в лесах, у небольших ручьев и вдоль дорог в джунглях, свидетельствуют об ужасных жертвах, о погубленных человеческих жизнях — косвенный или прямой результат этой адской торговли».
…Уже почти полгода находится Стэнли в пути. Цель, правда, уже недалека, но поход длится дольше, нежели того хотелось бы американцу. Неудачно сложилось то обстоятельство, что арабский вождь территории Унианиембэ — в 300 километрах к востоку от Уджиджи — находился в состоянии войны против туземного вождя, основательно обиравшего арабские караваны. Вопреки ожиданию этот вождь из племени руга-руга победил арабов, которые были гораздо лучше вооружены. Стэнли, пользовавшийся гостеприимством шейха, не рискнул идти через территорию руга-руга. Поэтому, к крайнему своему сожалению, он вынужден был на несколько драгоценных недель задержаться в Унианиембэ, пока горячие головы несколько успокоятся, чтобы затем сделать крюк в 600 километров через труднопроходимые джунгли и добраться до цели.
Наконец 28 октября 1871 года показались нищенские глинобитные хижины арабов и похожие на пчелиные ульи жилища негров важнейшего селения на берегу Танганьики.
Длинная колонна носильщиков остановилась, с волнением готовясь к предстоящему важному событию. Раздается залп, и развертывается американский флаг. Жители деревни толпами бегут к экспедиции. Один из чернокожих заговаривает со Стэнли по-английски. Это хороший признак. В самом деле, ведь перед Стэнли стоит Сузи, слуга Ливингстона, и заверяет, что доктор жив и находится здесь.
Что произошло позже, пусть расскажет Стэнли сам:
«…Тем временем головная часть отряда снова остановилась. Кирангос выступил вперед и поднял флаг, а Селим сказал: «Я вижу доктора. Ах, какой он старый: у него совершенно белая борода». Ах, что бы я ни дал, чтобы на минутку оказаться в джунглях и без свидетелей выкинуть какую-нибудь дикую штуку и разрядить свое едва сдерживаемое волнение. Но я поступил так, как мне показалось наиболее достойным; внешне спокойно я зашагал мимо людей к стоявшим полукругом арабам. Впереди них стоял белый с седой бородой. Медленно приблизившись к нему, я увидел, что он был бледен и утомлен. На нем были синеватая шапка с истрепанной золотой лентой, красный жилет и серые брюки. С каким удовольствием я побежал бы к нему! Но в присутствии окружавшей нас толпы у меня не хватило мужества. С не меньшим удовольствием я обнял бы его, но не был уверен, что англичанину это понравится. Поэтому я поступил так, как подсказали трусость и неоправданная гордость: степенно подойдя к нему, я снял шляпу и сказал:
— Вы, как я полагаю, доктор Ливингстон?
— Да, — сказал он с любезной улыбкой, слегка приподнимая шапку.
Мы сердечно пожали друг другу руки, и я сказал:
— Благодарю господа бога, доктор, что он позволил мне увидеть вас.
Он ответил:
— А я благодарю его за то, что могу вас приветствовать здесь».
Через 20 лет после встречи Фогеля с Бартом произошла эта вторая знаменательная встреча двух исследователей Африки.
Как случилось, что доктора в течение ряда лет считали пропавшим? В поисках самых южных истоков Нила он еще в 1859 году, будучи в Ньяса, слыхал, что далеко на западе есть крупные реки, текущие к северу. В 1866 году, сойдя в Занзибаре с корабля, он намеревался исследовать эти реки и проник в совершенно неизвестную область на запад от озера Танганьика. Этот край текущих к северу рек Ливингстон в течение нескольких лет обошел вдоль и поперек и только один раз отдыхал в Уджиджи. Поэтому он мог посылать о себе известия крайне редко, и, вероятно, они туда не дошли.
Тысячу километров на запад от Танганьики, в джунглях Маньемас, в водоразделе между Нилом и Конго, на Ливингстона было совершено нападение: он был ограблен и, заболев лихорадкой, с трудом дотащился через раскаленную глухомань до Уджиджи, где узнал, что все его запасы украдены. Он прибыл сюда только пять дней назад, по собственным его словам, «как муж, шедший из Иерусалима в Иерихон, попавший к разбойникам».
Ливингстон благодаря привезенным медикаментам и хорошему уходу быстро поправлялся, но Стэнли заболел болотной лихорадкой. Заботы доктора скоро его вылечили. Когда оба окончательно поправились, они решили вместе исследовать северную оконечность Танганьики и прежде всего установить, является ли Рузизи только северным притоком озера или же стоком воды к озеру Киву или даже к озеру Эдуарда; в последнем случае Танганьику следовало бы считать истоком Белого Нила. Как Ливингстон и предполагал, оказалось, что Рузизи только приток.
