Писатель Якоб Вассерман, основательно изучивший жизнь великого генуэзца, назвал Колумба Дон-Кихотом океана. Это, вероятно, преувеличение. Но ясно одно: современники недостаточно ценили знаменитого мореплавателя, который со страстью фанатика, пренебрегая жизнью и здоровьем, рвался к неизвестному. Еще при жизни Колумба у некоторых его современников зародилась мысль, что им открыт новый материк.

Это великолепно доказал его земляк Америго Веспуччи, который между 1498 и 1502 годами совершил свои путешествия[208] и главным образом исследовал берега Бразилии. Так как Веспуччи при поддержке именитого покровителя Лоренцо де Медичи сумел опубликовать письма о своих плаваниях, то распространилось мнение, что он, именно он, открыл новый континент[209]. И получилось так, что простоватый немецкий ректор Мартин Вальдземюллер на составленной им в 1507 году карте мира предложил назвать новый континент Америго, или Америкой. Другие европейские картографы переняли название и, таким образом, умалили славу действительного первооткрывателя новой земли. Говорят, когда Вальдземюллер узнал о своей ошибке, он заменил всюду имя Веспуччи на имя Колумба. Увы, было слишком поздно!.. Но вопреки всем оговоркам, направленным против личности Колумба и его деяний, величайшая заслуга этого человека состоит в том, что в эпоху крупных общественных преобразований в Европе он подхватил идею о необходимости обновить отжившую картину мироздания и доказал на деле, что западный морской путь непременно должен привести в населенный мир. Этим Колумб, наконец, сорвал завесу, хранившую великую тайну планеты.

Открытие новой части света совершенно непредвиденным образом сказалось на судьбах старой Европы. Вначале благодаря Колумбу колоссально возросло политическое влияние Испании. Карл V мог по праву гордиться тем, что в его государстве никогда не заходит солнце. Однако лично за ним, как и за принцем Генрихом Мореплавателем, не числится ровно никаких заслуг в судьбе новых открытий: большинство из них было результатом частных предприятий. Государство только следило за ними и если считало стоящими, то иной раз материально поддерживало. Кое-кто, соблазнившись высокими процентами, рисковал при этом всем своим достоянием. Правительство утверждало открытия, если за ними стояли политические и коммерческие выгоды. Оно прежде всего рассчитывало на то, что право поднять в новых владениях испанский флаг обеспечит казне «королевскую» пятую часть добычи.

К концу XVI века Испания стала гигантским колониальным государством-спрутом. Раздавая документы и охранные грамоты, свидетельствующие о высоких назначениях, король щедро переуступал свои «права» на земли, которых он никогда не видел и об истинных размерах которых нередко не догадывались даже и те, кто их открывал. Этим самым король и церковь санкционировали бесчинства, бесчеловечную эксплуатацию и беспощадное уничтожение местного индейского населения, которое из-за жестокости захватчиков сильно сокращалось, а в некоторых местах даже полностью истреблялось[210]. Какие ужасные последствия имела колонизация, например, на острове Гаити! Когда Колумб в 1492 году высадился на остров, там в условиях первобытно-общинного строя проживало более ста тысяч человек. Через 18 лет испанского господства на острове оставалось всего 46 тысяч человек, а еще через 7 лет, в 1517 году, здесь сохранилась только жалкая кучка индейцев в тысячу человек. Причины для этого были разные. Прежде всего с индейцами зверски обращались — их просто-напросто отдавали испанским поселенцам в качестве невольников. На острове долгое время царил мрачнейший религиозный фанатизм, такой же, как и у инквизиторов метрополии. Тысячи невинных людей, которые не только что следовать, но и понять не могли христианской религии, подвергались пыткам и сжигались заживо. И в довершение всего испанцы занесли на остров эпидемии тяжелых болезней, таких, как, например, оспа. В некоторых местностях от болезней вымерло все местное индейское население.

Новый Свет как магнит притягивал к себе авантюристов всех рангов и калибров, мечтавших обрести на новом месте богатство и славу. Охотники за синекурой, надеявшиеся получить доходное местечко, или обедневшие «благородные гидальго», мечтавшие с помощью индейских сокровищ подновить позолоту своих потускневших гербов, — все они, продав последнее имущество, уходили в манящую даль. И каждый из них ради выгоды готов был бродить по колено в чужой крови. Глава о конкистадорах-колонизаторах[211] стала первой написанной кровью главой в истории колониализма. Но оказалось, что дряхлая европейская феодальная система была не способна экономически развить вновь открытые земли. Варварское уничтожение коренного населения Нового Света сразу же поставило вопрос о рабочей силе. Чтобы решить эту проблему, начался массовый ввоз рабов-африканцев, жителей Черного континента, продолжавшийся в некоторых местах вплоть до XIX века.

Не думая ни о чем другом, кроме легкой наживы, завоеватели бороздили воды Гаити и Кубы, оккупировали в 1508 году остров Пуэрто-Рико и постепенно открыли все острова в Карибском море.

О близком материке в то время имелись весьма туманные сведения. Когда некий рубака Понсе де Леон в 1513 году случайно обнаружил в районе Багамских островов землю, названную им за пышную растительность «Ля Флорида» — «Цветущая», он не знал, что вступил на край южной части Североамериканского материка. Индейцы прогнали его, а так как он не привез оттуда никаких сокровищ, то король не придал его открытию особого значения.

Больше преуспел Алонсо де Охеда[212], участвовавший в третьем путешествии Колумба — к устью Ориноко — и позже разведывавший этот район на собственный страх и риск. Он проплыл вдоль берегов нынешней Венесуэлы, где за дешевые побрякушки и соль пытался выменять у индейцев золото и жемчуг. Так он объездил берег от 66° до 72° западной долготы, вплоть до Венесуэльского залива и «озера» (лагуны) Маракайбо. В 1509 году король, ублаготворенный ценными подарками, отдал Охеде эту область. Она стала называться «Новая Андалузия».

Земляк Охеды, некто Никуэса, объехал берег Центральной Америки дальше к северу, до северного края Гондураса, и король назначил его наместником «Золотой Кастилии». Его владения охватывали нынешнюю Панаму, Коста-Рику и Никарагуа. Так проходила гонка за властью и наживой во вновь открытых землях, по территории равных европейским державам.

Другой завоеватель Нового Света, Васко Нуньес Бальбоа, бродил в поисках легендарного Эльдорадо по прибрежной полосе Дарьенского залива, забираясь все дальше и дальше в глубь Центральной Америки. В одном из своих походов он пришел с отрядом в хорошо обжитую местность, населенную племенами с высокой культурой. Касик — вождь племени— одарил чужеземцев золотыми плитками и жемчугом. Пораженные испанцы узнали, что всего в шести днях пути отсюда на юге лежит страна, где золота в избытке[213]. Однако Бальбоа не рискнул отправиться в захватнический поход, его отряд был слишком мал для этого.

Но он не преминул немедленно последовать другому ценному указанию индейцев о громадном море, что находится совсем рядом, на западе. Заслуга Бальбоа заключается в том, что с отрядом в две сотни человек он прошел девственные леса и болота Панамского перешейка и добрался до берега Тихого океана. Так как океан здесь превращался в большой залив (Панамский) и простирался далеко на юг, Бальбоа назвал его Южным морем. Открытие Южного моря было ознаменовано торжественным, но наивным актом. С кастильским знаменем в руках Бальбоа по грудь вошел в воду и призвал бога и своих спутников в свидетели того, что он принимает во владение испанской короны «и это море и все прилегающие к нему земли, берега, гавани и острова со всем, что в них содержится…».