И вновь следственные эксперименты. Супруги Василишины рассказывают, что, когда Иван по просьбе жены собирался идти за ножом, по радио передавали концерт Валентины Толкуновой. Как было установлено, концерт начался ровно в четырнадцать часов пятнадцать минут.

Подетальное восстановление хода концерта в совокупности с оценкой показаний Василишиных позволяет сделать вывод: Иван Марчук отсутствовал в доме не менее десяти минут.

— Марчук, вы помните обстоятельства своего ухода из дому и возвращения после конфликта с Собиным?—спрашивает следователь.

Марчук нервничает, злится.

— Сделайте все так, как было в тот день.

Марчук выходит на улицу, поворачивает направо к дворовым постройкам и выходит на огород. Воспроизводит характер перепалки между ним и сожителем матери, имитирует бросок вилами и возвращается в дом. Стоп секундомер. На все это Марчуку потребовалось одна минута пятьдесят секунд. Что же он делал во дворе еще восемь минут?

Марчук испуган. Не убивал, не убивал я, — упорно твердит он, но заметно, что самоуверенности у него поубавилось. — Убила я.— твердит Мария. — Ваня рану на лбу зажал и к дому пошел, а, я деда ругаю, ругаю. Он кирпич схватил и на меня. Тут вскоре я его и ударила.

— Как вы держали нож? Как и куда ударили Собина? — следователь протягивает Марчук макет ножа. Лжеубийца берет нож в левую руку и бьет в манекен.

— Вы уверены, что все было именно так? — Марчук понимает: что-то не то, не то, но как нужно вести себя, определить не может. Ведь по ее же показаниям, в момент удара Собин двигался ей навстречу и пытался нанести удар по голове камнем. Правой рукой ему можно было нанести удар только справа.

Пояснения Марчук не соответствуют данным судебно-медицинского исследования трупа, констатирует судебно-медицинский эксперт. В момент удара потерпевший стоял правым боком к нападавшему, удар был нанесен с большой силой и нож был в правой руке убийцы.

Мария мнется, глаза ее избегают смотреть на окружающих и поднимает она их только тогда, когда во двор приглашают Анну Сергеевну Шевцову, соседку Марчуков. «А ты-то что здесь, зачем и что можешь знать?» — как бы спрашивает Мария соседку, а минут через пять приходит в полную растерянность. Это крах.

— В тот день я копалась на своем огороде, — рассказывает Шевцова. — Слышу у Марчуков двое мужчин ругаются и сильно так. Злые оба. Я из-за курятника выглянула, вижу Михаил Григорьевич хочет уйти от Ивана. А тот напротив него стоит. Думаю, еще заметят меня, скажут подглядываю. Спряталась. Вдруг как закричит женщина. Сильно так, испуганно. Я голос Марии сразу признала. Снова выглянула. Михаил Григорьевич так согнулся сильно, держится руками за правый бок, а там кровь, и упал. Нет, нет, ни Марии, ни Ивана возле него не было.

Показания Шевцовой проверяются по времени. На то, что она наблюдала, уходит 10—15 секунд. На бросок вилами, продолжение ссоры Мария затрачивает не менее 40—45 секунд. Нет, не она убила своего сожителя.

Марчук действительно в тот день взял возле водопроводного крана острозаточенный нож типа кухонного и собрался отнести его жене, когда услышал, что на огороде продолжают ругаться мать и Собин. Подогретая алкоголем злость заставила его пойти к ним.

— Что выступаешь, что ты выступаешь? — кричал Марчук, надвигаясь на Собина. Старик, заметив в руках Ивана нож, лихорадочно зашарил по карманам, в руке его мелькнул другой столовый нож, которым он помогал разделывать сало.

— Не подходи. Ударю... Не подходи, ударю. Брось нож... Брось...

— Бросаю, — Марчук швырнул нож на землю. — Дальше что? Я же тебя раздавлю как червяка, — правой рукой перехватывает кисть старика, левая на подбородке Собина, пальцы сдавливают дряблую кожу. Собин вырывает свою руку с ножом. На ладонях Ивана порезы. Перехват другой рукой, и снова неудача и новые порезы.

— Ах ты так! — Марчук смотрит на свои ладони, бросается на Собина. Нож мелькает возле лица, резкая боль, но он его уже вырвал и вложил в карман брюк. Собин упал на землю, сидя пятится. Затем поднимается. — Уйди, уйди!—Собин хорошо понимает, что физически слабее и в этой ситуации им лучше разойтись. Иван проводит рукой по лицу. В нем не осталось ничего, кроме ослепляющей ненависти к этому старому, пытающемуся уйти от него человеку. Все остальное он делает расчетливо. Предсмертный всхрип Собина заглушает исполненный страха крик Марии Марчук.

Перед судом предстал истинный убийца Михаила Собина, и его вина в содеянном уже ни у кого не вызывала сомнений.

Вот написал об этой истории и подумал: так много хороших слов говорил о своих коллегах из районного звена, а рассказал о грубых, с таким трудом исправленных ошибках следствия.

Часто, ох, как часто, стали появляться на страницах газет и журналов публикации об ошибках следствия. Нарушения законности, неправильная оценка доказательств, неверная юридическая квалификация содеянного и т. п. Ратуют за изменение закона, за повышение спроса, за реорганизацию следственного аппарата вообще, а я думаю о другом — о человеческом факторе.

Как-то в один из кабинетов следственного отдела прокуратуры области, где мне пришлось проработать несколько лет, зашел мой коллега, работник с большим опытом, много сделавший для совершенствования работы следственного аппарата, воспитания следователей. В руках он держал том уголовного дела, а выглядел задумчивым и грустным. На вопрос о том, что случилось, он выдержал длинную паузу, а потом заговорил: «Знаешь, Володя, многое я перевидал в нашей работе, но всегда задумывался, откуда берутся плохие следователи. Вот в который раз изучаю очередное дело М. (далее последовала фамилия одного из подопечных моего коллеги) и не могу понять, почему он «плавает» в элементарном и ни учеба, ни контроль, ни наставничество над ним не помогают. Пошел сегодня в кадры, взял его личное дело. У парня прекрасная трудовая биография. Был слесарем высочайшей квалификации, но вот захотел в 26 лет получить высшее образование и выбрал юридический. И что же? Получили мы с тобой бездарнейшего следователя».

Прошло много времени, но этот разговор навсегда остался в моей памяти: я привожу его в публичных выступлениях, в лекциях на профессиональные темы. Я убежден, на фронте борьбы с преступностью не должно быть случайных людей. Слишком дорогой ценой, нравственными потерями расплачивается общество за подобные ошибки. Не припомню ни одного случая, когда кто-либо из следователей, систематически не справляющихся со своими обязанностями, пришел бы и сказал: «Я плохой работник. Это не мое призвание, и только поэтому я и ухожу». Самокритичная оценка своих возможностей и способностей — если хотите, еще при выборе профессии — могла бы свести следственные ошибки на нет. Не менее важна и глубоко продуманная система отбора юристов.

Конечно, в следственных органах есть еще случайные люди. Но не они определяют их лицо. У нас трудятся сотни подлинных мастеров своего дела. Здесь и совсем молодые, и прошедшие закалку, с большим опытом работы люди, посвятившие свою жизнь трудной и ответственной профессии следователя.

или что происходит, когда должностные лица мешают прокурору бороться с нарушителями законности

В совхозе «Ленинском» зимой стали дохнуть овцы: холодно было в сарае, дуло изо всех углов (не выжить тут новорожденным ягнятам), да и с кормами дела обстояли плохо. Чабан испугался, стал прятать туши в чулан, там и лежали они мерзлыми штабелями— целое мертвое стадо. Вернувшийся из отпуска директор ахнул, но никуда сообщать не стал — думали выкрутиться за счет нового скота (историю эту раскопал районный прокурор, который и предъявил виновным иск о возмещении ущерба).

...Загубили коня в колхозе «Почепском». Кто, каким образом? А кто его знает. Ветврач разрешил пахать землю — на нем, на племенном жеребце! Гранит бился, не давал запрячь себя в плуг (умница был, говорят)—повредил себе что-нибудь или перенапрягся? Или, как считает ветврач, плохо за ним ухаживала зоотехник, к которой конь был прикреплен? Какое-то время Гранит стоял, сильно дрожа, не ел, потом лег на бок — и его увезли на мясокомбинат (возбудить уголовное дело по факту убийства прокурор, к сожалению, не мог, он мог опять же только предъявить иск на те 7 тысяч, которые стоил конь).