— Не мессир, а Петр Петрович, — нравоучительно поправил ее «Воландин», — я же всем вам категорически запретил, пока мы здесь, так меня называть. Не заставляй меня повторять!..
— Пррошу прощения… Петрр Петрович, — извиняющимся тоном отозвалась пернатая гостья, — непрременно испрравлюсь…
— Да я… ничего и не имею против, — откликнулся на реплику «Воландина» хозяин квартиры, — просто очень уж неожиданно… встретить говорящую… да еще так хорошо птицу.
— Спасибо за комплимент… прривыкайте, — ответила Гарпия и слетела на подлокотник кресла к «Воландину».
— Вы, Валерий Иванович, не обижайтесь на это едкое на язык существо. Они с Бегемотом… два сапога пара, да еще и Аллигарио к ним в придачу. Вот когда все втроем собираются, просто дьявольское терпение на них нужно… Ну чего у тебя? Давай выкладывай… — обратился он к птице.
— Записка, ме… Петр Петррович, — глухо проронила Гарпия и подняла свою правую ногу, вокруг которой была обернута и привязана ниткой небольшая серая бумажка.
«Воландин» отвязал записку и, развернув ее, прочитал.
— Хм… очень интересно… — пробежав глазами послание, произнес он. Так… ну что ж, лети обратно и передай всем четверым, что мы на сегодня заканчиваем, и я скоро буду. Да скажи, чтоб не безобразили там без меня, понятно? Будет на это еще время. Скоро и Бегемот уж должен появиться…
— Слушаюсь… — вспорхнула на форточку птица, — все будет исполнено, — а затем, наклонив снова голову, добавила: — До встрречи, — и бесшумно растаяла в темноте.
Хозяин квартиры налил себе и гостю еще по порции водки, поднял и залпом ее осушил.
— Извините меня, Петр Петрович, к таким вещам все же пока не привычен, и трудно привыкнуть сразу… А кто еще с вами здесь?
— Ну, всех-то остальных, кроме, конечно, Бегемота вам уже довелось повидать. Я уже упоминал, что они к вам до меня приходили. Первый, такой крепкий и светловолосый — это был Галактион. Следующим приходил Тарантул… Про Филомену я вам рассказывал, ну а рыжий и шустрый мальчишка — это как раз и есть Аллигарио. Гарпию вам только что довелось самому лицезреть, а у Бегемота персональное задание, и он очень скоро уже должен появиться. Вы еще с ним познакомитесь… Так что, как видите, компания из помощничков шумная, всего шестеро, — многозначительно улыбнулся «Воландин», — и требует, как и любой другой коллектив, внимания и руководства.
— А Коровьева-Фагота, Петр Петрович, не будет? — не выдержал Шумилов.
— Нет, — бесстрастно проговорил могущественный гость, — его не будет. Тот, когда-то неудачно пошутивший рыцарь, свою миссию уже выполнил, на том его роль и закончилась… Ну а мы вот здесь, и, как понимаете, нам еще предстоят некоторые интересные дела, — проговорил он, оживившись, и левый глаз его снова ярко загорелся. — А сейчас, любезный хозяин, мне пора. Я не прощаюсь потому, как намерен пробыть в вашем старинном городе еще некоторое время… Живите, как и раньше. Пусть мое появление ваши планы никоим образом не нарушает. А когда возникнет необходимость в том, я сам вас найду. Но рассказывать про нашу встречу, — понизил он голос, — кому-нибудь не рекомендую. Вы же человек неглупый, должны прекрасно понимать, что стоит вам с кем-нибудь об этом поделиться, и дальнейшие последствия предвидеть не так уж и трудно. Вы же об этом читали у Михаила Афанасьевича. В дом скорби путь всегда короткий, а вот обратная дорога — куда как длиннее. И еще раз хочу напомнить: попытайтесь ничему не удивляться, когда что-то, не вписывающееся в ваши привычные понятия, вдруг возьмет, да и произойдет… — и с этими словами он поднялся со своего кресла.
— Конечно… я все понимаю… и постараюсь, насколько уж это получится… — разводя руками, попытался заверить также поднявшийся с места хозяин квартиры, но «Воландин» его перебил:
— Да… чуть не позабыл! А те две монетки, которыми вас так удивил шутник Аллигарио, обязательно сохраните, они вам еще пригодятся… Они не простые не только по форме… Стоит сжать одну из них в левой ладони, и, глядя на интересующих вас людей, вслух или про себя произнести известные вам слова — и тогда… вы сможете узнать для себя еще очень много всего интересного, — и он многозначительно посмотрел на Шумилова. — Но только, как вы понимаете, всего лишь дважды, по количеству имеющихся монет. Но и этого, поверьте мне, будет достаточно для новых впечатлений, более полного понимания жизни и окружающих вас людей…
Валерий Иванович на мгновение отвернул голову и с интересом отыскал глазами лежащие на столе маленькие блестящие кружочки, а затем вновь повернулся и, вздохнув, смущенно произнес:
— Петр Петрович, очень тронут вашим вниманием… Большое спасибо… что посетили… Должен признаться… что для меня это все чрезвычайно неожиданно… словно какой-то необычный сон… Читать-то в книжках я, конечно же, читал… но вот чтобы так встретиться… уж никак не предполагал. Ведь, сами понимаете, мало ли чего люди в книгах насочиняют. У некоторых из писателей, надо признаться, уж такое богатое воображение… что просто голову можно сломать. А теперь-то вот… после вас… я и вообще совершенно не знаю… чему верить, а чему нет… Прошу прощения, если что вышло не так…
— По этому поводу можете не беспокоиться, — прервал его низким голосом гость, — все в порядке. А что касается ваших представлений о многом, так они действительно далеко не полны и во многом ошибочны. Но в этом не ваша вина, уважаемый. Какова информация, таковы и представления. Кое-что новенькое для себя вы еще узнаете. Ведь не зря же говорят: век живи, век учись… ну, а дальше вы сами знаете, — и он, улыбнувшись, направился к выходу. — Все, мне пора…
Выйдя на лестничную площадку, «Воландин» обернулся и проговорил:
— А сейчас настоятельно вам рекомендую побыстрей забраться в постель и больше ни о чем на свете не беспокоиться. Все будет как надо, — и с этими словами он направился по ступенькам вниз.
Шумилов, прикрыв не до конца дверь квартиры, еще некоторое время прислушивался к ночной тишине, но то, на что он все же надеялся, так и не произошло — входная дверь подъезда не хлопнула.
Когда, проводив необычного гостя, он вернулся на кухню, то к новому своему удивлению застал в ней прежний порядок. Все находилось на своих местах, словно здесь ничего и не произошло. Лишь две странные монетки, полученные от рыжего «пионера» Аллигарио, одиноко лежали рядом со стопкой материалов будущего выступления, напоминая об удивительных событиях. Он положил их на ладонь… и тут же почувствовал неодолимое желание заснуть…
Глава ВОСЬМАЯ
Утро вечера мудренее
Проснувшись по обыкновению в половине седьмого и потянувшись до хруста в суставах, Валерий Иванович ощутил в своем теле необычайную легкость и бодрость. Словно скинул долой годков эдак двадцать и опять очутился в кипящей энергией и здоровьем своей бесшабашной юности. Когда казалось, и спал-то урывками. Да что там казалось! Так и было на самом деле.
Да, великое дело, когда у вас с утра хорошее самочувствие!
Румяное солнце еще досыпало, и за окном скиталась осенняя темнота. Лишь желтый свет бодрящихся фонарей с трудом просачивался через неплотные шторы. Взглянув на свою безмятежно посапывающую «половину», Шумилов тут же вспомнил смерчеподобное ночное семьетрясение и сразу же, погрустнев, печально вздохнул. «Неужели все это обрушилось на него наяву, а не привиделось в каком-то диком, кошмарном сновидении?»
Стараясь не шуметь и опасливо поглядывая на жену, он высвободил ноги из-под одеяла и привычно нащупал на полу остывшие за ночь тапочки. Где-то рядом в окружающей тишине притаилось тревожное ожидание.
«Эх, если бы только можно было…» Не успел он закончить свой мысленный монолог, как Вера Николаевна шевельнулась, приоткрыла глаза и, сладко потянувшись и зевнув, прощебетала:
— Товарищ писатель! Признайтесь честно, вам за это ничего не будет, долго ли ночью вы корпели над своим великим сочинением? — и тут же, сочувственно вздохнув, добавила: — Ах, бедненький Валерик, ты у меня, наверное, совсем не выспался?
