Но нужно сказать откровенно, что с появлением этого следа перед зданием музея оно как бы получило свою вторую жизнь. В нем стали все чаще устраиваться различные торжественные мероприятия — от музыкальных вечеров до награждений выдающихся представителей творческой интеллигенции и спорта. А на смотровой площадке теплыми летними вечерами, как и предлагал в свое время Бегемот, часто слышится известная и любимая многими горожанами музыка в исполнении местного духового оркестра.
Но любой читатель тут же легко согласится, что кроме письменных знаков всегда до чрезвычайности бывают живучи и слухи. И эти слухи о разных там странностях и чудесах, произошедших в те осенние октябрьские дни, успешно здравствуют и поныне. Приезжайте, пройдите по указанным выше местам, и вы в этом легко убедитесь. Ну, во-первых, некоторые очевидцы тех самых событий до сих пор прогуливаются по набережной с неизгладимой ностальгией и тайной надеждой… на возможное повторение чуда. И время их почему-то совершенно не лечит. К тому же, нужно прямо заявить, что это любимое место для отдыха горожан стало еще более привлекательным и красивым. А самые активные очевидцы и участники тех самых событий, к примеру, создали на общественных началах инициативную группу и собираются на том самом месте, где когда-то столкнулись с чудом и наблюдали за морским исполином — моржом, непременно увековечить удивительный факт и положить точную копию животного из бронзы или какого-то другого материала. И нужно признаться, что это у них непременно получится. Конечно, не сразу, но можете не сомневаться. Спросите почему? Ну вдумайтесь сами, это же очевидно!
Да и не только это. Под впечатлением происшедшего на набережной появилась пара экстравагантных экипажей, запряженных двойками лошадей, на которых при желании под мерный цокот копыт можно сделать прогулочный круг по самой набережной и прилегающим к ней улицам и переулкам. И стражи порядка этому совершенно не препятствуют, а даже наоборот — с любовью и гордостью провожают взглядами нарядные отголоски старины. А некоторые самые отчаянные и впечатлительные аборигены даже и о фонтанах уже поговаривают…
Ну а во-вторых, виною тому все тот же Шумилов Валерий Иванович, который, как в свое время Михаил Афанасьевич Булгаков, отразил и оставил для потомков письменное свидетельство о тех необычайных октябрьских событиях. Ну, а насколько правдиво и интересно это у него получилось, судить уж, конечно же, вам, дорогие читатели.
Николай Семенович Лужин после того самого ужасного для него случая сильно заболел сердцем, получил инвалидность и теперь успешно работает на более скромной трудовой ниве — простым российским дворником. Да, да, как и намекал в разговоре с Валерием Ивановичем могущественный гость. И, надо отметить, что это у него неплохо получается. Вы даже не можете себе представить, сколько всего интересного можно отыскать с утра пораньше на подведомственной территории. Ну а уж Николай-то Семенович, как вы помните, своего не упустит! Будьте уверены! Чуть только просыпается рассвет или в темное время года зажигаются фонари, он уже тут как тут на своих резвых ногах. Впрочем, надо честно признаться, и резвости, конечно, поубавилось. Но что поделаешь, ведь годы тоже берут свое.
Также необходимо заметить, что Николай Семенович стал почему-то больше верить в разные там народные приметы, а особенно в отношении черных котов. И если порой случается какой-нибудь черный котище возьмет да и прошмыгнет у Лужина перед самым носом, он тут же останавливается и, очевидно, памятуя об известном событии, непременно меняет маршрут движения. Сами знаете, что береженого… Правильно, незачем судьбу искушать. А неверующие чудаки пусть себе похихикают до поры до времени…
Борис же Алексеевич Шутов, пережив сильное потрясение, как ему ни было сложно, все же в точности выполнил все предписания начальственного гостя в отношении своих бывших пациентов. Ни-ни. Ни на полшага не отступил. Что уж он им говорил, какие ключи подбирал, завершая карьеру целителя, доподлинно неизвестно. Но вот уж абсолютно точно известно, что с этим занятием он покончил навсегда. Через некоторое время достал у кого-то из знакомых и прочитал рекомендованную ему книгу о Мастере и Маргарите, а затем и некоторые другие произведения Булгакова. И, знаете, интересная деталь: впоследствии вообще как-то незаметно увлекся чтением и нашел в этом занятии для себя известное удовольствие. К тому же неожиданно стал проявлять повышенное внимание к нашим пернатым друзьям, особенно к таким крупным птицам, как грачи и вороны. При случае за ними подолгу и пристально наблюдает, а иногда даже подкармливает хлебными крошками. Ну, сами понимаете, наверное, неспроста. Да, а что поделаешь, у каждого в жизни свои странности…
Иван Паисьевич Звездинский все так же трудолюбив, но в разговорах с незнакомыми людьми ведет себя значительно мягче и осторожнее. При этом хронически избегает в употреблении слово «наплевать». А если случайно, забывшись, вдруг что-то подобное и сорвется у него с языка, он, словно пугаясь, ужасно бледнеет и старается моментально поправиться. При написании же картин строго придерживается реализма, не допуская бывалых вольностей, и даже уж в совсем незначительных деталях пытается от оригинала не отступать.
В судьбе Ивана Андреевича Абрикосова произошли крупные изменения. В один прекрасный момент он вдруг стал набожен и религиозен. Забросил службу в милиции, отрастил усы, бороду и волосы на голове, которые густыми прядями теперь спадают на его покатые крепкие плечи. По неизвестной для нас причине вместо беспокойной должности служителя порядка он предпочел спокойную должность представителя бога в одном из местных храмов. Все свое скромное имущество, включая и холостяцкую однокомнатную квартиру, завещал местной епархии и в результате из обыкновенного лейтенанта милиции превратился в набожного и почитаемого паствой отца Иоанна.
В движениях у него появились уверенность и солидность, а из-под черной рясы проглядывает сильно потучневшее тело. После каждой молитвы в просторном и светлом храме благодарные прихожане, а большей частью прихожанки, смиренно припадают к его холеным рукам, надеясь на милость и чудное благословение.
Из всех церковных обрядов, заметьте, отец Иоанн больше всего прикипел душой к исповедованию заблудших, а в особенности смазливых молоденьких грешниц. В такие ответственные моменты во взгляде пастыря читается крайняя забота, задумчивость и сострадание. Всякий раз после страстной исповеди и слезливых откровений он неизменно отпускает неопытным душам их земные прегрешения, при этом гладит по-отечески нежно теплой рукой по грешным головкам и ласково называет «дочь моя».
А вот что дальше случилось с Федором Александровичем Кружковым, спросите вы, и как он сейчас? Сказать по правде, сильно поседел, и та самая белая прядь в его волосах уже почти незаметна. А что поделаешь, сами знаете, времечко диктует свое. Но честно надо признаться, что в отношениях с представительницами прекрасной половины стал несколько сдержаннее. Впрочем, в течение некоторого времени сразу же после известных событий был довольно подозрителен и остерегался, особенно красивых особ. Ну а потом… А потом успешно залечил свою очередную рану, и, как бывало и раньше, все встало на свои места. Но все-таки согласитесь, какая целеустремленность, какой могучий организм! Не так уж часто в жизни и встречается. Хотя, по правде сказать, выводы оставим за прекрасной половиной. Наверное, ей видней, а потому ей и карты в руки.
Информация «князя тьмы», увиденная Шумиловым в зеркале, о последних мгновениях пребывания среди живущих Григория Исаковича Абрамзона, Павла Васильевича Бородкина и самого Льва Петровича Орлова, как ни прискорбно об этом говорить, тоже полностью подтвердилась, и их одного за другим проводили в последний путь близкие и друзья. Все случилось в точности так, как и показалось заранее в зеркале. Но что поделаешь, раз наша земная жизнь так устроена. Все течет, все изменяется, и на смену одним обязательно приходят новые люди. А о тех, об ушедших, остаются лишь разные воспоминания. А вот какими они останутся, об этом уж каждый должен позаботиться сам при жизни. На что и намекал в беседе Валерию Ивановичу информированный гость.
