— Совершенно верно,— улыбнулся ему в ответ Виктор.

— С огромным удовольствием! И в любой момент, имейте в виду. У меня бывают, знаете, такие типы,— он махнул пухлой рукой.— Словом, верный ваш слуга. Ах, если бы и вы мне чем-нибудь помогли...

Виктор удивленно спросил:

— Чем же вам помочь?

— Ну, вы же имеете большой вес,— неопределенно ответил тот.

— А если точнее?

— Потом, потом. Сначала помогу вам я. И вы увидите. Так вас интересует тот заказчик? Пожалуйста. Живет...

Он назвал один из подмосковных городков, и Виктор отметил про себя: «Почти точно, сто километров».

— ...Зовут Васька. Кличка Длинный.— Мотька подмигнул.— Он у меня даже чай пил, между нами говоря.

— Васька? — с беспокойством переспросил Виктор.— Длинный?

— Именно. Длинный и тонкий, как жердь. Лицо все в прыщах, уши растопырены, а голова... муки сплошные, а не голова. Эдаким, знаете, узким бугром вверх.

Мотька говорил подобострастно и увлеченно.

«Неужели врет? — подумал Виктор.— Нет, не похоже. В чем же тогда дело? Ведь все не так».

— ...И пропойца, знаете, отчаянный. Увидит водку и дрожит весь. Ужас какой-то. И вдруг карты вытащил. Представляете?

— Представляю,— насторожился Виктор.— Значит, сыграть предложил? На что?

— На что угодно. Словом, подонок.

Предрассветная тьма еще окутывала город, на пустынных улицах гасли фонари, когда Виктор и Глеб Устинов подъехали к вокзалу, торопясь на первую отходящую электричку.

В полутемном вагоне прикорнули у окон два-три заспанных пассажира. В проходе между скамей торчали чьи-то ноги, человек спал, прикрыв лицо газетой.

Виктор и Глеб расселись на разных скамьях, но так, чтобы хорошо видеть друг друга.

Ехать предстояло часа два с половиной. Виктор положил на колени пакет с заветной кепкой и раскрыл книгу. Но неудержимо клонило ко сну, да и читать было трудно, свет в вагоне еще не зажигали.

Наконец поезд тронулся. Тускло горевшие лампы вспыхнули ярче. Под полом застучали колеса. Вагон мерно покачивало. Заметно прибавилось пассажиров. Одни читали, другие негромко переговаривались между собой, некоторые спали, устроившись поудобнее на скамьях.

Виктор бросил взгляд на Устинова, сосредоточенно смотревшего в темное окно, и снова раскрыл книгу. Он не заметил, как задремал. Толстая книга вывалилась у него из рук и, прорвав лежавший на коленях пакет, вместе с ним тяжело рухнула на пол. Кепка, выскользнув из порванного пакета, отлетела под скамью.

Поспешно нагнувшись, Виктор поднял кепку и книгу, но пакет уже никуда не годился, больше кепку завернуть было не во что. Втискивать ее в карман и мять не хотелось. И тут вдруг Виктору пришла в голову неожиданная мысль.

Он незаметно огляделся. Никто из пассажиров не обращал на него внимания. Тогда он стянул с головы свою старенькую ушанку, плотно запихнул ее во внутренний карман пальто, а кепку натянул на голову, залихватски сдвинув на один бок. Потом покосился в сторону Устинова. Тот, чему-то ухмыляясь, продолжал смотреть в окно.

Виктор между тем снова принялся за книгу. Но сосредоточиться не мог. Он представлял себе, как они с Устиновым по приезде разыщут горотдел милиции, где уже знают об их приезде, как покажут злополучную кепку, назовут клички. Местные работники наверняка знают Ваську Длинного, а может быть, и Гусиную Лапу, хотя тот, конечно, осторожнее, и главные связи у него в Москве. Но с Васькой он, видимо, встречается, раз получил у него кепку.

Да, главные связи у Гусиной Лапы в Москве. И новые свои преступления он, вероятно, совершил тоже там. Оказывается, он давно разыскивается. Это просто счастье, что удалось узнать-кличку. Теперь о нем известно многое. Прежние судимости, побег и, кажется, снова убийство, кража в поезде. Опасный человек, очень...

С каждой остановкой пассажиров в вагоне становилось все меньше. Но потом он снова стал наполняться. Чувствовалось приближение города, того самого, куда ехали Виктор с Устиновым. Дальше электричка не шла.

За окном стало уже совсем светло. Лампы в вагоне погасли. И Виктор наблюдал за проносившимися мимо снежными полями, черной грядой леса вдали и дачными поселками.

До конечной станции оставалось уже совсем немного, вероятно, одна или две остановки, когда Виктор услышал возле себя чей-то веселый возглас:

— Знакомая кепочка!

Он обернулся. На скамье рядом с ним только что уселся розовощекий парень в расстегнутом полушубке, всклокоченные волосы его были припорошены снегом. Парень с интересом рассматривал Виктора.

— Ей-богу, знакомая,— повторил он.— Васькииа. Он ее потом в карты продул.

— Только не мне,— усмехнулся Виктор.

— Ясное дело, не тебе, а дружку своему. А тот ее, кажется, потерял.

— А я ее нашел,— ответил Виктор и с нарочитым безразличием добавил: — Могу, конечно, и вернуть, если отблагодарит.

— Будь спок. Знаешь, как о ней жалел?

— Давай адрес. Может, зайду.

— Адрес...

Парень окинул Виктора насмешливым взглядом, потом нагнулся к нему и тихо сказал:

— По адресу не живет.

— Ишь ты,— презрительно усмехнулся Виктор.

— У кореша одного ночует.

Виктор между тем лихорадочно соображал, как же теперь поступить. Парень явно не заслуживал доверия. Если его привести в милицию, он от всего отопрется. Но он, видимо, знает адрес, знает прямой путь к Гусиной Лапе.

— Вообще-то он, кажись, уехать собирался,— добавил парень.

Виктор насторожился. Положение осложнялось. Если начать с розыска Длинного через милицию, то дело затянется и Гусиная Лапа может действительно удра,ть. А тут такой случай...

— Ну что ж,— вздохнул Виктор.— Не вышла, значит, коммерция?

Парень окинул его оценивающим взглядом.

— Мне, конечно, на работу мимо идти,— задумчиво сказал он.— Могу отвести, если не дрейфишь. Копейка у него водится.

— За копейку пачкаться неохота.

Виктор чуть скосил глаза и заметил, что Устинов исподтишка наблюдает за ними. Как ему дать знак, как объяснить, что случилось?

Парень между тем мечтательно сказал:

— На двоих выпить как раз бы хватило. Может, зайдем, а? Вдруг да не уехал он еще?

Ему, видимо, понравилась эта мысль о неожиданной даровой выпивке.

— Не знаю даже,— продолжал колебаться Виктор.

Парень принялся его убеждать.

Когда поезд, наконец, подошел к конечной станции и за окном потянулась платформа, полная людей, Виктор сдался.

— Ладно. Черт с ним. Пойдем.

Пассажиры в вагоне начали шумно подниматься со своих мест. В проходе между скамьями образовалась толкучка. Люди торопились.

Парень был ближе к проходу и первый втянулся в людской поток. Виктор слегка замешкался. Теперь их отделяло несколько человек. Все медленно продвигались к выходу из вагона. Вполне естественно получилось так, что Устинов оказался прямо перед Виктором и тот успел ему шепнуть:

— Незаметно иди за мной. Парень ведет к Гусиной Лапе. Он прячется. И вот-вот удерет...

Толпа разъединила их, и Устинов исчез.

Пройдя по высокому мосту над железнодорожными путями, все спустились в город.

— Тебя как звать? — спросил парень.

— Виктор. А тебя?

— Федька.

Они шли по тихой кривой улице. Высокие сугробы отделяли узкий тротуар от мостовой с двумя глубокими неровными колеями. По другую сторону тянулся низенький штакетник, за ним виднелись одноэтажные домики, заваленные снегом. От калиток к ним вели выбитые в снегу тропинки.

— А там есть кто? — спросил Виктор.

— Вовка небось уж на работу ушел. Бабка одна осталась. Да. ты не дрейфь,— успокоил Федор.— Ничего он с нами не сделает,— и вдруг настороженно посмотрел на Виктора.— Только магарыч пополам, идет?

— Ага,— кивнул головой Виктор.

Он шел, стараясь разговором увлечь Федора, чтобы тот не оборачивался. На этих безлюдных улицах Устинову приходилось трудно.

Они свернули в узкий переулок и по нему вышли на другую улицу. Виктор незаметно приглядывался ко всему, стараясь запомнить дорогу.