Неожиданно около какого-то магазина Виктор задержался, потом догнал Федьку.

— Купить чего надо? — спросил тот.

— А, потом,— махнул рукой Виктор.

Они торопливо пошли дальше, свернули на новую улицу и, наконец, остановились возле какой-то калитки.

— Ты меня во дворе подожди,— сказал Федор.— А я за ним сбегаю. Небось дрыхнет.

Когда Виктор остался один, он осмотрелся. Дворик был маленький, за домом тянулся низенький забор, отделявший соседний участок, где стояли два длинных сарая, между ними виднелся узкий проход. Невдалеке от дома росли толстые сосны, под окнами топорщился кустарник. Тропинка тянулась к крыльцу и с двух сторон огибала дом.

Виктор подумал об Устинове. Во двор он зайти не мог. Одна из толстых сосен росла возле самого забора, могучие корни ее выползали на тротуар. Виктор скосил глаза. Устинова нигде не было видно. Значит, он спрятался за сосну. Больше некуда.

Да, но как себя вести дальше? Лучше всего, видимо, понахальнее, как равный. Федька — это, конечно, мелочь, плотва. Другое дело те...

Додумать он не успел: из-за угла дома появился Федор. Подбежав к Виктору, он сказал:

— Пошли. Только по-быстрому. Некогда мне.

Они двинулись по тропинке к дому.

Идя вслед за Федькой, Виктор подумал: «Сколько их там? Только бы выманить на улицу».

Обогнув дом, Виктор увидел за выступом застекленной террасы с обледенелыми глухими окнами небольшую полуприкрытую дверь, обитую изнутри войлоком. Тропинка в снегу вела к ней, а потом под углом уходила к стоявшим невдалеке сараям.

Федька подошел к двери и кивнул Виктору, приглашая войти.

По крутой темной лесенке они взобрались наверх. На площадке перед еле различимой дощатой дверцей остановились, и Федька шепнул:

— Не дрейфь. Ничего они не сделают. И смотри трояк проси, не меньше.

— Трояком они от меня не отделаются,— усмехнулся Виктор.— Сколько их там?

— Двое. Вот Петьки только нету. Но все равно велели зайти.

Виктор невольно схватил его за рукав. Это получилось слишком резко, и он тоном попытался смягчить впечатление:

— Так как же тогда? Кто же платить станет?..

«Сбежал,— зло подумал он.— Черт возьми, неужели сбежал?»

Федька по-своему истолковал его волнение и успокоительно сказал:

— Длинный там. Его кепочка-то. Ну, пошли.

Он толкнул дверцу. За ней оказался большой, заваленный рухлядью чердак: доски, ящики, поломанная мебель, какие-то корзины громоздились чуть ли не до самой крыши. Застойный, пыльный воздух ударил в лицо. Свет еле пробивался сюда сквозь два грязных чердачных оконца.

«Здесь только спрячься — за неделю не отыщут,— подумал Виктор.— Подходящую берлогу себе выбрали». Его вдруг охватило беспокойство. При нем же пистолет, удостоверение. Что, если... Тут и выстрелить не успеешь. А найдут у него все это — каюк. Народ отпетый. «Труп здесь тоже за неделю не отыщешь»,— усмехнулся он про себя. Но тут же вспомнил: их же всего двое. А, была не была...

И вслед за Федькой он стал пробираться сквозь груды хлама в дальний конец чердака. Под их ногами внезапно громко треснула доска, потом куда-то в сторону с шумом покатилась старая металлическая раскладушка, которую задел Федор. «Черта с два тут незаметно пройдешь»,— подумал Виктор, в последний момент подхватив свалившийся на него откуда-то сверху колченогий стул с выбитой спинкой.

Наконец они пробрались к темной печной трубе. Возле нее сидели на ящиках два человека и о чем-то тихо переговаривались между собой. В полумраке Виктор не мог их разглядеть, хотя те разом повернулись на шум шагов и напряженно ждали, пока он приблизится. Только очутившись рядом с ними, Виктор сумел разглядеть обоих. Один из сидевших был худой, светловолосый парень, большеротый, с толстыми губами, к которым прилипла погасшая сигарета. Второй был ниже, коренастый, смуглый, темная челка падала на глаза. Воротники расстегнутых пальто у обоих были подняты, шапки сдвинуты на затылок. «Жарко около трубы»,— догадался Виктор.

Худой парень встал, небрежно сплюнул прилипший к губе окурок и, оглядев Виктора, насмешливо спросил:

— Это ты и есть с кепочкой?

— Я и есть.

— И где же ты ее подобрал, интересно? — Тон был все таким же насмешливым.

В этот момент Виктор услышал шум за спиной и, скосив глаза, заметил выбравшегося откуда-то третьего парня. «Обсчитался Федька,— мелькнуло у него в голове.— И все равно не тот, не Петька».

Парень, заметив движение Виктора, усмехнулся.

— Не бойсь. Он тихий.

— Пока трезвый,— со смешком добавил второй, смуглый. Он все еще сидел на ящике.

— А мы, между прочим, ни трезвых, ни пьяных не боимся,— многозначительно произнес Виктор.

— Это кто ж такие — мы? — покосился на него первый парень.

— Надо будет — узнаешь,— отрезал Виктор и огляделся.— Фартово вы тут устроились, между прочим.

Парни переглянулись.

— Так где ж ты ее подобрал, кепочку-то? — снова спросил первый.

Виктор догадался, что это и был Длинный.

— В снегу подобрал. Около дома.

— Во дворе, что ли?

— Не. В переулочке.

— Когда ж это было?

Виктору все больше не нравились эти настойчивые вопросы. «Чего ему надо?—подумал он.—Крутит что-то».

— Поздно было. От ребят шел. Тебе-то, между прочим, не все равно?

— Петька до него искал, не нашел. А этот, выходит, нашел,— ни к кому не обращаясь, произнес смуглый, на миг блеснув хитрыми черными глазами из-под своей челки.

— Дело какое,— с наигранной беспечностью сказал Федька.— В снег ее небось затолкали. Найдешь тут.

Но Виктор уловил в его тоне беспокойство.

Стоявший позади него парень с угрозой сказал Федьке:

— А ты не тявкай. Понял? Твое дело сторона.

И Федька растерянно пробормотал:

— Да я так... Почем я знаю...

Между тем Длинный, смерив Виктора насмешливым взглядом, спросил:

— Ты что ж, снег-то там носом рыл, что ль?

— Носом я других учу рыть,— спокойно ответил Виктор.— Козырек из снега торчал, я и потянул. Драка, между прочим, там была.

Он чувствовал, что парни насторожены и проверяют его. И То, что Петька, то есть Гусиная Лапа, потом вернулся на место драки, искал там кепку и не нашел ее, еще больше усилило их подозрительность. Оказывается, он вернулся! Разве можно было такое предусмотреть? Разве вообще можно предусмотреть все, любую мелочь, которая еще ждет его впереди? А ведь любая такая мелочь может неожиданно обернуться провалом. Как же вести себя дальше? Ясно одно: пока надо выждать, надо посмотреть, как повернется дальше этот опасный разговор, понять, куда они клонят, и постараться узнать хоть что-нибудь о Гусиной Лапе.

— А ты сам-то где вкалываешь? — снова спросил Длинный.— Работяга небось?

«Так, начинается,—подумал Виктор.— Все ближе, все горячее».

— Ну, допустим, работяга,— ответил он.— Допустим, слесарю помаленьку. Устраивает? — и в свою очередь спросил: — Выходит, хозяина кепочки тут нет? А то идти мне надо.

— Ишь какой. Идти ему надо,— опять ни к кому не обращаясь, усмехнулся смуглый парень и лениво вытянул из кармана пальто сигареты.

Длинный тоже усмехнулся.

— Зачем к нам из Москвы прикатил? — небрежно спросил он и потянулся к смуглому за сигаретой.

«Вот сейчас самый раз и ударить его,— подумал Виктор.— Если бы не тот, сзади». Но он знал, что и в этом случае не ударил бы. Они ему не нужны, эти парни, пока не нужны. Ему нужен Гусиная Лапа, только он. И если тот не удрал, они должны привести к нему. Но как это сделать? А узел между тем затягивался все туже, Длинный ждал ответа.

— К тетке приехал,— нехотя сказал Виктор.

И Длинный быстро, в упор, уже без усмешки, спросил:

— Где живет?

Виктор никогда раньше не был в этом городке. Он знал тут только один адрес, одну улицу. Там помещался горотдел милиции. Это была, пожалуй, единственная улица, которую ни в коем случае сейчас не следовало называть. А больше называть было нечего. И Виктор грубовато ответил:

— Где жила, там и живет.— Потом, решившись, прибавил:— А вообще резину тянуть нечего. Понятно? Не для того я к вам притопал.