За подписанием договора последовала моментальная переориентация пропаганды в обеих странах, засвидетельствованная в тот же день передовицей «Правды» (снова хочется крикнуть: «Автора!»). «Содержание каждого отдельного пункта договора, как и всего договора в целом, – говорилось в ней, – проникнуто стремлением избежать конфликта, укрепить мирные и деловые отношения между обоими государствами. Нет никакого сомнения, что заключенный договор о ненападении ликвидирует напряженность, существовавшую в отношениях между СССР и Германией. Однако значение заключенного договора выходит за рамки урегулирования отношений только между обеими договаривающимися странами. Он заключен в момент, когда международная обстановка достигла очень большой остроты и напряженности. Мирный акт, каковым является договор о ненападении между СССР и Германией, несомненно будет содействовать облегчению напряженности в международной обстановке, несомненно поможет разрядить эту напряженность… Вражде между Германией и СССР кладется конец. Различие в идеологии и в политической системе не должно и не может служить препятствием для установления добрососедских отношений между обеими странами. Дружба народов СССР и Германии, загнанная в тупик стараниями врагов Германии и СССР, отныне должна получить необходимые условия для своего развития и расцвета». Совершенно в том же духе высказался и Риббентроп для германского официального информационного агентства DNB перед отлетом из Москвы.
А кто не понял, тот заплатит дважды.
Советская сторона записей переговоров, похоже, не вела; во всяком случае о них ничего не известно даже сейчас, когда обнаружены и предъявлены общественности подлинники секретных протоколов (опустим печальную историю их «сокрытия» и «открытия»). Поэтому я использую германскую запись, из которой приведу наиболее важные в свете нашей темы фрагменты.
«1. Япония. Имперский Министр иностранных дел заявил, что германо-японская дружба ни в каком смысле не направлена против Советского Союза. Более того, мы в состоянии, имея хорошие отношения с Японией, внести действительный вклад в дело улаживания разногласий между Советским Союзом и Японией. Если господин Сталин и Советское Правительство желают этого, Имперский Министр иностранных дел готов действовать в этом направлении. Он соответствующим образом использует свое влияние на японское правительство и будет держать в курсе событий советских представителей в Берлине. Господин Сталин ответил, что Советское Правительство действительно желает улучшить свои отношения с Японией, но что есть предел его терпению в отношении японских провокаций [Налицо сходство с германскими заявлениями относительно «польских провокаций»!]. Если Япония хочет войны, она может ее получить. Советский Союз не боится ее <войны> и готов к ней. Если Япония хочет мира – это намного лучше! Господин Сталин считает полезной помощь Германии в деле улучшения советско-японских отношений, но он не хочет, чтобы у японцев создалось впечатление, что инициатива этого исходит от Советского Союза. Имперский Министр иностранных дел согласился с этим и подчеркнул, что его содействие будет выражаться только в продолжении бесед, которые он уже вел на протяжении месяцев с японским послом в Берлине для улучшения советско-японских отношений…
2. Италия. Господин Сталин спросил Имперского Министра иностранных дел о целях Италии. Нет ли у Италии устремлений, выходящих за пределы аннексии Албании? Имперский Министр иностранных дел ответил, что Албания важна для Италии по стратегическим причинам. Кроме того, Муссолини сильный человек, которого нельзя запугать. Он продемонстрировал это во время абиссинского конфликта, когда Италия отстояла свои цели собственной силой против враждебной коалиции. Даже Германия в тот момент еще была не в состоянии оказать Италии ощутимую поддержку. Муссолини тепло приветствовал восстановление дружественных отношений между Германией и Советским Союзом. По поводу Пакта о ненападении он выразил свое удовлетворение.
3. Турция…
4. Англия. Господин Сталин и Молотов враждебно комментировали манеру поведения британской военной миссии в Москве… Имперский Министр иностранных дел заявил в связи с этим, что Англия всегда пыталась, и до сих пор пытается, подорвать развитие хороших отношений между Германией и Советским Союзом…
5. Франция…
6. Антикоминтерновский пакт. Имперский Министр иностранных дел заметил, что Антикоминтерновский пакт был в общем-то направлен не против Советского Союза, а против западных демократий. Он знал, и мог догадаться по тону русской прессы, что Советское Правительство осознает это полностью. Господин Сталин вставил, что Антикоминтерновский пакт испугал главным образом лондонское Сити и мелких английских торговцев. Имперский министр иностранных дел шутливо заметил, что господин Сталин, конечно же, напуган Антикоминтерновским пактом меньше, чем Лондонское Сити и мелкие английские торговцы. А то, что думают об этом немцы, явствует из пошедшей от берлинцев, хорошо известных своим остроумием, шутки, ходящей уже несколько месяцев, а именно: «Сталин еще присоединится к Антикоминтерновскому пакту».
7. Отношение немецкого народа к германо-русскому Пакту о ненападении. Имперский Министр иностранных дел заявил, что, как он мог констатировать, все слои германского народа, особенно простые люди, очень тепло приветствовали установление понимания с Советским Союзом. Народ инстинктивно чувствует, что естественным образом существующие интересы Германии и Советского Союза нигде не сталкиваются и что развитию хороших отношений ранее препятствовали только иностранные интриги особенно со стороны Англии. Господин Сталин ответил, что он с готовностью верит в это. Немцы желают мира и поэтому приветствуют дружеские отношения между германским государством и Советским Союзом. Имперский министр иностранных дел прервал его в этом месте и сказал, что германский народ безусловно хочет мира, но с другой стороны, возмущение Польшей так сильно, что все до единого готовы воевать. Германский народ не будет терпеть польских провокаций.
8. Тосты. В ходе беседы господин Сталин неожиданно предложил тост за Фюрера: «Я знаю, как сильно германская нация любит своего Вождя, и поэтому мне хочется выпить за его здоровье»… Господин Молотов поднял бокал за Сталина, отметив, что именно Сталин своей речью в марте этого года, которую в Германии правильно поняли, полностью изменил политические отношения… Имперский Министр иностранных дел, в свою очередь, предложил тост за господина Сталина, за советское правительство [А персонально за Молотова так и не выпили!] и за благоприятное развитие отношений между Германией и Советским Союзом.
9. При прощании господин Сталин обратился к Имперскому Министру иностранных дел со следующими словами: «Советское правительство относится к Пакту очень серьезно. Он может дать свое честное слово, что Советский Союз никогда не предаст своего партнера».
Пояснений требует только тост Молотова: речь идет о докладе Сталина на XVIII съезде ВКП(б) 10 марта 1939 г..[289] За резкой и предельно конкретной филиппикой в адрес «агрессоров» последовала не менее резкая критика политики «невмешательства», «большой и опасной политической игры» «неагрессивных государств» (там же содержалась ставшая знаменитой фраза о «любителях загребать жар чужими руками»). Сталин, действительно, предупредил «западные демократии», что разгадал их возможный маневр по вовлечению Германии и Японии в войну против СССР. В докладе можно усмотреть намек на то, что для войны между СССР и Германией нет других оснований, кроме «агрессивности» Германии и «подталкивания» со стороны «демократий», но о возможности сближения с Берлином там ни слова. Молотов явно выдавал желаемое за действительное, задним числом подчеркивая гениальную прозорливость Сталина и приписывая ему инициативу в нормализации отношений, которая только что с успехом состоялась. Так родился еще один миф…
