Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

– Спроси его про труп, – попросил я.

– Труп, – неохотно сказал Витька.

– Цер-ремония погр-ребения! Вр-ремя огр-ра-ничено! Р-речь! Р-речь! Тр-репотня! Р-работать! Р-работать!

– Любопытные у него были хозяева, – сказал Роман. – Что же нам делать?

– Витя, – сказал Эдик. – У него, по-моему, космическая терминология. Попробуй что-нибудь простое, обыденное.

– Водородная бомба, – сказал Витька.

Попугай наклонил голову и почистил лапкой клюв.

– Паровоз! – сказал Витька.

Попугай промолчал.

– Да, не получается, – сказал Роман.

– Вот дьявол, – сказал Витька, – ничего не могу придумать обыденного с буквой «р». Стул, стол, потолок… Диван… О! Тр-ранслятор!

Попугай поглядел на Витьку одним глазом.

– Кор-рнеев, пр-рошу!

– Что? – спросил Витька. Впервые в жизни я видел, как Витька растерялся.

– Кор-рнеев гр-руб! Гр-руб! Пр-рекрасный р-работник! Дур-рак р-редкий! Пр-релесть!

Мы захихикали. Витька посмотрел на нас и мстительно сказал:

– Ойр-ра-Ойр-ра!

– Стар-р, стар-р! – с готовностью откликнулся попугай. – Р-рад! Дор-рвался!

– Это что-то не то, – сказал Роман.

– Почему же не то? – сказал Витька. – Очень даже то… Пр-ривалов!

– Пр-ростодушный пр-роект! Пр-римитив! Тр-ру-дяга!

– Ребята, он нас всех знает, – сказал Эдик.

– Р-ребята, – отозвался попугай. – Зер-рнышко пер-рцу! Зер-ро! Зер-ро! Гр-равитация!

– Амперян, – торопливо сказал Витька.

– Кр-рематорий! Безвр-ременно обор-рвалась! – сказал попугай, подумал и добавил: – Ампер-рметр!

– Бессвязица какая-то, – сказал Эдик.

– Бессвязиц не бывает, – задумчиво сказал Роман.

Витька, щелкнув замочком, открыл диктофон.

– Лента кончилась, – сказал он. – Жаль.

– Знаете что, – сказал я, – по-моему, проще всего спросить у Януса. Что это за попугай, откуда он, и вообще…

– А кто будет спрашивать? – осведомился Роман.

Никто не вызвался. Витька предложил прослушать запись, и мы согласились. Все это звучало очень странно. При первых же словах из диктофона попугай перелетел на плечо Витьки и стал с видимым интересом слушать, вставляя иногда реплики вроде: «Др-рамба игнор-рирует ур-ран», «Пр-равильно» и «Кор-рнеев гр-руб, гр-руб, гр-руб!». Когда запись кончилась, Эдик сказал:

– В принципе, можно было бы составить лексический словарь и проанализировать его на машине. Но кое-что ясно и так. Во-первых, он всех нас знает. Это уже удивительно. Это значит, что он много раз слышал наши имена. Во-вторых, он знает про роботов. И про рубидий. Кстати, где употребляется рубидий?

– У нас в институте, – сказал Роман, – он, во всяком случае, нигде не употребляется.

– Это что-то вроде натрия, – сказал Корнеев.

– Рубидий – ладно, – сказал я. – Откуда он знает про лунные кратеры?

– Почему именно лунные?

– А разве на Земле горы называют кратерами?

– Ну, во-первых, есть кратер Аризона, а во-вторых, кратер – это не гора, а скорее дыра.

– Дыр-ра вр-ремени, – сообщил попугай.

– У него прелюбопытнейшая терминология, – сказал Эдик. – Я никак не могу назвать ее общеупотребительной.

– Да, – согласился Витька. – Если попугай все время находится при Янусе, то Янус занимается странными делами.

– Стр-ранный ор-рбитальный пер-реход, – сказал попугай.

– Янус не занимается космосом, – сказал Роман. – Я бы знал.

– Может быть, раньше занимался?

– И раньше не занимался.

– Роботы какие-то, – с тоской сказал Витька. – Кратеры… При чем здесь кратеры?

– Может быть, Янус читает фантастику? – предположил я.

– Вслух? Попугаю?

– Н-да…

– Венера, – сказал Витька, обращаясь к попугаю.

– Р-роковая стр-расть, – сказал попугай. Он задумался и пояснил: – Р-разбился. Зр-ря.

Роман поднялся и стал ходить по лаборатории. Эдик лег щекой на стол и закрыл глаза.

– А как он здесь появился? – спросил я.

– Как вчера, – сказал Роман. – Из лаборатории Януса.

– Вы это сами видели?

– Угу.

– Я одного не понимаю, – сказал я. – Он умирал или не умирал?

– А мы откуда знаем? – сказал Роман. – Я не ветеринар. А Витька не орнитолог. И вообще это, может быть, не попугай.

– А что?

– А я откуда знаю?

– Это может быть сложная наведенная галлюцинация, – сказал Эдик, не открывая глаз.

– Кем наведенная?

– Вот об этом я сейчас и думаю, – сказал Эдик.

Я надавил пальцем на глаз и посмотрел на попугая. Попугай раздвоился.

– Он раздваивается, – сказал я. – Это не галлюцинация.

– Я сказал: сложная галлюцинация, – напомнил Эдик.

Я надавил на оба глаза. Я временно ослеп.

– Вот что, – сказал Корнеев. – Я заявляю, что мы имеем дело с нарушением причинно-следственного закона. Поэтому выход один – все это галлюцинация, а нам нужно встать, построиться и с песнями идти к психиатру. Становись!

– Не пойду, – сказал Эдик. – У меня есть еще одна идея.

– Какая?

– Не скажу.

– Почему?

– Побьете.

– Мы тебя и так побьем.

– Бейте.

– Нет у тебя никакой идеи, – сказал Витька. – Это все тебе кажется. Айда к психиатру.

Дверь скрипнула, и в лабораторию из коридора вошел Янус Полуэктович.

– Так, – сказал он. – Здравствуйте.

Мы встали. Он обошел нас и по очереди пожал каждому руку.

– Фотончик опять здесь? – сказал он, увидя попугая. – Он вам не мешает, Роман Петрович?

– Мешает? – сказал Роман. – Мне? Почему он мешает? Он не мешает. Наоборот…

– Ну, все-таки каждый день… – начал Янус Полуэктович и вдруг осекся. – О чем это мы с вами вчера беседовали? – спросил он, потирая лоб.

– Вчера вы были в Москве, – сказал Роман с покорностью в голосе.

– Ах… да-да. Ну хорошо. Фотончик! Иди сюда!

Попугай, вспорхнув, сел Янусу на плечо и сказал ему на ухо:

– Пр-росо, пр-росо! Сахар-рок!

Янус Полуэктович нежно заулыбался и ушел в свою лабораторию. Мы обалдело посмотрели друг на друга.

– Пошли отсюда, – сказал Роман.

– К психиатру! К психиатру! – зловеще бормотал Корнеев, пока мы шли по коридору к нему на диван. – В кратер Ричи. Др-рамба! Сахар-рок!

Глава пятая

Фактов всегда достаточно – не хватает фантазии.

Д. Блохинцев

Витька составил на пол контейнеры с живой водой, мы повалились на диван-транслятор и закурили. Через некоторое время Роман спросил:

– Витька, а ты диван выключил?

– Да.

– Что-то мне в голову ерунда какая-то лезет.

– Выключил и заблокировал, – сказал Витька.

– Нет, ребята, – сказал Эдик, – а почему все-таки не галлюцинация?

– Кто говорит, что не галлюцинация? – спросил Витька. – Я же предлагаю – к психиатру.

– Когда я ухаживал за Майкой, – сказал Эдик, – я наводил такие галлюцинации, что самому страшно становилось.

– Зачем? – спросил Витька.

Эдик подумал.

– Не знаю, – сказал он. – Наверное, от восторга.

– Я спрашиваю: зачем кому-то наводить на нас галлюцинации? – сказал Витька. – И потом, мы же не Майка. Мы, слава богу, магистры. Кто нас может одолеть? Ну, Янус. Ну, Киврин, Хунта. Может быть, Жиакомо еще.

– Вот Саша у нас слабоват, – извиняющимся тоном сказал Эдик.

– Ну и что? – спросил я. – Мне, что ли, одному мерещится?

– Вообще-то это можно было бы проверить, – задумчиво сказал Витька. – Если Сашку… того… этого…

– Но-но, – сказал я. – Вы мне это прекратите. Других способов нет, что ли? Надавите на глаз. Или дайте диктофон постороннему человеку. Пусть прослушает и скажет, есть там запись или нет.

Магистры жалостливо улыбнулись.

– Хороший ты программист, Саша, – сказал Эдик.

– Салака, – сказал Корнеев. – Личинка.

– Да, Сашенька, – вздохнул Роман. – Ты даже представить себе не можешь, я вижу, что такое настоящая, подробная, тщательно наведенная галлюцинация.

На лицах магистров появилось мечтательное выражение – видимо, их осенили сладкие воспоминания. Я смотрел на них с завистью. Они улыбались. Они жмурились. Они подмигивали кому-то. Потом Эдик вдруг сказал:

254
{"b":"239238","o":1}