Тень от билборда была густая, плотная, она не столько лежала на земле, сколько висела в воздухе. Кусочек черноты в ослепительно ярком мареве.

– Надень капюшон и опусти забрало, – сказал Эйнштейн.

Я исполнил. Сам он сделал то же самое и только после этого сунул трубу в подозрительную тень.

Мерзкий стальной визг сотряс воздух, веером полетели ржавые ошметки. Пространство возле щита бурлило, куски металла сыпались во все стороны – как поражающие элементы. Взбесившийся металлообрабатывающий станок…

– «Тещин язык»! – воскликнул я с восторгом.

Пара секунд – и все стихло. Эйнштейн показал мне жалкий огрызок трубы, словно между двумя промышленными терками побывавший (если такие существуют).

– Представь, что это рука.

Да уж, нагляднее некуда.

– Костюм спасает? – спросил я.

– Нет. Раздерет с той же легкостью, что и кожу.

– Это ведь старая аномалия? Я читал, «тещины языки» начали обнаруживать, начиная примерно с семидесятых.

– Еще раз услышу от тебя «я читал», расквашу нос, – ровным голосом произнес Эйнштейн. – Вот тебе Зона! Смотри, нюхай, слушай. Впитывай, черт возьми, иначе толку не будет. А этот конкретный «язык» – наоборот, что-то новенькое. Раньше они только между двумя или более стенками формировались, а здесь – в открытую, у одной всего поверхности.

– Понял, сэр, есть впитывать, сэр!

– Мальчишка… – покачал он головой. – Хочу тебе доложить, ты по-прежнему не наступаешь на трещины в асфальте. Ни разу, пока шли сюда.

– Я не специально.

– Понимаю. Просто наблюдение.

– А вы все ждете от меня чудес? – почему-то рассердился я. – Симбиоз с врагом, свой среди Чужих, последний суперсталкер… Босс, я пока ничего особого в себе не ощущаю. Извините.

Он вздохнул.

– Ладно, двинулись.

– К перекрестку?

– Лучше срежем – мимо «Наггетсов». Не нравится мне эта пыль на дороге, опять что-то новенькое объявилось. – Странное облегчение почудилось мне в его голосе. – Ведь совсем рядом с Периметром, что ж они не докладывают, засранцы… Меняемся местами, Пэн. Впереди – я, твоя тренировка закончилась.

Я присмотрелся к дороге. Вот так сразу понять, что там Эйнштейну не понравилось, оказалось непросто. А потом – как будто шторки на глазах раздвинулись… Ну и опыт у мужика, ну и нюх! Дались ему мои стыки и трещины, ей-богу… Действительно, перед самым перекрестком, заняв чуть ли не всю проезжую часть, поднимался в воздух едва видимый столб то ли пыли, то ли еще чего – диаметром не менее пяти ярдов. Струились, уходя в небо и теряясь в вышине, эфирные токи, неся в себе мельчайшие частицы какой-то взвеси. Если специально не смотреть, ни за что не заметишь, особенно в пасмурный день. Сейчас, на ярком солнце, свет удачно преломлялся на границах столба, выдавая и масштаб явления, и сам факт его существования. Хотя достаточно чуть сдвинуться – и все, картинка пропала, нет никакого столба. Сдвинулся обратно – вот же он… Вляпались бы мы за милую душу, и конец сказке!

Честно говоря, пробрало меня от этой перспективы. В Зоне плохо иметь воображение. Гробануться в прямой видимости от КПП – вот смеху-то…

Тронулись в направлении ресторанчика. Ступили на гравийную дорожку, удивительно сохранившуюся с прошлых времен.

– У меня тоже есть интересное наблюдение, – сказал я Эйнштейну в спину. – Пока мы шли эти три сотни ярдов, вы постоянно оборачивались и смотрели назад. Кого-то ждете, босс?

– У тебя глаза на затылке?

– Сами же наказали крутить головой и глазами, причем во всех направлениях, вот я и старался.

Он смолчал. Я ждал ответа и не дождался. Миновали стоянку для машин с единственным насквозь сгнившим пикапом, принадлежавшим, возможно, хозяину заведения. Светский разговор буксовал, тогда я заговорил сам:

– Босс, вы не любите перекрестки?

Думал – шучу, оказалось – если бы так.

– В Зоне? Я их боюсь, – легко сознался он. – Иногда приходится с собой бороться, если позарез надо идти. Такая проблема, дружок.

– Ничего себе! Почему?

– А мне вдруг начинает казаться, будто это не перекресток двух улиц, а прицел. Огромный прицел, и я – в центре перекрестия. Вот-вот, думаю, кто-то сверху шмальнет… Это, Питер, обычный сталкерский психоз, фобия. У каждого из нас что-то такое есть, в чем неловко признаваться. Потом мы тащим это с собой на гражданку.

– Ну да, из некоторых фобий и суеверий даже популярные игры вылупляются, – съязвил я. – Например, как всем сталкерам известно, категорически нельзя наступать на стыки, будь то каменная плитка под ногой, дощатый настил, бетонка. Возвращаясь из Зоны, вы не смогли избавиться от этой полезной привычки, так и родился хот-степ. Я вас очень уважаю, босс, но я не встречал в жизни людей суевернее сталкеров…

Меня понесло. Говорил и говорил. Сам понимал, что несет, как дизентерийного, а не остановиться.

Нервы, чтоб их. Я ведь слукавил, когда сказал Эйнштейну, мол, ничего необычного не ощущаю, мол, никаких изменений, вызванных Зоной, в себе не фиксирую. На самом деле история с «тещиным языком» что-то включила во мне. Ох, не зря Эйнштейн придумал эту жутковатую демонстрацию, способную поразить психику любого новичка. А потом этот эфирный столб на шоссе… Меня проняло. Наконец-то я понял – здесь тебе не тренажер, Пэн, здесь гробануться – что два пальца об асфальт… Опасность была везде – слева, справа, спереди, под ногами. Все обострилось, все было предельно. Импульсы страха пробивали реальность.

Я видел. В здании ресторана ждала гостей паутина, большая и голодная, заплела весь столовый зал, а по невидимым нитям ее пульсировала ядовитая кровь… В мотеле, что по соседству… нет, в подвале мотеля – там хозяйничало нечто ужасающе холодное; космический холод, наделенный волей и злостью, дышал в окна мотеля, заставляя тело случайного путника (мое тело) покрываться мурашками… Под землей тянулась труба с кабелями, я видел их все, до каждой медной жилки, большая часть кабелей лежали мертво, но были и такие, по которым почему-то текли токи… Что все это? Самообман, глюки? Тот самый психоз, о котором предупреждал Эйнштейн?

Он принял мой выплеск насчет суеверий, не перебивая и не оборачиваясь.

– Остроумно, – сказал он с одобрением, когда я закончил. – Кстати, вот тебе еще кое-что пикантное про хот-степ. Про наш, про институтский, который на самом деле не игра, а тест на совместимость с Зоной. Согласно одной из гипотез, существуют мутанты, на которых «игровая площадка» вообще не реагирует, не важно, наступает он на стыки или ставит ногу аккуратно. Искр не будет в любом варианте, не надо беречься. И это, по мысли наших теоретиков, высшая степень взаимодействия с Зоной. Это значит, Зона принимает тебя за свою часть, не считает тебя кусочком Земли.

– И что, – заинтересовался я, – такие мутанты вправду есть?

– Увы, подобные экземпляры пока не обнаружены.

Мы благополучно миновали «Наггетсы». Мотель тоже остался в стороне. Эйнштейн шел уверенно и сравнительно быстро, не пользуясь пробниками, разве что приостанавливался иногда, чтобы понюхать воздух. Верхнее чутье у него развито, что ли? Короче, по всему было видно, человек в здешних местах – частый гость.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.