— О аллах, храни меня!

Просунув голову в приоткрытую дверь, Шеххата осмотрел прихожую. Чудеса! Ни одного живого существа. Вот те на, проспал. Шуша ушел на работу, Сейид — в школу. Они не как он, им долго спать нельзя. Да, а где Умм Амина? Он подошел к выходной двери, осмотрелся. Тут он услышал женский голос:

— Доброе утро, Шеххата эфенди!

Умм Амина на ощупь подметала двор. Услышав шаги Шеххаты, она его приветствовала. Тот с уважением ответил:

— Утро доброе, тетушка!

— И тебе всего самого доброго! Бог тебе в помощь!

— Воздай тебе аллах за доброту!

— Если хочешь умыться, то таз с кувшином стоят на кухне. Сейчас я тебе приготовлю завтрак.

— Не утруждай себя зря, тетушка, обойдусь и так.

— Разве это труд? Еды хватает, слава аллаху!

— Не надо, прошу тебя. Я не привык так рано завтракать.

— Вот и не дело уходить с пустым желудком!

Шеххата уж не мог больше выносить всего этого.

Он схватил свой сверток и побежал от такого необычного для него гостеприимства. Скорее отсюда, а то он не выдержит и согласится еще отведать от щедрот этого дома!

Время перевалило за полдень. Часа в три вернулся Шуша. Он был первым. В одной руке он держал сверток и пакет, в другой — пучок редиски. Поздоровавшись с матерью, он спросил:

— Сейид еще не приходил?

— Пока нет.

— А Шеххата?

— Тоже не вернулся.

— Он когда ушел?

— Довольно поздно. Я приглашала его позавтракать, он отказался. Сказал — не привык так рано.

— Я тут принес два фунта вареной рыбы и немного фиников. Пойду помолюсь, а потом вздремну немного. Когда все соберутся, пообедаем вместе.

Войдя в дом, Шуша положил на столик все свои покупки, сотворил молитву и прилег. Весь двор снова погрузился в молчание. И вдруг раздался задорный свист, топот ног по двору, затем вопль:

— Умм Амина! Ты где? Слышишь?

Сейид забросил свою ученическую доску, сделанную из металлического бидона, скинул с себя школьную одежду. Вырвавшись затем из объятий бабушки, он спросил:

— Где дудка?

— Какая дудка?

— А которую мне подарил дядюшка Шеххата.

— И не видела совсем! Уж наверное она там, где ты ее бросил.

— Нужна она мне очень! Сегодня мы играем в полицейских и воров. Свисток этот мне просто необходим. Ты когда-нибудь играла в полицейских и воров?

— А ты объясни, в чем заключается игра. Я тоже буду полицейским?

— Ладно, быть тебе вором. В доме есть какая-нибудь еда? Проголодался я.

— Отец принес вареной рыбы и фиников.

— Чего же мы ждем? Давай есть!

— Подождем, когда придет Шеххата эфенди.

— Он куда ушел?

— Вышел утром, не позавтракав. До сих пор не вернулся.

Сейид заторопился внутрь дома. Его ноздри уловили соблазнительные запахи рыбы. Он протянул было руку к свертку, на бумаге которого выступили масляные пятна, но тут услышал голос отца:

— Ты, Сейид?

— Ага, отец.

— Подожди, пока придет Шеххата.

— Ладно. Я хотел просто посмотреть — что там в бумаге.

— Рыба.

— Ух ты! А я так люблю рыбу!

— Сейчас все вместе пообедаем.

Сейид пошел в пустую комнату, открыл сундук, вытащил оттуда мешочек с беле, пересчитал их, поправил тряпичный мячик, нашел волчок, крутнул его изо всех сил и снова пошел в комнату к отцу.

— Может быть, поедим, папа? А то в желудке урчит от голода.

Время приближалось к четырем. В кишках Шуши урчало не меньше, чем у Сейида. Он начал размышлять:

— В чем дело? Он что — не собирается возвращаться?

— По всему видно, что так, — сказал в подтверждение Сейид. — Он и сверток свой забрал.

— Ты откуда знаешь?

— В комнате его нет.

— Пожалуй, он не придет. Бедняга, да поможет ему аллах. Хороший человек, но несчастный. Пойдем есть.

Сейид побежал звать бабушку. Она раскрыла сверток. Все трое сели вокруг столика и принялись степенно жевать. Они уже кончили обедать, когда услышали шаги во дворе. Умм Амина обрадовалась:

— Наверняка Шеххата эфенди!

У нее была поразительная способность узнавать людей по звуку их шагов. Шаги приближались. Скоро в дверь просунулась голова Шеххаты. Увидев уставившиеся на него три пары глаз, он вскрикнул:

— О всевышний!

Шуша позвал:

— Проходи, пожалуйста!

Шеххата вошел. О чудо! Разве это тот самый Шеххата? Аллах свидетель, это же бек Шеххата, паша Шеххата и не меньше! И это Шеххата, тот самый жалкий, оборванный бродяга, у которого ничего нет, кроме одной-единственной галлябеи? Ну, может ли быть Шеххатой человек, который одет в черный костюм? В таком наряде появляются только богатые люди, да и то по особо торжественным случаям! Видали ли вы когда-нибудь бродягу, одетого в полный костюм с жилетом, в рубашке с галстуком? Не иначе: на него свалилось богатство. И по этому случаю он так разрядился. В руках его громоздились свертки, кульки, пакеты.

Шеххата начал освобождать руки от кульков, складывая их на столик. Оставшийся в руках сверток он метнул на землю. Все вздохнули и рассыпались в приветствиях.

Всем троим (в том числе слепой старушке, чувствовавшей по шороху кульков, что в них яств изобилие) стоило больших усилий подавить в себе удивление. Они хором загалдели:

— Добро пожаловать! Располагайся как дома!

— Где был-то, парень? Зачем ушел? До четырех ждали тебя обедать. Узнав, что ты забрал свой сверток, мы решили, что ты уже не вернешься.

— Ты ли это говоришь, Шуша? — сказал Шеххата со смехом. — Я и вправду не собирался сюда возвращаться. Привык быть свободным, независимым. Как всемогущий султан. Ем, сплю. Но бог нам покровительствует… Он не забывает своих рабов. «И посылает нам оттуда, откуда мы не ждем». — Пожав плечами, Шеххата молящим тоном произнес: — Твое покровительство, о боже! Ничего другого мне не надо.

Шуша рассмеялся и откомментировал слова приятеля:

— И все это ты называешь лишь покровительством божьим? Да он тебя просто осыпал своими щедротами! Их трудно даже перечесть! Продал пиджак — купил полный костюм и еще какой! Такие только паши носят.

— Я купил костюм? — переспросил удивленно Шеххата. — Где ты его видишь?

— Так на тебе же одет!

— Бог с тобой! Это же рабочий костюм. Он был в свертке, который я оставлял у тебя дома. Я снял галлябею, завернул в ту же бумагу, что была оберткой для этого костюма.

— Вот это — рабочий костюм?! Ты, должно быть, занимаешь крупную должность. Может, ты министр? Я всегда считал, что рабочая одежда — старая, потрепанная, изорванная. Иначе нельзя работать. Никогда еще не видел ни одного человека, работающего в галлябее из дорогой материи или в шерстяном костюме.

Шеххата продолжал стоять. Прервав Шушу, Умм Амина сказала:

— Садись, в ногах правды нет. Поешь с нами, отдохни…

Гость поддернул брюки, откинул полы пиджака и плюхнулся на подушку рядом со столиком. Сейид начал внимательно рассматривать своего благодетеля. Сначала он показался мальчишке просто роскошным, одетым с иголочки. Но чем внимательнее он присматривался к тому вблизи, тем больше мерк блеск костюма. Да, он был черный, но не настолько, насколько бывает черной хорошая материя. Цвет был скорее черно-зеленым и каким-то тусклым — костюм побывал в окраске. Время оставило на нем весьма заметный след. Локти и колени блестели, как начищенные. Воротника у пиджака вовсе не было. Его заменяла черная тряпочка, пришитая не слишком аккуратно. Накладки на коленях оказались двойными, на старые были нашиты новые, чтобы скрыть ветхость брюк, усилить их сопротивляемость разрушительному времени. Так же, как костюм был не очень черным, так и рубашка не отличалась особой белизной. От частых стирок она стала кремовой. Воротник ее был засален от пота, следы которого бессильна вывести даже самая умелая прачка. Из-под воротника рубашки торчал черный, много повидавший на своем веку галстук «бабочка», до предела стянувший шею Шеххаты. Да и рубашка оказалась вовсе не рубашкой, а просто манишкой и манжетами, выглядывавшими из-под рукавов пиджака.