[290]

На станции Бедна, что по дороге из Люблина в Луков, разведчики Федора Степи взяли сразу четырех пленных. Они оказались солдатами железнодорожного отряда № 503, принадлежавшего фирме Кассель, главное бюро которой располагалось в Кракове.

Пленные заявили, что отряд прибыл под Луков еще 3 апреля для строительства второй колеи железной дороги Люблин — Луков. По их словам, двухпутное движение по дороге должно было открыться 1 июля 1944 года.

В середине июня Серафим Алексеев со своими бойцами вновь устроил удачную засаду на шоссе Люблин — Варшава. Уничтожив несколько автомашин, партизаны захватили в одной из них подполковника. Он очень хорошо знал, какие именно части находятся в Демблине, кто ими командует, где они стоят. Это позволило подтвердить и уточнить прежние данные по Демблину, полученные от разведчика Дарьяна.

Весьма точно сообщали нам о переменах в составе гарнизона города Хелм тамошние разведчики Фиска Негунда, Скиба, Верба.

Так, на 2 мая, по данным Вербы, гарнизон города состоял из двадцати пяти тысяч немецких солдат и двух с половиной тысяч служащих немецкой администрации. 14 мая Сова и Скиба сообщили, что гарнизон пополнился остатками четырех фашистских дивизий, разбитых в последних боях на советско-германском фронте.

Центр заинтересовался этими данными. Нас попросили выяснить, верно ли, что «Гроссдейчланд», то есть пресловутый полк «Великая Германия», находится сейчас в Хелме?

Проверка подтвердила правильность первоначальных данных. Подразделения «Великой Германии» были обнаружены вдобавок и в Люблине, откуда о них доложил разведчик Следующий.

Вскоре пришлось провести еще одну проверку. Фронтовые разведчики сообщили, что на одном из участков фронта замечены танки дивизии «Викинг», в то время как мы передали о дислокации этой дивизии в Люблине.

«Распутайте узел», — приказал Центр.

Разъяснения дал пленный унтер-офицер из дивизии «Викинг» Тюльсдорф, взятый разведчиками Анатолия Седельникова.

Тюльсдорф рассказал, что в Люблине постоянно находятся штаб дивизии и подразделения, которые не успели

[291]

пополниться людьми и техникой. Как только подразделение мало-мальски укомплектуется — его бросают в бой, а разбитые части вновь выводят в Люблин. Этим и объясняется одновременное присутствие частей дивизии «Викинг» и в Люблине и на фронте...

Чрезвычайно важным «языком» оказался солдат санроты 1/572, пойманный под местечком Крупки. Выяснилось, что санрота обслуживает ни много ни мало... штаб 4-й полевой армии немцев!

Во-первых, мы определили местонахождение штаба этой армии, а во-вторых, лишний раз убедились — количество битых гитлеровских частей все увеличивается.

В мае нам уже было известно от Лисы, что в Бялой Подляске готовят помещение под штаб какого-то фельдмаршала, едущего с центрального участка фронта. Некоторые офицеры штаба уже явились. В июне туда же прибыли три фашистских генерала.

Почти одновременно с получением сведений о подтягивании в район наших действий тылов немецких армий, отступавших на фронте, варшавские товарищи Анджей, Станислава Квашневская, Стахурский передали: гитлеровцы начали демонтаж и вывоз предприятий из столицы Польши.

Это были многозначительные сообщения. Значит, фашисты почуяли, что пахнет жареным. Значит, скоро наши войска будут тут, под Варшавой!

Партизан, собиравшихся на деревенских улицах послушать радиопередачи из Москвы, тесным кольцом обступали крестьяне. Многие понимали русский и на ходу переводили землякам содержание победных сводок Совинформбюро. А уж язык артиллерийских салютов Москвы понимали все...

* * *

Кто же были те люди, которые вели разведку в польских городах?

Кто скрывался под псевдонимами Лиса, Вацлав, Анджей, Словец, Оляж, под десятками других выдуманных имен?

Были среди них и крестьяне, и рабочие, и служащие, и бывшие военные, и даже советские военнопленные, принуждаемые работать на «великую Германию».

Сейчас, к сожалению, я не могу назвать подлинные имена всех наших разведчиков. Заботясь об их безопас-

[292]

ности, мы не хранили бумаг, тексты радиограмм сжигали сразу после передачи, а разведчики фигурировали в них только под псевдонимом, чтобы в случае перехвата немецкая служба радиоподслушивания не могла разыскать наших людей...

Имена товарищей мы хранили в памяти.

Увы! Сейчас, спустя два с лишним десятилетия, память подводит меня.

Я не могу с уверенностью назвать подлинные фамилии Лисы, Чеслава, Пальмы, Словеца, Следующего, Охотника, Вербы, Совы, Скибы и многих, многих других отважных польских патриотов.

Забыл и настоящую фамилию Лодзи. Помню только, что под этим псевдонимом действовал летчик польской армии, сбитый в первых боях с гитлеровцами. Инвалид войны, этот человек горел ненавистью к поработителям родины. Он и его сестра Сирота жили в Лукове. Их сведения о Луковском гарнизоне, о прибытии туда новых воинских частей всегда отличались точностью и своевременностью.

Только один псевдоним я могу расшифровать точно. Псевдоним Анджей. Под ним скрывался, как он сам говорил, Андрей Алексеевич Саелов, уроженец деревни Ижмот, Заметченского района, Пензенской области. Перед войной Андрей Алексеевич занимал должность главного ревизора Пензенского областного управления связи. В боях был ранен, попал в плен, несколько лет провел в фашистских лагерях. В сорок четвертом году немцы заставили Саелова работать на одном из крупных складов Варшавы, где отпускалось продовольствие для воинских частей. Через руки Саелова проходили различные документы, позволявшие точно устанавливать численный состав отдельных гитлеровских формирований. Кроме того, Саелов по роду своих занятий был знаком с размещением этих формирований, знал, где находятся различные склады.

Связь с Саеловым мы установили через бывшего жителя Варшавы Магаевского. Через него передали Саелову и двум товарищам, которые прослышали о партизанах и решили влиться в их ряды, чтобы оставались в Варшаве и добывали интересовавшую нас информацию о противнике...

Да, время многое стерло в памяти.

[293]

И все же верю, отзовутся Жолубь и Леон, Словец и Демб, Казимир и Крук, все, кто не погиб, кто живет сейчас в подлинно народной, счастливой Польше, во имя которой они сражались бок о бок с советскими партизанами! 

Лето сорок четвертого. Палящий июнь.

Войска Красной Армии, продолжая наступление, вплотную подошли к границам Польши, Восточной Пруссии, Румынии.

Уже никто не сомневался, что гитлеровская авантюра потерпела крах, что первое в мире государство рабочих и крестьян выстояло в схватке с алчным, до зубов вооруженным врагом, что конец «тысячелетнего рейха» — вот он!

Наши солдаты и офицеры считали версты, оставшиеся до Берлина...

В это время западные союзники, США и Англия, открывают наконец второй фронт. Под прикрытием мощных авиационных армад англичане и американцы форсируют Ла-Манш. На четвертом году войны с Германией преодолены тридцать километров водного пространства! Это, конечно, не густо, да и времени упущено много, но, как говорится, лучше поздно, чем никогда. Мы внимательно слушаем сводки о боях в Нормандии.

А между тем английские самолеты время от времени появляются и над Польшей. Они кружат над районами, где имеются силы Армии Крайовой, сбрасывают над лесами и болотами контейнеры и мешки с грузом, листовки.

По иронии судьбы большая часть грузов попадает в руки партизан Каплуна и Седельникова. В контейнерах и мешках — винтовки, автоматы, пулеметы, гранаты, радиостанции, пистолеты, инструкции о пользовании оружием, напечатанные на польском языке. А в листовках — призывы поддерживать «лондонское» правительство Польши, бороться против Советов, не пускать Красную Армию в Польшу.

Первый английский «подарочек» Каплун принял еще 15 апреля в районе урочища Туров, что в трех километрах северо-восточнее Малориты.