Другой неподдающийся разумению факт: 5 приговоров, уже подтвержденных Верховным Судом и по которым бригадир Краснов находится в заключении, имели своё начало в процессах, рассмотренных одним и тем же судьей. Между тем, этот судья никогда лично не допросил обвиняемого! Как и в деле, упомянутом нами выше, он ограничился тем, что включил в досье лишь фотокопии показаний из других, не имеющих отношения к делу процессов. Является ли это обычной процедурой в делах по обвинению в убийстве или, выражаясь политически корректно, — в «постоянном похищении» и «нарушении прав человека»? Может ли персональный допрос быть заменен одной фотокопией? Не должен ли судья лично выслушать обе стороны, прежде чем выносить приговор? Допросы, опознания, поведение на процессе и ответы обвинителей и обвиняемых — не предназначены ли они для того, чтобы судья имел возможность лично познакомиться с непосредственными участниками процесса, оценить их искренность, их добросовестность или недобросовестность?
Да простит меня читатель за эти вопросы. Я знаю, ответы на них очевидны для любого нормального человека. Но задавать их нужно, чтобы осознать, в какой действительности мы живем.
Упомянем ещё одно преступление, в котором был обвинен Михаил Краснов, но которое имело другой поворот. Это дело об исчезновении террориста Альфонсо Шанфру. Этот человек исчез в мае 1974 года (в то время лейтенант Краснов ещё не имел отношения к DINA и был прикомандирован к этому управлению лишь в июне 1974-го). Неважно — не взирая на это, он все равно был обвинен.
Но судья Апелляционного Суда госпожа Глория Оливарес справедливо признала его невиновным. Приговор был обжалован в Верховном Суде, который, в свою очередь, не захотел утверждать заключение судьи, но нашел другой выход — постановил о распространении соответствующих гарантий амнистии в отношении офицера Краснова (но не оправдал его).
Но на этом дело не закончилось, т. к. враги Краснова даже таким половинчатым решением были взбешены. Представители потерпевшего выдвинули обвинение против трех судей Верховного Суда и в результате добились, что один из них был смещён Конгрессом со своего поста. К чему это ведет? А к тому, что даже судьи Верховного Суда, в конце концов, будут заинтересованы не в установлении истины, а в вынесении таких приговоров, которые для них удобны, не вызовут гнева начальства или «общественности» и позволят им продолжить их юридическую карьеру.
Но вернемся к «делу Шанфру». Так как этот террорист был французского происхождения, левые организации перенаправили процесс во французский суд. Дело было принято к рассмотрению, и теперь Михаил Краснов, к тому же, должен был противостоять запросу на экстрадицию во Францию.
Уважаемый читатель, думаю, что теперь Вы смогли составить своё собственное мнение об этом юридическом клубке и о том, как жизнь человека может быть умышленно превращена в бесконечный кошмар.
Весь этот чудовищный заговор составлен с целью доказать недоказуемое — что лейтенант Краснов якобы принадлежал к «верхушке» DINA. (Это стало своего рода — «общеизвестной истиной»). Даже самому несведущему человеку известно, что в любой военной организации, каковой и являлась DINA — лейтенанты, сержанты и гражданские служащие никогда не могли играть главенствующую роль и принадлежать к какой-либо пресловутой «верхушке» или, проще говоря, быть членами главного командования. По званию и должности они являлись подчиненными, а не командующими. Между лейтенантом Красновым и начальником DINA в те годы было не менее 80-ти старших по званию военнослужащих.
Кому пришло в голову распространять этот фальшивый тезис, приведший к опутыванию невиновного человека паутиной злонамеренных обвинений? Тянутся ли нити в юридические круги или же это «заслуга» средств массовой информации?
Это мне неизвестно, но данный тезис содержит прямую ложь, ставшую уже обычным явлением. Когда какому-либо народу прививают привычку ассимилировать ложь, это выливается в его целенаправленное развращение.
Вспомним также о ещё одном тяжелом моменте — об агрессивном нападении толпы численностью приблизительно в 30 человек, которому подвергся бригадир Краснов по прибытию для дачи показаний в здание 8-го Уголовного суда. Совершенно очевидно, что все эти люди находились не случайно. Они ждали его, так как знали час, день и место, куда офицер был вызван судьей, а эту информацию мог предоставить только сам суд.
В связи с этой агрессией адвокаты защиты бригадира написали соответствующее заявление. Но с 2003 года, когда произошло нападение, не было получено никакого объяснения и не было предпринято никаких мер по этому поводу, несмотря на то, что многие из нападавших достаточно известные персонажи, которые постоянно фигурируют в телевизионных репортажах, как активные участники беспорядков в судах.
Рассказанное в этой главе излагалось и ранее свидетелями произошедшего, причем более авторитетными, чем я. Например, писал об этом господин Эрмогенес Перес де Арсе в своей еженедельной статье газеты «El Mercurio». Так вот — рассказанное им, никогда не получило отклика. Никто не выступил в поддержку его обоснованных обвинений. Так же как никто и не отрицал ясно изложенные аргументы.
Это молчание можно считать очевидным доказательством, что как обвинители, так и судьи заняты не установлением истины, а вершат свою месть. Но когда месть облачается в судебную тогу, преступление становится опасным вдвойне. Ведь с одной стороны жертвами являются несправедливо приговоренные, а с другой — народ, обозревающий царящее беззаконие в фундаментальных институтах власти, на которых базируется вообще все цивилизованное существование.
Бригадир Краснов не изменил ни одного слова в своих заявлениях и показаниях, сделанных перед различными судебными инстанциями за последние 28 лет.
С той же ясностью, которую мы постарались передать на этих страницах, он разъяснил все о своих непосредственных функциях в DINA. Он не только считает себя невиновным в каком-либо преступлении, но и никогда не был свидетелем совершения таковых. Кроме того, он всегда заявлял о своей полной ответственности за своих подчиненных и абсолютно уверен, что, находясь под его руководством, ни один из них никогда не совершил какого-либо уголовного преступления — тем более не принимал прямого или косвенного участия в «процессе исчезновения людей». Михаил Семёнович абсолютно уверен в невиновности каждого, и, как полагается командиру, противостоит любым подозрениям, направленным против его подчиненных.
Наибольшим подтверждением невиновности Михаила Краснова является тот факт, что после 28-ми лет расследований, ни один судья не нашел ни одного доказательства его соучастия в совершенных преступлениях (реального, а не «предположительного»).
Однажды, одна из судей призналась нашему обвиненному офицеру, что она уверена в его невиновности, но, так как он в течение двух лет работал в DINA, она не может поверить, что он не располагает сведениями о настоящих виновных и его ошибка заключается в том, что он умалчивает об этом. Бригадир Краснов в ответ напомнил судье о том, что работа внутри разведывательной службы всегда строго разграничена и поэтому каждому из сотрудников очень немного известно про то, чем занимаются другие.
— Да, это так — ответила судья, — но я считаю невозможным, что после работы, по окончании служебного времени, Вы не слышали высказываний, которые могли бы помочь нам сориентироваться в поиске виновных.
Михаил Краснов возмутился:
— Госпожа судья, — ответил он (наш офицер обращается к судьям по протоколу, называя их «Ваша Честь», только в том случае, если и они обращаются к нему по званию — бригадир), — если Вы предполагаете, что я прибыл сюда, чтобы пересказывать безответственные коридорные слухи, что может привести к вынесению обвинительного приговора, какому-либо невиновному, то Вы ошибаетесь — этого я иногда не сделаю.
— В таком случае, будьте осторожны, — ответила судья, — потому что это продлится очень долго.
