Подробности этой волшебной сказки о Будде-будителе я дам далее в сравнении с евангельской легендой, а теперь только отмечу, что ее проникновение из Царь-Града в Тибет и даже в Индокитай и во все другие места, где существует буддизм, вполне согласуется и с историческими документами, как только мы отбросим представления о глубокой древности Азиатских религий.
Стремление на восток Азии и особенно в Индию, о богатствах которой в средние века рассказывались чудеса, было вообще присуще средневековым ромейцам-византийцам. Сама легенда об Александре Македонском (действительно ли она миф об императоре Юстиниане с его походом за пределы Месопотамии или легенда о ком-нибудь другом) показывает, что воображение ромейцев было устремлено в Индию и приведенная мною в III томе легенда об обращении в христианство индийского царевича Иоасафа, сыном Ламы (Бар-ламом по-еврейски) заслуживает особого внимания.
А относительно того, что ученые ламаизма и буддизма, не говоря уже о брамаизме, не является у индусов с незапамятных времен, не стоит даже приводить доказательств. Ведь их распространили в Индии только англичане, сделав общеизвестным путем печатного станка такие сложные мифы, о которых до тех не знал ни один индийский ученый, и которые могли быть написаны лишь в недавнее время, когда европейская теология-теософия уже широко распространилась по Деканскому полуострову.
Комбинируя между собою разрозненные сведения о первом проникновении буддизма в Среднюю Азию, нам проще всего приходится руководиться сначала географическими, а потом филологическими данными.
Географические данные прекрасно обнаруживают нам древние дороги походов и караванов, в виде и сих пор текущих рек, русла которых показывают нам ясно, что почти таковы же они были и с незапамятных времен, лишь очень медленно подмывая, благодаря вращению земли, свой правый берег и потому слегка передвигаясь в этом направлении. «Умершие реки», от которых теперь остались лишь одни сухие русла, настолько редки и незначительны, да и мало годны для объяснения каких-либо отживших путей сообщения на земной поверхности, что о них не стоит и говорить при наших соображениях о путях культуры в исторические времена. И как теперь по линиям железных дорог мы знаем основные пути экономической жизни и культуры, так и в древности мы можем определить их по течению рек.
Ведь было бы детски наивно думать, что целые армии, хотя бы и состояли они лишь из нескольких сот человек, могли без географических карт проходить целые страны, особенно с неведомыми языками. Раз в сильную метель и осенью, когда все прежние, летние дороги засыпаны в средней России снегом, а новых еще не проторено, один крестьянин, хорошо знавший с детства всю окружающую местность, вез меня на станцию железной дороги. Как было узнать, в каком направлении мы едем? Я говорю ему, что едем в обратную сторону, потому что ветер, который дул мне в правый бок, теперь дует в левый. А он не обратил сначала внимания на направление ветра и попав на какую-то дорогу, привез меня обратно, откуда мы выехали.
Но в еще худшем положении находились древние армии, которые не имея географических карт, не знали даже и направления тех стран, куда они шли. Но если бы они и шли даже по компасу, то как они могли заранее знать, не встретят ли на пути непроходимых гор, или безродных степей, где умрут от жажды и голода? Идя по руслу рек, они по крайней мере могли быть уверены, что всегда найдут воду и очень вероятно человеческие поселки, у которых могут захватить силою оружия съестные припасы. Так географические данные показывают нам, что первая умственная культура, как и первые торговые караваны и первые отряды завоевателей должны были проникнуть из Великой Ромеи через Антиохию, которой недаром приписывалось огромное значение, как столице Селевкидов, со времени поселения в ней Селевка Победителя, начальника конницы и Александра Македонского, будто бы еще около 220 года начала нашей эры, по традиционному счету.
Но если мы отождествим Александра с Юлианом, то, приняв по той же традиции, что династия Селевкидов царствовала в Антиохии около 259 лет (от –323 до –64 года) и что Юлиан, по той традиции, умер в 363 году, приходим к выводу, что они окончили свое существование в 622 году, т.е. как раз в год Геджры, когда отклики метеоритной катастрофы в Красном море отделили агарян от европейской части Великой Ромеи и тогда вместо покорения Антиохийского царства Селевкидов Римом выйдет их завоевание Миц-Римом, как называется у средневековых евреев Египет.
Происходит сдвиг хронологии на 686 лет, и все эти Селевки и Антиохи якобы царствовавшие до начала нашей эры, окажутся там вассалами Великой ромеи, так что Антиох Сотер (405—425) придется на царствование Феодосия II (408—450), Антиох Великий (464—499) на царствование Льва великого (457—474) и Антиох Эпифан (511—523) на время Юстина I (518—527), и бывшее при нем восстание мессианцев Молотов (Маккавеев по европейски, 519 г.) на второй год царствования Юстина (и интересно, что молотами (мартеллами) назывались и франкские каролинги, из которых наиболее известен Карл Мартелл (638-741).
Но настаивать на правильности только что приведенной хронологии селевкидов, как основанной на ничем не подтвержденной исторической традиции на недостаточно обоснованном предположении, невозможно даже и допустив, что правильна моя догадка о том, что миф о Александре Македонском относится к царю философу и полководцу Юлиану. Да и моя цель в настоящее время совсем другая: показать, какими путями арианское и евангельское христианство по географическим соображениям могло проникнуть в Южную и внутреннюю Азию и принять там формы буддизма. Ответ на это получается: таким же путем, как походы, приписываемые Юлиану и в мифах Александру Македонскому.
А на вопрос о том, когда мог брамаизм прийти в Индию с его санскритской литературой, может быть только один: пришел он безусловно с Балканского полуострова, так как санскритский язык, как я уже показывал в III томе, есть смесь славянских слов индийских окружающих наречий, как видно при простом просмотре его словаря. Такая смесь трех европейских языков могла произойти только на Балканском полуострове, где она существует и до сих пор, а временем распространения вероятнее всего приходится признать IX век, когда Кирилл и Мефодий переводили Евангелий на славянский язык. И началась и в западной и северной Европе христианская миссионерская горячка.
Так слово Будда, вернее Буда, тоже несомненно славянское и значит: Будитель и лишь с натяжкой Пробужденный. Но будят людей только от сна, а потому и профессионал такого занятия должен так же уметь и усыплять людей по произволу, то есть быть гипнотизером. Считать такое имя (в его начальном происхождении) за фигуральное, в смысле умственного пробуждения, значило бы уж слишком осложнять первобытную символистику, тем более, что для этого нет совершенно никаких причин. Ведь все мы знаем, что гипнотические внушения составляют неотъемлемую принадлежность индусских и тибетских религий, без ясного понятия о которых нельзя даже и приступать к их изучению.
Они же были принадлежностью и первичного мессианского культа в Великой Ромее, как не трудно видеть из описания чудес Моисея перед целым нападением Миц-Рима, и даже из описания евангельских чудес царя Иудейского. Но эти грубые приемы гипнотических усыплений и пробуждений с нагрузкой головы усыпленного всякими галлюцинациями, были истреблены в конце средних веков в христианских странах самою церковью и светской властью. Их подвели, наконец, под сношения с врагом человеческого рода – сатаною, так как монополизации их в руках «посвященных» приводила к губительным последствиям всего общества и даже для собственного существования церкви. Ведь каждый ее вожак мог употреблять такие средства против других, и в результате подобных и, конечно, основанных на фактах соображений, черная магия (то есть черное могущество гипноза) было объявлено колдовством, ненавистным для бога и всех его святых и настолько уничтожено к эпохе возрождения, что долгое время нельзя было даже приступить к его научному исследованию с психологической точки зрения. Но вот теперь реальная наука осветила для нас эту темную сторону человеческой психики, и низвела явления гипнотического внушения к галлюцинациям того же порядка, как и сновидения во время сна, но только без привычных для нас сонных симптомов, то есть недвижимости тела и бесчувственности его: к событиям внешнего мира, и вместе с этим мы получили возможность рационально исследовать и те религии Азии, где гипнотические приемы практикуются и теперь, давая нам возможность установить по сохранившимся отрывкам старинных европейских сказаний и то, что происходило в первичном арианстве и христианстве в странах средиземноморского этнического бассейна.
