Это будет достигнуто на протяжении ближайшего столетия. На первый взгляд может показаться, что солнечная система превратится тогда в уютный, родной уголок Вселенной, а планеты-гиганты вроде Сатурна и Юпитера займут в наших представлениях почти такое же место, какое занимают сейчас Африка и Азия. (Качественные различия в климате, атмосфере и гравитации, хотя они и весьма существенны, в данном случае нас не интересуют.) В какой-то мере это, может быть, и верно, однако, как только мы выйдем за пределы орбиты Луны (а это всего четыреста тысяч километров от Земли), мы столкнемся с первым из барьеров, которые отрежут Землю от ее детей, рассеянных по солнечной системе.
Чудодейственную телефонную и телевизионную сеть, которая вскоре покроет всю Землю и сделает всех людей соседями, нельзя продлить в космическое пространство. С человеком, находящимся на другой планете, никогда нельзя будет разговаривать.
Не истолкуйте это утверждение превратно. Даже при современных радиотехнических средствах передача речи на другие планеты никаких особых трудностей не составит. Но радиосигналам потребуется несколько минут, а в некоторых случаях — и несколько часов, чтобы достичь соответствующей планеты — ведь радиоволны и световые волны распространяются с одной и той же ограниченной скоростью — 300 000 километров в секунду. Лет через двадцать техника предоставит вам возможность услышать речь вашего друга, находящегося на Марсе. Но слова, которые вы услышите, будут произнесены по меньшей мере на три минуты раньше, и столько же времени понадобится на то, чтобы до него дошел ваш ответ. В таких условиях можно обмениваться устными сообщениями, но разговаривать, увы, нельзя. Даже если ваш собеседник находится на Луне, сигнал будет запаздывать на две с половиной секунды, и разговор станет очень утомительным. А на расстояниях более полутора миллионов километров переговоры вести окажется просто невозможно.
Для нашей культуры средства связи с мгновенной передачей сигналов стали заурядным явлением, неотъемлемым элементом цивилизованной жизни. На людей, привыкших к этому, «временной барьер» может оказать глубочайшее психологическое воздействие. Он будет служить вечным напоминанием о тех всеобщих законах и ограничениях, которые наша техника никогда не преодолеет, ибо надо считать неоспоримым, что ни один сигнал, ни тем более материальное тело не может двигаться быстрее света.
Скорость света, неотъемлемо связанная с самой структурой пространства и времени, представляет собой абсолютный предел скорости. В узких рамках солнечной системы это нам особенно мешать не будет, если только мы примиримся с задержками в связи, проистекающими именно из этого обстоятельства. В самом худшем случае запаздывание сигналов будет равняться примерно одиннадцати часам: столько времени нужно земному радиосигналу, чтобы достичь орбиты самой удаленной из планет, Плутона. При связи между тремя «соседствующими» мирами — Землей, Марсом и Венерой — задержка не будет превышать двадцати минут; она не может серьезно помешать обмену коммерческой или административной информацией, зато более чем достаточна, чтобы нарушить тот личный зрительно-слуховой контакт, который создает эффект непосредственного общения с друзьями на Земле, где бы они ни находились.
Но стоит нам только выйти за пределы солнечной системы, как мы столкнемся с космической действительностью совершенно иного порядка. Даже сегодня многие в общем-то образованные люди не могут постичь — подобно тем дикарям, которые умеют считать только до трех, а все числа больше четырех смешивают в одну кучу, — глубочайшего различия между околосолнечным и межзвездным космическим пространством. Первое — это пространство, окружающее соседние с нами миры, планеты; второе — пространство, окружающее далекие солнца, звезды. Оно буквально в миллионы раз больше.
В наших земных делах такого крутого скачка масштабов не бывает. Чтобы мысленно представить себе расстояние до ближайшей звезды в сравнении с расстоянием до ближайшей планеты, вообразите себе мир, в котором ближайший от вас предмет находится на расстоянии всего лишь одного метра, а следующий удален на тысячи километров.
Многие консервативные ученые, устрашенные бескрайностью этих космических пустынь, отвергают всякую возможность их преодоления когда-либо. Воистину некоторые люди не способны извлекать уроки из истории: шестьдесят лет назад они иронизировали по поводу возможности полета аппаратов тяжелее воздуха, десять (и даже пять!) лет назад издевались над идеей межпланетных путешествий, а сегодня совершенно твердо убеждены, что звезды навсегда останутся для нас недосягаемыми. Они и тут опять заблуждаются, потому что не сумели усвоить важнейший урок истории нашего века: если что-либо теоретически возможно и не противоречит фундаментальным научным истинам, то рано или поздно это будет осуществлено.
Когда-нибудь, — может быть, уже в этом веке, может быть, через тысячу лет — человечество откроет действительно эффективные источники движущей силы для космических кораблей. Всякое техническое средство обязательно проходит все стадии усовершенствования до максимального предела (если оно не вытесняется чем-то более совершенным). Таким пределом для скорости космических полетов всегда будет скорость света. Эта скорость недостижима, но очень близко к ней наши космические корабли обязательно подойдут. И тогда полет от Земли до ближайшей звезды потребует менее пяти лет.
Наши корабли-разведчики будут улетать все дальше и дальше от своего дома, непрерывно расширяя сферу исследованного космического пространства. Радиус этой сферы будет расти почти со скоростью света (но никогда не достигнет ее). Пять лет до Альфы Центавра, десять — до странной двойной звезды Сириус, одиннадцать — до волнующе-загадочной 61 Лебедя, звезды, предположительно обладающей планетной системой. Эти перелеты будут долгими, но они возможны, и это главное. Человек всегда с готовностью платил любую цену за право исследовать и открывать, а за исследование космического пространства надо платить временем.
Когда-нибудь люди попытаются совершить и такие путешествия, которые будут длиться сотни, даже тысячи лет. Анабиоз, безусловно, осуществим и может стать решающим средством реализации дальних межзвездных перелетов. Другое решение проблемы — полностью автономные космические ковчеги, крошечные странствующие миры. Они позволят осуществлять невообразимо долгие путешествия, на протяжении которых одни поколения космонавтов будут сменяться другими. Предсказанный теорией относительности знаменитый эффект замедления хода времени, согласно которому для путешественника, летящего с субсветовой скоростью, время движется гораздо медленнее, может послужить основой для третьего решения[25]. Существуют еще и другие пути.
Располагая столь многими теоретическими возможностями осуществления межзвездных перелетов, можно не сомневаться, что по меньшей мере одна из них будет осуществлена на практике. Вспомним историю атомной бомбы; теория подсказывала три различных способа ее создания, причем никто не знал, какой из них лучше. Были испробованы все три — и все три привели к цели.
Поэтому, заглядывая в будущее, мы можем представить себе картину медленного (немногим менее миллиарда километров в час!) распространения человеческой деятельности за пределами солнечной системы, среди звезд, рассеянных в той части Галактики, где мы находимся ныне. Эти звезды-солнца удалены друг от друга в среднем на пять световых лет; иными словами, мы никогда не сможем добраться от одного солнца до другого меньше чем за пять лет.
Чтобы лучше уяснить себе, что это значит, обратимся к земной аналогии. Вообразите обширный океан, усеянный островами. Часть этих островов пустынна, часть, возможно, обитаема. На одном из островов живет племя энергичных людей, только что постигших искусство кораблестроения. Эти люди готовятся исследовать океан, но вынуждены считаться с двумя неумолимыми фактами: путешествие до ближайшего острова будет продолжаться пять лет и никакие усовершенствования конструкции кораблей не в силах сократить это время.
