Победа над огнем пробудила в населении стремление к активной деятельности, и оно принялось за восстановление города. Действительно, порядок начал быстро налаживаться. 4 сентября было восстановлено освещение в общественных местах, а на следующий день электричество зажглось в уцелевших жилищах. 5 сентября наступила очередь телефона: восстановилась связь с некоторыми крупными городами, такими, например, как Осака и Нагасаки. Телеграф возобновил работу одновременно с городским транспортом, то есть с трамваем. Чтобы восстановить газоснабжение, потребовалось больше времени: надо было привести в исправность не только заводы, но и километры подземных трубопроводов. Частично это было осуществлено к 10 сентября, и 140 тысяч печей снова получили газ. В тот же день 14 крупных банков опять открыли двери, что фактически означает конец бедствия и возобновление деловой жизни. Это означает также, что и нам пора извлечь урок из Токийской катастрофы, если в ней заключен такой урок, и подвести итоги.
Гибель и возрождение Токио
Итоги эти одновременно и просты и ужасны. Нижний город был превращен в пустыню. О трассах улиц можно было судить только по грудам строительного мусора. Сгорело или было повреждено более 280 мостов, разрушено 779 трамвайных линий. Мы знаем, что здания были повреждены повсеместно, однако степень их разрушения колебалась в зависимости от амплитуды подземного толчка, которая, в свою очередь, определялась строением поверхности. В кварталах с рыхлым грунтом, например песчаным, интенсивность землетрясения была максимальной: в некоторых местах, в непосредственной близости от моря, ускорение достигло показателя, близкого к 2/5 ускорения силы тяжести. И, наоборот, интенсивность землетрясения была минимальной на более твердом грунте. Отметим, впрочем, что в районах с аллювиальными грунтами опустошения вызывались скорее горизонтальной, чем вертикальной составляющей толчка, каким бы резким он ни был (рис. 5).
Перед иностранцем, высадившимся в Токио, открывалось потрясающее зрелище. В Лиссабоне, хотя и опустошенном землетрясением и пожаром, все же сохранились незатронутые катастрофой кварталы, а в Сан-Франциско небоскребы возвышались среди развалин. Даже в Мессине с ее призрачными фасадами еще оставалась какая-то тень реальности. Но Токио, застроенный легкими зданиями, превратился в необозримое поле развалин. Исчез университет с лучшей в стране библиотекой. Сгорело 700 тысяч томов, куда входили и редчайшие собрания, такие, например, как коллекция Макса Мюллера, Дернбурга, Кёллера и др. Из 483 тысяч жилых домов 4222 были полностью разрушены землетрясением, 300 924 сгорели и 42 732 в той или иной мере пострадали. В список разрушенных общественных строений входили здания большинства посольств, министерств — внутренних дел, финансов, просвещения, земледелия и торговли, связи, — два арсенала, здания полиции, телеграфа и телефона, пожарной команды, высших учебных заведений, сотни различных школ, 784 храма, 202 христианские церкви, императорский и 20 других театров, 44 кинотеатра, 162 больницы, 6962 завода…
Рис. 5. План Токио.
Интенсивность сильного землетрясения показана не в баллах обычной шкалы, а процентными соотношениями между его ускорением и ускорением силы тяжести (см. стр. 231, 232). 1 — 10 % g; 2 — 15 % g; 3 — 20 % g; 4 — 25 % g.
Добавим к этому итогу 2270 судов, в основном речных, которые уничтожил пожар. Но, главное, не следует забывать о том, что под развалинами всех этих зданий было погребено несчетное число людей. Так, только в парке Асакуса под обломками башни высотой 75 метров было обнаружено 700 трупов.
Можно ли все же подсчитать общее число жертв? Да, можно. Правда, по слухам, распространившимся сразу после катастрофы, землетрясение унесло сотни тысяч жизней. Но официальный отчет, опубликованный в 1926 году и основанный на объективных статистических данных, свел это огромное число к менее чудовищным цифрам. В Токио погибло 58 104 человека, было ранено 7876 и пропало без вести 10 556. В префектуре Токио убитых было 59 593 человека и пропавших без вести — 10 904. Среди них были, вероятно, родители тех детей, которых подобрали полицейские среди развалин. Беспризорными остались 1062 малыша. Их вместе со стариками, оставшимися без своих кормильцев, и с людьми всех возрастов, потерявшими рассудок во время стихийного бедствия, либо оставшимися навсегда калеками, поместили в благотворительные учреждения.
Врач прогуливался по набережной, как вдруг…
Не следует забывать, что, как и в случаях с Сан-Франциско или Мессиной, называя землетрясение Токийским, мы как бы принимаем часть за целое. Сейсмическое возмущение распространилось на весь район Канто, а здесь расположены и другие города, кроме Токио, заслуживающие нашего внимания.
Иокогама, например, один из немногих крупных городов Японии, известен всему миру, впрочем, как Хиросима и Нагасаки. В огромном портовом городе Иокогама, расположенном у глубокой выемки в Токийском заливе, на расстоянии 32 километров от столицы, проживало тогда 440 тысяч человек, в том числе 2,5 тысячи европейцев. Здесь заканчиваются многие морские пути, ведущие из Европы. Итак, давайте же установим наш наблюдательный пункт в этом порту и посмотрим на катастрофу под другим углом зрения.
Представим себе, что мы гуляем по набережной Иокогамского порта утром 1 сентября 1923 года, любуясь царящим здесь оживлением. В то утро порт был особенно живописен. У причала стояло несколько лайнеров: французский — «Андрэ Лебон», японский — «Корэа-Мару», английский — «Эмпресс-оф-Острейле». Поднимемся на борт «Андрэ Лебона» и проберемся в каюту врача Шарля Гибье[35].
Врачу повезло! Судно несколько дней простоит на ремонте. Попав впервые на Дальний Восток, нельзя, разумеется, упустить такой замечательной возможности хотя бы очень бегло познакомиться с Японией. Врач как раз собирается сойти на берег, чтобы поездом отправиться в Токио. Последуем за ним. Вот он идет на корму, к трапу, бросая тревожные взгляды на небо.
Дело в том, что погода совсем не располагает к прогулке. Шум проливного дождя заглушается завываниями ветра; солнце спряталось за тяжелые черные тучи, и в довершение всего метеорологи предвещают приближение тайфуна.
«Ну и погодка!» — с отчаянием думает Гибье. Неужели судьба сыграет с ним такую жестокую шутку, что, приехав в далекие края, он ничего не повидает. Навис дождь? Ну и пусть себе идет! И вот наш врач сходит на набережную и нанимает рикшу, который со всех ног устремляется к вокзалу.
Но дождь все усиливается. Да какой там дождь, это поток, водопад, обрушившийся на Иокогаму. Можно ли в такую погоду отправляться в экскурсию? Скрепя сердце, незадачливей экскурсант велит своему рикше возвращаться назад, и вот он опять на «Андрэ Лебоне», смирившийся со своим заточением. Гибье и не подозревает, что этот ливень ниспослан самой судьбой, чтобы спасти ему жизнь…
Прислонившись к решетке, Гибье смотрит на большой город, затопленный дождем. За портом начинается квартал Ямасито-тё, где расположились иностранные компании и консульства, европейский квартал, резко отличающийся от остальных районов города. За этим кварталом простирается район Ху-тё, где среди лавчонок и контор разбросаны общественные здания. А вокруг этих районов раскинулся типично японский перенаселенный город с узкими улочками и низкими домиками.
В 10 часов утра дождь, наконец, прекратился, ветер несколько стих, стало менее душно. Утро кончается, люди идут по делам или просто подышать свежим воздухом. Суббота, но многие иностранные торговые фирмы открыты.
Вот уже 11 часов 45 минут. От нечего делать доктор Гибье спускается на набережную и смотрит на отплытие «Эмпресс-оф-Острейле». Толпы родственников и друзей окружают пассажиров, разноцветный серпантин натянут между пароходом и берегом; опоздавшие спешат в сопровождении кули. Скоро уберут сходни.
