Кенсинг и Маркус с минуты на минуту ждали, когда увидят последнее изображение похищенной станции, сделанное компьютером “Фантома” в натуральную величину.

Весь экипаж занимал очередь в тен-клуб, чтобы увидеть это, когда получат возможность.

Все хотели выяснить, что из себя представляет желанная добыча, которую они преследуют. И какие военные операции возможны, когда, подойдя достаточно близко, попытаются вернуть биолабораторию.

Но Сандро, ожидая увидеть натуральное изображение модели, подумал, что все предприятие обречено на провал. Берсеркеры убивали. В этом состояла цель, для которой их сконструировали и построили. Этим они и занимались.

Возможность, что Анюта осталась в живых, была совсем мала, фактически не реальна.

На экране появились помехи. И нежданно показался Ник Хоксмур. Он стоял сбоку и немного позади смоделированной станции, облокотившись на верхний диск.

Невесомое изображение прекрасно поддерживало его невесомое тело.

– Извините меня, джентльмены, но я не мог услышать вас. Сейчас коснусь одной из функций поддержки жизни здесь, в отсеке. Я случайно прорвался на разговор.

– Все в порядке,— ответил Кенсинг, испытывая странное чувство.

Николас принял эти слова с легкой улыбкой.

Было заметно, что его в основном интересовал разговор с Фрэнком, и взгляд был направлен в сторону полковника.

Сразу же сказал:

– Возможно, вам известно, что я сам электронный человек?

Фрэнк смотрел на изображение Хоксмура через окуляры на лицевом ящике. Поворачивался в сторону Ника и третий окуляр полковника — чтоб лучше разглядеть.

– А, это ты? — произнес Фрэнк.

Кенсинг был поражен тем, что голос человека, собранного и дополненного в ящиках, менее походил на человеческий в сравнении с Ником. Хотя оба воспроизводились механическими динамиками.

– Да, это я.

Ник настойчиво выражал интерес и решимость:

– Мое появление рассердило вас? Вы считаете себя оскорбленными?

Фрэнк чуть взмахнул передней металлической конечностью.

– Думаю, вы меня застали немного врасплох. Я бы рассердился, если бы меня оскорбил человек. Но нет смысла выходить из себя из-за машины. Вы хорошая машина, Ник?

– В мои обязанности входит быть хорошей машиной и стараться делать все, как можно лучше. Если вы не обиделись, полковник, и если у вас найдется немного времени, позвольте продолжить разговор.

– Давайте.

– Вероятно, вы не удивитесь, что я нахожу эту тему весьма интересной. Я не думал, что вы примете мое появление так быстро и не станете возражать. По крайней мере, даже не выразили подозрения, что я шучу.

Три ящика Фрэнка зашевелились, возвращаясь в обычное положение. У Кенсинга сложилось впечатление, что их владелец таким образом устраивается поудобнее.

Маркус заметил:

– Я сказал, что ты немного застал меня врасплох.

Но не совсем.

– Правда? Не совсем? Я хотел бы знать, что вы думаете обо мне — о моей персоне на экране — которую вы не раз видели — что выдает во мне отсутствие тела.

– Возможно, когда-нибудь мы сможем подробнее поговорить об этом. Сейчас же у меня много других дел.

Разговор закончился.

При следующей беседе с премьером Дираком Кенсинг отметил, как натурально выглядит Ник Хоксмур и насколько отменно программисты выполнили свою работу.

– Полагаю, что он — относительно новая версия?

Дирак согласился:

– Да, его создали год назад. Специалисты хорошо поработали, правда? На это ушло несколько месяцев. Дело в том, что мне меньше и меньше нравится достигнутое живыми архитекторами. Например, эта биостанция. Потому я и решил попробовать, на что способен искусственный оптоэлектронный мозг.

– Мне говорили, что на создание программы подобной сложности идет лишь несколько месяцев быстрой работы, премьер. А я думал, на это тратятся годы. Вы не могли бы сказать, как ему выбирали имя?

– У моих инженеров были уже готовые блоки с программой, рассеянно пояснил Дирак.— Это ускорило работу. А что до имени... Ник выбрал его сам. Он заимствовал его у строителя восемнадцатого века. Как-нибудь я расскажу вам эту историю. Вы хорошо осмотрели модель станции?

Кенсингу, который имел возможность наблюдать взаимоотношения между премьером Дираком и Хоксмуром, показалось, что живой создатель и его искусственное создание довольно хорошо ладили.

Но отношение премьера к оптоэлектронным людям было сложным и ревностным.

Однажды Сандро услышал, как Дирак заявил:

– Эти преобразованные души, отдохнувшие от плоти в электронной модальности, в целом обладают более высоким социальным положением, если можно так сказать, чем те, у которых никогда в жизни не имелись красные кровяные клетки.

Кенсинг не удивился, узнав, что не один он был обманут Ником.

Другие больше, чем он, расстроились, открыв правду.

Некоторые члены экипажа, как и все люди, выражали протест или, по крайней мере, возражали. Они чувствовали неудобно с компьютерными объектами, которые выглядели и разговаривали, как сами люди.

Конечно, большинство жителей не возражали против вычислительных способностей Хоксмура или его интеллекта. Их устраивало, что эта вещь обладает человеческими признаками и что с ней (или с ним?) премьер советуется, спорит (иногда весело!), и который (или которая?) так сильно влиял на Дирака.

Когда эскадрон был готов покинуть Иматру, Ник собирался оставить свой “Рен” — маленький корабль.

Место на палубе ангара, обычно занимаемое этим часто полезным, но не вооруженным судном, досталось вооруженному военному разведчику, последнему боевому кораблю, каким-то образом оставшемуся в Иматранской системе.

Последнее сражение закончилось перед тем, как разведчик добрался до сцены битвы.

И вот Дирак, который держал в страхе и наказывал, давил своим величием местное начальство, забрал у него этот корабль.

Но расставание с “Реном” принесло Нику больше проблем, чем мог представить его хозяин-создатель. Перед отправкой эскадрона Хоксмур наряду с другими своими обязанностями проконтролировал, чтобы роботы перенесли некоторое оборудование в “Рен”, установив его на заново обретенном корабле-разведчике.

При этой операции Ник сам перемещался на борт корабля. Он следил за роботами, выполняющими большую часть физической нагрузки. Это были металлические создания размером с собаку, ничего общего не имеющие с живыми существами и ничего не ведающие о интеллекте.

Открыто проводя дело, Хоксмур знал: ему крайне необходимо проследить, чтобы выполнили еще одну задачу — ив строгой секретности. Он должен был организовать транспортировку со своего маленького корабля на борт яхты не только физическое оборудование, в котором находился большую часть времени, когда работал в скафандре, но и оборудование для Дженни.

Оказалось примерно так, как он предполагал.

Объем, необходимый для хранения записанных данных когда-то живого человека — в данном случае, леди Дженевьев — при существующей технологии, которая заключалась в хранении по последней подквантовой системе в прочных емкостях из тяжелых металлов и смешанных материалов, был почти равен требующемуся для самого Ника: около четырех тысяч кубических сантиметров. Объем, примерно равный трем взрослым человеческим черепам.

Костюм, который выбрал Ник для осуществления этой работы — необычной транспортировки — оказался тем же самым, в котором он спас леди Дженевьев. Тогда, на обреченном курьере. На костюме были небольшие повреждения. Их-то Ник собирался использовать для оправдания, если кто-то заинтересуется и станет задавать вопросы.

У него имелось несколько хороших объяснений, из которых он собирался выбрать лучшее.

Однажды, переходя по палубе ангара “Фантома”, Ник натолкнулся на Кенсинга, который был тоже в космическом снаряжении.

Живой человек проводил инвентаризацию и проверку маленького корабля на борту, который был необходим на случай абордажа.