Когда Каськ и Янус явились на работу, первое, что они услыхали, была весть о неожиданной ревизии в их учреждении.
Вечером, когда Ян Янович, шатаясь от мысли, что ему несдобровать, возвращался домой, его у калитки ожидал какой-то мужчина.
— Кажется, за мной уже пришли, — простонал Янус. Но спасаться было уже поздно.
Мужчина поднял шляпу и вежливо сказал:
— Извините, товарищ Янус. Я уже несколько раз приходил к вам. Но не заставал...
— Что вам угодно?
— Видите ли, у меня к вам просьба. Огромная. Ваш тесть был филателистом. Вы не хотели бы продать мне часть его альбомов? Моя фамилия — Кыйв.
— Кыйв? — тупо повторил Ян Янович. — Кыйв? Значит, вы Кыйв, а не Каськ?!
Только сейчас он обратил внимание, что у мужчины был в руках большой светло-желтый портфель.
Случай с инспектором Сульгом
Инспектор Сульг сердито хлопнул дверью
— Опять! Опять пропали мои тапочки, — заворчал он. — Вот дьявол! Каждый раз надо искать их где-нибудь под шкафом. Когда же наконец прекратится это безобразие? Или я вынужден буду принять самые решительные меры...
— Не бубни, Харби, — улыбаясь, сказала жена. — Посмотри, тапочки у тебя на ногах.
Да, это было действительно так. Но Харби долго не мог успокоиться. Он раздраженно пнул ногой собаку, которая подхалимски вертелась подле него, и ворчал, что обед никуда не годится.
Потом инспектор Сульг сидел весь вечер на кухне и сопел, как простуженный медведь.
— Да что с тобой сегодня? — спросила жена, которой надоело наконец слушать сопение мужа. — На работе что-нибудь случилось?
— Это уж не твое дело, — отрезал Сульг, — что ты ко мне пристаешь? Все время только и слышишь: что? как? почему? Даже дома покоя нет.
Только на рассвете, после бессонной ночи, жена сумела наконец выпытать причину бурного настроения своего мужа.
— Меня вызывают к начальнику.
— Зачем?
— Сам не знаю. Вроде ничего плохого я не сделал, дисциплину не нарушал, все поручения выполнял. Зачем я ему понадобился? Вот это меня и волнует.
— А может быть, просто так? — предложила жена. — Захотел поговорить, вот и вызвал?
— Просто так ничего не бывает. Прежний начальник как вызывал кого-нибудь, так только для того, чтобы испачкать ему трудовую книжку. Правда, я нынешнего начальника еще не видел... Но, по-моему, все начальники одинаковы.
Утром инспектор Сульг пришел в контору раньше всех, часа за два до начала работы. Ои тщательно взвесил все «за» и «против» и, хотя не нашел в своей работе ничего плохого, его беспокойство росло и росло.
«Нет, что-то определенно должно случиться, — думал он. — Будучи в командировке в Пайде, я выпил три бутылки пива. Но этого же никто не видел: я в номере был один и даже свет горел очень тускло. Дома несколько раз ударил ногой собаку — и с этой слабостью надо теперь покончить. Ага-а! Вполне может быть, что мне припишут моральное разложение. Поскольку в день рождения хотел с пьяных глаз поцеловать свояченицу... Вообще я порядочная сволочь, когда даю себе некоторое послабление. Сразу же начинаю грешить напропалую. Только вот что: историю с собакой и свояченицей начальник вряд ли знает. Это же было дома. Очевидно, все-таки выпивка в Пайде! Какой-то мерзавец, должно быть, следил за мной и донес. Расплачивайся теперь, Харби! Не пьянствуй, как сволочь какая-нибудь, я уже несколько раз тебя предупреждал, Харби! Получай теперь на орехи! Попачкают нынче твою трудовую книжку!»
Начальник явился точно в девять.
— Здравствуйте, товарищ Сульг, — подал он дружески инспектору руку. — Заходите. Я как раз хотел с вами поговорить.
Дружеский тон начальства выбил Сульга совсем из равновесия. Значит, начальник, кроме того, еще и лицемер! Его сердце тревожно забилось: вот они начинаются, неприятности! Однако делать было нечего. Он уже стоял в кабинете начальника. Начальник попросил его сесть, закурил папироску, потом спросил:
— Как у вас теперь с работой, товарищ Сульг? Отчет по командировке в Пайде уже готов?
«Все ясно, все-таки выпивка в Пайде, — внутренне ужаснулся инспектор. — Может, лучше самому признаться?»
— Это... ээ.... пиво... Я, видите ли... — начал было он, но начальник даже не дал ему говорить.
— Вы, видимо, устали? На вас просто лица нет. Или заболели? Ну да, конечно, и устали и неважно себя чувствуете. Мы здесь посоветовались с профкомом и решили предоставить вам отпуск. Согласны?
«Увольняют!» — похолодел инспектор. Руки у него затряслись, и лоб покрылся испариной.
— Я очень прошу... — произнес он. — Я прошу вас... У меня здоровье очень крепкое. За что же меня? Я буду стараться лучше работать. Вот увидите! Это очень строго — за такую чепуху, как три бутылки, да еще в нерабочее время...
— Товарищ Сульг, — сказал начальник, — пожалуйста, не скромничайте: Мы лучше вас знаем, как вы работаете. Уверяю вас, вы вполне заслужили свой отдых. А чтобы вы имели возможность хорошо поправиться, мы посылаем вас... в санаторий. Даем вам бесплатную путевку на юг. Вообще надо было бы вас давно отправить, но в нашем учреждении, видимо, не очень-то привыкли заботиться о людях. Ну, договорились?!
— Нет! Помилуйте! — пробормотал Сульг. — Я все-таки прошу...
Он хотел еще что-то сказать, но в этот момент начальника вызвали к телефону. Инспектор отправился к себе.
«Значит, отдых! — подумал Сульг, усаживаясь за свой рабочий стол. — Сколько лет я сидел здесь, за этим столом, и все было прекрасно! А теперь вон! Из-за каких-нибудь проклятых трех бутылок... И еще говорят: путевку в санаторий. Знаем мы эти путевки!»
В этот день Сульг работать уже не смог. После долгих невеселых раздумий он решил снова просить начальника, чтобы тот простил его проступок. Но начальник не появлялся. Выяснилось, что он выехал на неделю в командировку.
Стоит ли распространяться, какими страшными были эти дни для Сульга! Он окончательно утвердился в мысли, что его непременно уволят. Он уже начал подыскивать себе новое место. Жена всячески успокаивала его, говоря, что, собственно, ничего еще не случилось. Ведь ему пока что предложили бесплатную путевку на юг. А это ведь не каждому дают. Но Сульг упрямо стоял на своем и даже поссорился из-за этого с женой.
— Не понимаю, что ты за человек! —сердито кричал он. — Ты как будто вчера родилась. Никогда не верь тому, чего не увидишь собственными глазами. Вот увидишь — они отправят меня на юг, а сами за это время наймут на мое место другого человека.
Через неделю начальник вернулся. Он снова пригласил инспектора Сульга к себе и снова поинтересовался состоянием его здоровья.
— Завтра получим путевку — и поезжайте, — в заключение сказал он. Потом, не дав Сульгу сказать ни слова, взял его под руку и проводил до двери.
Теперь-то Сульг уж нисколько не сомневался, что погиб. Ладно! Если погибать, так уж с музыкой! Инспектор сел за стол и исписал пять листов бумаги. Он подробно изложил все: и как начальник без всякого на то основания желает его уволить, и как он еще полон сил и жаждет работать... Словом, описал все: и насчет пива, и насчет собаки, и поцелуя... Потом запер все написанное в стол, и пошел домой, и впервые за последние две недели всю ночь спал как убитый.
А утром председатель профкома торжественно вручил ему бесплатную путевку в Сочи. Конечно, инспектор сначала не поверил, однако профсоюзная общественность все же сумела ему разъяснить, что разговор идет не об увольнении, а о премировании его за долголетнюю безупречную работу.
Два дня спустя инспектор Сульг сидел в вагоне прямого сообщения Таллин — Сочи и удивленно спрашивал самого себя:
