— Послушайте, вы уверены, что так уж хотите этот дом? — обеспокоенно спросил мой индийский партнёр после очередных переговоров с домовладельцем. — Кончится тем, что мне придется отдать за него всю свою компанию!

— Мы же ещё не оговорили арендную плату.

— Арендную плату? — он рассмеялся. — Вот уж чисто техническая деталь. Главное — въехать.

И действительно — арендная плата ещё обсуждалась, хозяин всё ещё пытался добавить к контракту новые условия, а я уже вселился в Кум-Кум. Стояло прекрасное, ясное утро, под голубым небом щебетали птички. Джордж таскал мои сумки и чемоданы в дом, а я стоял в саду и никак не мог надышаться свежим воздухом — наконец-то я нашёл воздух, которым мог дышать.

Вместе с Кум-Кумом мне достались покрытая паршой черно-белая дворняга по кличке Уилбур и двое безымянных слуг, оставшихся от прежних жильцов (те съехали месяца три назад) — молодой чаукидар и престарелый мали[157].

— Кто же платил им жалованье, пока дом стоял пустой? — спросил я Джорджа.

— Никто, сэр. Но они знали, что рано или поздно въедет новый жилец и заплатит им за это время.

— За это время? Вот уж нет. Пусть разбираются с землевладельцем. Я намерен сам нанять слуг. И кроме того, чаукидар всё время спит…

— Да, он лентяй, — согласился Джордж. — Я найду вам нового сторожа!

Прежде чем я успел его остановить, Джордж выскочил на улицу. Меньше чем через час он вернулся.

— Я нашел вам сторожа, сэр! Это очень, очень уродливый человек! — гордо объявил он. — Его кто угодно испугается!

Да. Я испугался. Его и Франкенштейн[158] испугался бы. У Кум-Кума появился свой собственный Фредди Крюгер[159]. Вот только его предшественник наотрез отказался уйти и заперся во флигеле для слуг. В конце концов получилось так, что новый чаукидар охранял старого.

— Когда-нибудь ему придется выйти, сэр, — заверил Джордж. — Ведь должен же он есть.

— Конечно, если только он не запасся пищей, — ответил я.

Как оказалось, он именно так и поступил: у него действительно был целый продовольственный склад.

Мали же, как вскоре обнаружилось, работал только лишь под покровом ночи. Он являлся вскоре после заката и часами с треском и хрустом бродил по саду. Через пару дней, то есть ночей, я не выдержал и подозвал его.

— Послушай, мали, почему ты работаешь по ночам?

— Да, мадам, — ответил он.

Почти в панике я воззвал к Джорджу:

— Джордж! Где ты! Мне нужна помощь!

Джордж был теперь у меня агентом по найму персонала, домоправителем и переводчиком. Вдобавок время от времени ему приходилось водить машину. Джордж допросил мали и объяснил мне, что тот работает по ночам, потому что ему так нравится. Прежних жильцов это не беспокоило.

— Но как же он видит, что делает? — изумился я.

Вопрос, ответ, перевод:

— Он хорошо видит в темноте, сэр. У него большой опыт.

Мали был воплощением крайней степени высказанного немецким туристом принципа: он мог немного говорить по-английски, но совершенно не понимал значения слов. Я у него постоянно назывался «мадам», а его приветствие всегда звучало как «доброе утро», хотя мы с ним встречались лишь ночью. Иногда он показывал мне фрукты, овощи или просто то, как он работает. Указывая на картофельный куст, он горделиво говорил: «Большой капуста, мадам!». Впрочем, мали обихаживал сад и огород Кум-Кума уже больше семи лет и, учитывая то, что от него не требовалось беседовать со мной, он был ценным приобретением.

Стоило мне въехать, как заработала народная молва и ко мне толпами повалили разносчики-вала[160], предлагавшие плетёные изделия, ковры, пледы, деревянные резные фигурки, мебель и абстрактные изделия из папье-маше (очень возможно, что абстрактными они вышли у того, кто их сделал, случайно, а задумывал он что-то другое, только непонятно, что именно). Кроме того, мне настойчиво предлагали свои кандидатуры потенциальные повара, уборщики, дворники, носильщики и, в одном особенно многостороннем случае — «Я человек многих профессий, сэр!».

Большинство слуг приходит с папкой отзывов от предыдущих нанимателей. Часто эти отзывы — поддельные; так было с одним кандидатом в повара, которого кто-то ко мне прислал. Только кто — он не помнил. Если верить рекомендательному письму, прежде кандидат работал в «Швецком Поссольстве». В письме говорилось: «Он делал харошую работу и прекрасно варил. Он теперь совсем Швецкий повар. Он теперь пекарщик самых хороших хлебов и пироженных. Он делает миню и руководствует заботливо приемом гостей и их лазаньем. И ещё он так же приходил всегда точно во время работы. Он некогда не пропускал день работы. Я счаслив иметь честь дать ему рекоммендацыю и он работал потом 15 июля». Эта рекомендация была подписана «Началником Персоналлов».

— Но повар вам всё-таки действительно нужен, сэр, — сказал Джордж. Племянник сестры моей кузины — очень хороший повар. Он даже работал в посольстве Эфиопии.

— Я не могу никого нанять, пока прежний чаукидар не уберется из флигеля, — ответил я. — Может, полицию вызвать?

Джордж нервно огляделся.

— Нет, сэр, не надо связываться с полицией, никогда. Они сами преступники, ещё хуже обыкновенных. Лучше я сам с ним поговорю.

После многочисленных собеседований я всё же нанял повара. Этот тоже прежде работал в посольстве — в мексиканском. Кроме того, я не хотел стать причиной распада его брака — и нанял заодно его жену, в качестве уборщицы и дхоби[161]. Повар (но не его жена) мог вполне прилично объясняться по-английски, и я растолковал ему, что ему и его семье (у них была ещё маленькая дочь) придется пока пожить всем в одной комнате, до тех пор пока чаукидар не выйдет из добровольного заточения во флигеле для слуг.

— Да, сэр. Но где будет спать моя служанка?

До сих пор я не подозревал, что в Индии у слуг есть свои слуги.

— Зачем вам служанка?!

— Она ухаживает за нашей дочкой, сэр.

— Может быть, можно подождать со служанкой — пока флигель не освободится?

— Разумеется, сэр, — охотно согласился он.

Меж тем Кришнан, управляющий офиса нашей фирмы, сумел каким-то образом, невзирая на то, что смертельная угроза по-прежнему висела надо мной, вывезти мою мебель и прочее имущество из «Белого дома». Проклятая «башня слоновой кости» была не больше чем в миле от моего нового жилища, но вещи выглядели так, словно их везли через полмира. На матрасе появились бугры, стеклянная крышка стола треснула, а одно из кресел в бегстве потеряло ножку. Но, по крайней мере, стереосистема по-прежнему играла тягуче и ударно, а электродуховка нагревалась снаружи сильнее, чем изнутри — чем постоянно приводила в изумление моего повара. В общем, жизнь понемногу налаживалась — а потом вдруг всё едва не рухнуло. Из-за Джорджа.

— Люди из хижин, что рядом с вашим домом, очень рассержены, сэр, — сообщил мне Джордж как-то поутру.

— Рассержены? Но почему? Я как будто не сделал им ничего плохого.

— Ничего, сэр, — согласился Джордж.

— Тогда в чем дело?

— Они очень невежественные люди, сэр.

— И что?

— Они не платят ни арендной платы, ни налогов, — объяснил Джордж, — и они подключились к вашим проводам, и воруют ваше электричество, — он указал на кабель, начинающийся на стене Кум-Кума и убегающий за садовую ограду.

— Это, конечно, надо прекратить. Я попрошу Кришнана поговорить с землевладельцем. И всё-таки я не понимаю, что их рассердило.