Экзаменатором Столетов был очень строгим, и студенты его боялись.

Летом 1894 года мои родители решили переехать в Москву.

Отец получил должность на Московско-Курской железной дороге. Была снята довольно большая квартира у Петровских ворот, и мать приняла на полный пансион нескольких студентов, чем поддерживала наш скудный бюджет.

Кроме того, она давала уроки музыки на рояле и играла танцы на частных вечерах. Вообще моя мать была очень энергичной и трудолюбивой, и если я до некоторой степени обладаю этими качествами, то я унаследовал их в основном от нее.

К великому огорчению, астрономию на первом курсе еще не читали, и мне самому пришлось изыскивать возможности наблюдать небо.

Помогло любопытное объявление в газете «Русские ведомости». В нем говорилось: «В такие-то дни и часы вечера, в случае ясной погоды, обсерватория будет открыта для посетителей. Показ интересных астрономических, светил. Плата за вход рубль, а со студентов 25 копеек. Адрес: Кузнецкий мост, магазин Швабе».

Кто из москвичей не знает этой непривычной для центра горбатой узкой улицы! Даже сейчас она сохранила во многом свой прежний вид: брусчатая мостовая, трехэтажные и четырехэтажные дома с лепными украшениями, маленькие магазины в нижних этажах.

В одном из таких домов и находился оптический магазин Швабе. На крыше дома была построена небольшая астрономическая башня с вращающимся куполом. Люки купола открывались, их можно было направить в любую сторону неба. В башне помещалась астрономическая труба с объективом в 15 сантиметров, установленная на параллактическом (специально астрономическом) штативе с часовым механизмом. Механизм медленно вращал трубу за наблюдаемым светилом.

И сейчас еще на Кузнецком мосту сохранилась астрономическая башня, напоминающая обсерваторию.

Обсерватория Швабе была не единственной в Москве.

Над крышей одного из домов на улице Дзержинского возвышается серебристый купол. Это астрономическая обсерватория Педагогического института имени Потемкина. Раньше она принадлежала московскому фабриканту и владельцу оптического магазина Трындину. Чтобы вести научные наблюдения, астрономы днем работали в его магазине, а после закрытия магазина обсерватория поступала в их распоряжение.

Здесь начинали свой научный путь известные профессора-астрономы Михайлов, Блажко, Набоков.

Я стал частым посетителем астрономической вышки над магазином Швабе. Показывал звезды и давал объяснения ассистент Московской обсерватории Константин Доримедонтович Покровский, автор популярной книги «Путеводитель по небу».

Мне было особенно приятно, когда Константин Доримедонтович говорил, обращаясь ко мне: «Коллега, поверните купол».

Тогда студентов называли латинским словом «коллега», что значит «товарищ».

Как-то раз я попросил разрешения у Покровского посмотреть Московскую обсерваторию. Он любезно согласился и назначил день и час.

Обсерватория помещалась на Пресне, недалеко от Трехгорной мануфактуры. Весь ее научный штат состоял из профессора, астронома-наблюдателя и двух ассистентов. Осмотр был для меня большим праздником.

Позднее, на втором курсе, профессор астрономии В. К. Цераский изредка приглашал туда своих слушателей и показывал им различные инструменты, о которых говорили на лекциях. Мы познакомились с астрономической трубой с объективом 20 сантиметров в диаметре, с меридианным кругом для определения координат звезд, их точного положения на небесной сфере.

Видели мы и большие астрономические стенные часы, переносные хронометры и другие приборы.

Один раз Цераский сделал попытку показать нам днем в астрономическую трубу планету Венеру. Но на небе собрались довольно плотные облака, и планета была видна плохо, очертания ее казались расплывчатыми, как бы размытыми.

В Москве я также зарабатывал небольшие суммы частными уроками. Моей мечтой было приобретение настоящей астрономической трубы, хотя бы малых размеров. Завел себе копилку и собрал 65 рублей.

На эти деньги я выписал из Германии, от фирмы Реинфельдер и Хертель, астрономическую трубу с объективом диаметром в 54 миллиметра. Эта труба сохранилась у меня до сих пор, и я пользуюсь ею для наблюдения Солнца.

После первого курса я поехал в дорогие моему сердцу Смолевичи. Туда должна была прибыть и астрономическая труба.

Нетерпение мое было велико. Чтобы сократить время ожидания, я решил построить для своего телескопа дубовый штатив и башню с вращающимся куполом.

Местом для «обсерватории» выбрал крышу высокого сарая, откуда довольно хорошо просматривался горизонт. Работа закипела. Для начала пригласил плотника. Мы с ним укрепили на стропилах сарая площадку для башни.

Дальше я все делал сам. Энергия была неиссякаемая. Трудиться начинал в 3 часа утра, а кончал в сумерки. Отрывался только на время еды.

Постройка длилась целый месяц. Наконец установили купол на железных колесиках, которые двигались по кольцу из толстой проволоки.

Из башни была видна дорога со станции, откуда каждый вечер привозили почту. Каждый вечер я смотрел в бинокль на почтовую бричку, в которой ездил почтальон. И вот однажды увидел, что он везет на коленях длинную шкатулку, обшитую холстом. Я понял, что это моя долгожданная труба.

На следующий день утром шкатулку принесли домой. Тотчас же открыл ее и увидел трубу. Блестели красное дерево, объектив в латунной оправе и латунный патрубок для окуляров.

Радости моей не было предела. Всем окружающим я показывал в эту трубу солнечные пятна. Предварительно бережно укладывал ее на подушку, положенную на небольшой стол во дворе.

Прошло несколько дней. Закончил строить башню. У нее был вращающийся купол и ставни на петлях, чтобы открывались.

Установил трубу на дубовом штативе. Противовесы для него отливал из свинца.

Когда моя «обсерватория» была готова, посетить ее оказалось немало желающих. Не могу вспомнить без умиления, как мой дедушка, которому было уже за 70 лет, влезал по приставной лестнице на крышу сарая и дальше по перекладинам на башню, чтобы посмотреть звезды.

Однако работала «обсерватория» недолго — всего недели три. Мои первые студенческие каникулы прошли быстро — пора было отправляться в университет.

Через год я опять приехал в Смолевичи и поинтересовался своей башней. Оказалось, купол нашел практическое применение. Его поставили на низкие ножки, и под ним укрывался от непогоды ночной сторож. Башню же разобрали; доски пошли для хозяйственных надобностей.

В лето 1895 года я очень заинтересовался ботаникой и прочитал несколько книг, в том числе и замечательную «Жизнь растения» К. А. Тимирязева.

С удовольствием и благодарностью вспоминаю, что моим первым учителем ботаники была бабушка. Как-то раз она пошла в амбар, и я увязался за ней. Здесь, около амбара, она показала мне два ранних цветка, одинакового фиолетового цвета

— Вот посмотри — у одного цветок сидит в зеленой чашечке с короткими лепестками, а у другого лепестки чашечки длинные, они выступают даже за фиолетовый цветок. Так вот, первый — это герань, а другой — куколь.

Семьдесят пять лет прошло, но как сейчас представляю себе бабушку и эти простенькие дикие цветы у амбара.

Большой цветник около дома служил мне живой иллюстрацией к книгам.

Помню, однажды прочитал, что у цветов имеются тычинки и пестики. Раньше не обращал на строение цветка внимания и не понимал, какое значение они имеют для жизни растения.