— Ведь, наверное, добрая половина из них могла бы быть комсомолками, — по-русски проговорил он, обращаясь к Кадырову.

— Будут, — коротко ответил тот.

— Скоро будут, — уточнил Саттар. — Вот увидишь, командир, скоро будут!

— Ну, что ж, — улыбнулся Кольчугин, — открывай митинг, бедняцкий вожак.

Саттар на мгновение заколебался, но, быстро подавив в себе минутную робость, поднялся на свободную часть помоста и обратился к женщинам.

— Сестры! — начал он негромко, срывающимся, как у всякого, впервые выступающего с речью, голосом. — Сегодня у нас праздник. Красная Армия разбила Кара-Сакала. Сейчас, сестры, будет говорить красный командир, русский командир. Он скажет правильные слова. Послушаем его, сестры! Я сказал все!

И, окончательно смутившись, Саттар быстро соскочил с помоста. Кольчугин занял его место.

Сухощавая коренастая фигура, затянутая в ремни и от этого особенно четкая и энергичная, привлекла к себе внимание всех пришедших на митинг женщин. Кольчугин знал, что сквозь сетки паранджи на него устремлены сотни глаз. По-разному смотрели на краскома эти глаза. Большинство с надеждой и одобрением, многие недоверчиво, а некоторые с ненавистью. Но никто не смотрел на русского командира равнодушно.

Кольчугин одернул гимнастерку и, глубоко вздохнув, набрал в грудь воздуха. Он чувствовал, что волнуется.

«Это, пожалуй, потруднее, чем в сабельную атаку ходить, — пронеслось в голове комполка. — Удастся ли мне их убедить? Помогут ли они мне? Вдруг побоятся! Откажутся!» Подавив противное чувство робости, Кольчугин подумал: «От меня самого зависит. Сумею убедить — помогут. Значит, надо суметь убедить».

— Дорогие сестры! Разрешите передать вам горячий привет от красноармейцев-буденновцев! — заговорил он по узбекски.

После робкого выступления Саттара голос привыкшего к громким командам Кольчугина гремел в чайхане. Передав привет, Кольчугин на мгновение остановился. Легкий шелест доброжелательного шепота пробежал по толпе.

— Дорогие сестры! — продолжал комполка. — Сегодня мы уничтожили банду курбаши Кара-Сакала. Вы не раз слышали про Кара-Сакала. Это он в селе Дархан приказал убить камнями двух женщин, снявших паранджу. Это он замучил русскую девушку-врача, приехавшую в селение Бустон, чтобы лечить таких же, как вы, женщин и детей. Это он разграбил кооператив в Кара-Агаче. Это он вырезал и сжег поселки Тахтапуль и Чары. На его совести — сотни замученных и ограбленных крестьян. Сегодня он понес справедливую кару. Его басмачи частью изрублены, частью взяты в плен. Но сам Кара-Сакал трусливо бежал, бросив своих соучастников. Мы преследовали этого шакала до самых садов вашего селения. Он спрятался в доме у кого-то из ваших односельчан. Мы окружили Ширин-Таш, Кара-Сакалу из него не уйти. Но он трусливо спрятался и дрожит за свою грязную шкуру. Тогда мы решили обыскать Ширин-Таш и все-таки найти этого бандита. А затем мы подумали, что нехорошо нарушать обычай, от которого вы еще не отказались. Нехорошо, если посторонний мужчина войдет в женскую половину дома и будет смотреть, нет ли среди вас Кара-Сакала. Тогда мы решили, прежде чем начинать обыск, созвать всех женщин в чайхану, а дома пускай останутся одни мужчины. При мужчинах красноармейцы осмотрят ваши дома и поймают спрятавшегося курбаши. Правильно ли мы поступили, дорогие сестры?

Кольчугин помолчал.

— Правильно! Правильно! — раздались в ответ десятки голосов. Когда шум ответов замолк, чей-то голос, видимо, пожилой женщины, убежденно подтвердил:

— Хорошо сделали, братец! Очень правильно сделали!

Улыбаясь, Кольчугин стал продолжать речь.

— Но потом, когда вы пришли сюда на собрание, мы подумали: «А что будет делать Кара-Сакал, когда увидит, что все женщины уходят из дома?» Ведь он сразу же поймет, что, как только женщины уйдут, в дома войдут красноармейцы. И тогда этому потомку осла наступит конец. Как вы думаете, сестры, что будет делать тогда Кара-Сакал?

Кольчугин снова замолчал, ожидая ответа. Среди женщин начался оживленный разговор. Уже никто не говорил шепотом. Слова звучали громко, слышался веселый смех, шутки.

— Мы догадались, что сделает Кара-Сакал, — перебивая веселый гул голосов, продолжал, не дождавшись ответа, Кольчугин. — Кара-Сакал подумает так: «Красноармейцы будут обыскивать дома, но все женщины будут в это время на митинге. Значит, и мне надо быть в чайхане, среди женщин». И тогда это отродье сатаны наденет на себя паранджу, закроет свое звериное лицо чачваном и, сгорбившись, как старуха, засеменит вместе с вами на митинг.

Гул протестующих голосов прервал речь комполка. Женщины возмущенно переговаривались между собой. Вдруг в этом хоре негодующих голосов звонко, как серебряный колокольчик, зазвенел веселый девичий смех. Видимо, слишком комичной показалась кому-то фигура грозного курбаши, трусливо спрятавшегося под паранджу. Смех заразителен, через полминуты огромное здание чайханы наполнилось веселым женским смехом.

Вместе со всеми рассмеялся и Кольчугин. Сдержанно улыбался Кадыров, и громко, от всей души хохотал Саттар.

С минуту говорить было невозможно. Но вот постепенно смех стал затихать, переходя в оживленный разговор.

— Это, конечно, очень смешно, дорогие сестры, — снова загремел в чайхане голос Кольчугина, — но подумайте вот о чем. Быть может, басмач Кара-Сакал, одев женское платье, вместе с вами уже пришел на митинг?! Мы думаем, что он здесь, сестры. Быть может, он сидит среди вас!

Теперь слова Кольчугина прозвучали, как грозное предупреждение. Ветер тревоги пробежал по рядам сидевших на помостах женщин. Каждая, поняв, что, может быть, кровавый бандит сидит рядом с нею, пугливо оглянулась и подвинулась к той из соседок, в которой была уверена.

Кольчугин с высоты помоста видел это движение тревоги. Он внимательно вглядывался в сидящих, пытаясь различить у какой-либо из фигур движение растерянности. «Если бы заметить, — пронеслось в голове комполка, — прямо бы указал и заставил поднять паранджу».

Но заметить ничего не удалось. Все фигуры были одинаково безлики, и Кольчугин не видел никакой разницы в их поведении.

— Так вот, сестры! — снова заговорил комполка. — Я все вам рассказал. А теперь давайте вместе подумаем, как нужно сделать, чтобы Кара-Сакал не ушел из наших рук. Я обращаюсь к вам, сестры! Помогите нам найти трусливого осла курбаши Кара-Сакала. Если он вместе с вами пришел в чайхану, то отсюда уйти он не должен. Сами видите, везде стоят наши красноармейцы, — и Кольчугин широким жестом показал на двери и окна. — Но как нам угадать, под которой паранджой скрывается убийца женщин и детей басмач Кара-Сакал?!

Кольчугин замолчал. Женщины внимательно огляделись вокруг. В самом деле, у всех окон и у двери стояли группы красноармейцев, а за ними толпились Жителя Ширин-Таша. Каждая женщина видела в каком либо из окон лицо мужа, брата или отца.

— Так что же вы посоветуете, сестры? — прервал затянувшееся молчание Кольчугин.

Женщины тревожно перешептывались. Кольчугин внимательным взглядом следил за ними. «Неужели все этим и закончится, — думал комполка. — Поднимутся и уйдут, а вместе с ними уйдет и Кара-Сакал. Ускользнет от нас».

Кадыров, до сих пор молча следивший за происходящим, шепнул Кольчугину: — Теперь я им скажу! — и вскочил на помост.

— Что же, сестры! — заговорил он негромко, но голосом, в котором звучала большая обида. — Надо кончать. Мы не можем долго задерживаться здесь. Ведь Кара-Сакал — не единственный главарь басмачей в Туркестане. Мы должны идти дальше, чтобы выполнить волю народа и уничтожить всех басмачей — этих скорпионов, которые мешают нам спокойно жить и работать. Сейчас вы разойдетесь по домам, и вместе с вами уйдет кровавый курбаши Кара-Сакал. Он уйдет, задыхаясь от ядовитого смеха, он будет смеяться над Красной Армией, которая, уважая обычаи народа, не стала осматривать жилища крестьян. Он будет смеяться над вами, сестры! Над тем, что благодаря вам, ему, басмачу Кара-Сакалу, удалось уйти от смерти. Он уйдет, наберет новую шайку, вырежет еще пять-шесть таких же селений, как Ширин-Таш, и уж не сейчас, а позднее попадет в наши руки. А в тех селах, которые сожжет Кара-Сакал, люди, умирая под ножами его басмачей, будут проклинать вас, женщин Ширин-Таша, за то, что вы дали Кара-Сакалу возможность укрыться среди вас и помогли ему бежать от Красной Армии! Я сказал все! Сейчас мы уходим!