В основном сделанные мной выводы состояли в следующем:

1. Австро-венгерская армия как по величине, так и по обученности представляет серьезного противника. Офицерский состав ее по общему образованию уступает нашему, но по специальной подготовке стоит не ниже. Во главе армии опытный начальник генерального штаба — Конрад фон Гетцендорф.

2. Считая, что в случае войны Германия направит свой главный удар против Франции, оставив против нас не более трети своих сил (около 300 батальонов), и что Румыния со своей сотней батальонов выступит на стороне центральных держав, общая численность австро-германо-румынских войск в начале военных действий будет свыше 1000–1100 батальонов против наших 1500 батальонов. При этом предполагается, что Италия останется нейтральной или будет связана с Болгарией, а XV и XVI австро-венгерские корпуса, тщательно подготовленные для войны с Сербией, останутся против нее.

3. Выгоды нашего превосходства в силах значительно ослабляются нашей более длительной мобилизацией и сосредоточением армии, заканчивающимися в основной массе на 23-й день, в то время как австрийцы заканчивают их на 14-й день.

4. По документальным данным, австрийские армии сосредоточиваются главной массой в Восточной Галиции, на линии железной дороги Краков — Львов, фронтом на север, к стороне Варшавского военного округа.

Это дает основание для следующих главных заключений:

а) войска Киевского военного округа получают выгоды действовать во фланг австрийцев в Восточной Галиции;

б) район сосредоточения австрийских армий, очевидно, выбран под давлением союзницы — Германии, опасающейся за свою Восточную Пруссию;

в) эти опасения оправдываются лишь в случае нанесения Германией главного удара против Франции, своего опаснейшего противника, заканчивающего сосредоточение полуторамиллионной армии уже на 10-й день мобилизации, с очевидным расчетом на быстрый разгром французов с целью затем обратиться против России.

5. Несомненно, зная о намечаемых в России и Франции мероприятиях по усилению боеспособности и боеготовности армий, Вильгельм при его агрессивных намерениях вряд ли будет медлить с их реализацией, тем более что свое собственное усиление в отношении армии заканчивает в 1913 году.

6. В создавшейся военно-политической обстановке на Киевский военный округ выпадает в высшей степени активная и ответственная роль, вполне понятная, конечно, для Конрада. Если он пошел на столь опасное для себя сосредоточение австро-венгерских армий, то не иначе как после крупных разногласий между Вильгельмом и Францем-Фердинандом, на что был ряд веских указаний. Это обстоятельство не надо забывать и на будущее время.

Таковы были главные выводы по специальности моей службы, с которыми я закончил свою деятельность в Киевском военном округе.

В разведывательном отделении Главного управления Генерального штаба я быстро освоился со своими обязанностями. Это был военный орган, открыто существующий во всех армиях. Его задача — собирать различные данные, преимущественно секретного характера, о других странах и их вооруженных силах.

Разведывательные материалы, получаемые из военной литературы соседних стран или от официальных военных агентов (атташе), обычно служат основой для дальнейшего уточнения и дополнения путем агентурной разведки. Эта разведка, конечно, активизируется в периоды, предшествующие возникновению войн. Объем задач разведки определяется характером самих войн. Предметами ее служат все ресурсы страны, составляющие, так сказать, военный потенциал последней, и в первую голову величина армии и ее моральный дух, ее обученность, боеготовность, планы войны, технические средства борьбы, производственно-технические условия, экономические возможности, национальные особенности и интересы составных частей государства и т. д. и т. п.

Ясно, что разведка почти всегда неразрывно связана с контрразведкой, то есть с самыми разнообразными мерами борьбы против иностранной разведки, вплоть до применения провокационных методов, доставки фальшиво фабрикуемых документов, стараний проникнуть в состав самих разведывательных органов противника и т. п.

Из сказанного выше явствует, каким ответственным и сложным делом является организация разведки и контрразведки для усиления боеспособности армии. Следует откровенно сказать, что бывшее Главное управление Генерального штаба дореволюционной русской армии не сумело ни обеспечить армию перед войной надежным разведывательным аппаратом, ни руководить этим важным делом.

В моих глазах эта несостоятельность нашего Генерального штаба была особенно непростительна еще вследствие полного игнорирования им внутреннего положения страны.

Во главе нашего разведывательного отделения в период моей работы там (с 1909 года) стоял полковник Николай Августович Монкевиц, вскоре произведенный во внеочередном порядке в генералы. Ранее он служил в штабе Варшавского военного округа. Этот ловкий человек быстро стал правой рукой Данилова, выполняя наиболее ответственные и секретные приказания и поручения. Он сам составлял и собственноручно перепечатывал на машинке все секретные бумаги на имя начальника Генерального штаба, военного министра, министра иностранных дел и пр.

Непосредственными помощниками Монкевица по разведывательному делу были я и полковник Оскар Карлович Энкель, сын какого-то важного финского сановника в Гельсингфорсе.

Я сильно сомневался в лояльности Оскара Карловича, не скрывавшего, надо отдать ему справедливость, своих симпатий к Финляндии и Швеции, языками которых он хорошо владел.

Техническая работа по делопроизводству выполнялась подполковником Марковым.[52]

Любопытна характеристика, данная Маркову Н. Толстым в его трилогии «Хождение по мукам»: «Марков был из тех людей, дравшихся в мировую войну, которые навсегда отравились ее трупным дыханием… В конце концов он мог бы воевать с кем угодно и за что угодно. В его мозгу помещалось немного готовых формул о боге, царе и отечестве. Для него это были абсолютные истины, большего не требовалось… Он был честолюбив, надменен и резок с подчиненными. В армии его боялись, и многие таили обиды на этого человека, видевшего в людях только шахматные фигуры».

Монкевиц, Энкель, Марков и я, мы все сидели в то время в особой, изолированной комнате, непосредственно соприкасавшейся с кабинетом Данилова. А по соседству с нами в маленькой комнатке находился еще один офицер, ведавший вопросами по Китаю и Японии, владевший языками этих стран.

Периодически в отделение приезжал морской офицер, капитан Доливо-Добровольский, видимо стоявший во главе соответствующего отделения штаба военно-морского флота.

Кроме этого отделения, Монкевицу были подчинены делопроизводства, возглавлявшиеся полковниками Генерального штаба — «старшими делопроизводителями».

Они ведали сбором и обработкой всех материалов по изучению армий главнейших стран Европы. Главными были делопроизводства по Германии, Австро-Венгрии и Франции. Все они помещались отдельно от разведывательного отделения. Связь с ними поддерживалась лично Монкевицем.

Каждый из делопроизводителей держал связь с соответствующим военным агентом (атташе) за границей, сносясь с ним через Монкевица или частными письмами.

Сам Данилов иногда приглашал нас к себе в гости. Он был тяжел с нами в служебных отношениях, но очень приветлив в домашней обстановке. Время от времени Монкевиц считал необходимым для поддержания нужного служебного и товарищеского контакта между офицерами разведывательного отделения и делопроизводств собираться вместе в каком-нибудь ресторане и даже в кабинетах «Аквариума». Иногда участие в наших скромных пирушках принимал и обер-квартирмейстер генерал Миллер.[53]