Невиданной и неслыханной дотоле демонстрацией выросшего единства угнетённых, выражением их организованности явилось многотысячное собрание крестьян на Таборе в субботу 22 июля 1419 года. Современники называли, возможно, завышенную цифру в 42 тысячи крестьян, прибывших сюда из разных областей страны. Здесь собрались путники из окрестностей Сезимова Усти, Писека, Воднян, Нетолиц, Седльчан и из Пльзня. Были здесь и жители Праги, Домажлиц, Кралёвого Градца и уроженцы Моравии. На Таборе в этот день крестьяне и городская беднота Принесли торжественную присягу защищать «слово божие», не щадя жизни. Крестьяне, собравшиеся на Таборе, готовились уже к активным действиям против феодалов, к борьбе с угнетателями.
Шпионы, посланные феодалами для того, чтобы проведать о действиях и планах собравшихся, доносили, что некоторые крестьяне требовали низложения короля и архиепископа. Сам Вацлав IV боялся, что его собираются заменить выдвинувшимся среди крестьян шляхтичем Микулашем из Гуси.
День 22 июля 1419 года с полным правом можно назвать началом Великой Крестьянской войны в Чехии.
Феодалы попытались террором прекратить хождения на горы. Паны из Рожмберка грозили участникам движения смертной казнью. Но никакие репрессии не могли остановить грозную поступь чешского крестьянина, расправившего свои могучие плечи и готовившегося к жестокой и решительной схватке со своими угнетателями.
Впрочем, и в это время дело доходило во многих случаях до вооружённых столкновений. Попытки феодалов [126] силой подавить крестьянское движение наталкивались на упорное, всё усиливавшееся сопротивление крестьян. В этих стычках выковывалась и закалялась боевая организация крестьян, складывались отдельные отряды восставших, стихийно выдвигались их руководители, у крестьян стали появляться оружие и боевой опыт. Народные проповедники, всё больше завоёвывавшие доверие масс, призывали не покоряться феодалам, звали к восстанию, к справедливой расправе с эксплуататорами.
С этого времени Табор превратился в опорный пункт начинающейся крестьянской войны. На смену одним крестьянам приходили другие, многие повстанцы оседали на Таборе на продолжительный срок, и тут складывался постоянный центр народного сопротивления феодалам.
Среди участников движения начали выделяться и отдельные представители шляхты, которые впоследствии стали военными руководителями восставшего народа. Одним из них был образованный и энергичный Микулаш из Гуси, обедневший земан, будущий первый гетман таборитов.
Сосредоточение сил начавшегося восстания происходило не только на горах, куда стекались народные массы. Проповедники утверждали, что от гибели, предстоявшей «погрязшему в грехах миру», уцелеют 5 городов, куда должны собираться все истинно верующие. Такими городами были объявлены Пльзень, Жатец, Лоуни, Клатови, Слани. В этих городах концентрировалась не только городская беднота, но и крестьяне окрестных сёл. К 5 городам присоединился и Писек, где народ восстал и разрушил 20 августа 1419 года доминиканский монастырь.
Особенно грозный характер имели события в Праге летом 1419 года. Здесь ещё с весны не прекращались народные волнения городских низов. Народный протест был направлен против попытки короля возвратить изгнанных из пражских приходов католических попов, которыми король хотел заменить избранников народа — гуситских проповедников. В дальнейшем король сместил городских коншелов и назначил на освободившиеся места сторонников ортодоксального католичества. Это вызвало новую волну протеста.
30 июля чаша народного терпения переполнилась. Пражский плебс вышел на улицы. Толпы бедноты жадно слушали пламенные речи народных проповедников. Представление об этих речах даёт выступление одного из бедных [127] пражских священников — Яна Желивского.[27] В своей проповеди утром 30 июля Желивский говорил о необходимости восстания и вооружённой борьбы против «врагов божьих», под которыми он понимал эксплуататоров. Избрав темой проповеди евангельский текст о «неправедном правителе», Желивский клеймил короля Вацлава и прямо призывал к его свержению. Желивский выражал уверенность, что чехи будут поддержаны соседними народами, и указывал, что Прага «должна стать образцом для всех верующих не только в Чехии и Моравии, но и в Венгрии, Польше и Австрии». Когда предводительствуемые Желивским массы пражского люда проходили мимо здания ратуши, из окна был брошен камень, выбивший из рук Желивского дароносицу.[28]
Возмущённый народ ворвался в здание ратуши и произвёл расправу с провокаторами; восемь коншелов, в том числе и вновь назначенные королём, были избиты и выброшены из окон прямо в толпу на подставленные копья.
Это событие — так называемая пражская дефенстрация — послужило началом открытого вооружённого восстания в Праге. Над городом загудел набат. Народ взялся за оружие. Народный гнев снова обрушился на католические церкви и монастыри. Восставшие стали уничтожать иконы, церковные облачения и утварь. Католических священников изгоняли из Праги, наиболее ненавистных избивали и убивали. Власть в Новом городе[29] перешла к гуситам.
Известия о событиях в Праге быстро облетели близлежащие сёла и местечки и стали распространяться по [128] всей стране. Они были живым примером для крестьян и городской бедноты. Получив сведения о происшедшем, король Вацлав, проживавший в то время в одном из своих замков, пришёл в ярость. Король грозил жестоко расправиться с мятежниками, но ему помешала болезнь.
Во время июльского восстания в Праге народ выдвинул ряд талантливых руководителей. Одним из них был идеолог левого крыла гуситов, пламенный проповедник и выдающийся организатор масс Ян Желивский. Другим участником народного выступления был будущий герой освободительной борьбы чешского народа, разорившийся шляхтич Ян Жижка из Троцнова.
Ян Желивский был последователем Гуса, но развивал его учение применительно к требованиям плебейской оппозиции, в соответствии с изменением обстановки и в прямой связи с возросшей активностью и сознательностью масс. В своих выступлениях, которые снискали ему горячую любовь пражского плебса, Желивский учил, что власть и богатство принадлежат феодалам лишь до той поры, пока они не нарушают «слова божия». В последнем случае народ получает право на вооружённое сопротивление. Если добавить, что эксплуатацию Желивский считал смертным грехом и злостным нарушением «воли божьей», станет очевидным, что под религиозной оболочкой в его проповедях скрывался призыв к вооружённому сопротивлению эксплуататорам. Будучи идеологом городского плебса, Ян Желивский считал, однако, что крестьяне являются основой общества, и сравнивал их с ногами, которые держат на себе всё тело. Короля, панов, попов и в особенности монахов Желивский в своих произведениях уподоблял паразитам, называл их грабителями, отнимающими трудовой хлеб у бедняков. Желивский был первым, кто придал библейскому изречению «если кто не хочет работать, тот пусть и не ест» революционный смысл, направив его против эксплуататоров. В его лице перед нами выступает замечательный плебейский вождь, многими своими чертами напоминающий славного вождя Великой Крестьянской войны в Германии Томаса Мюнцера.
Вскоре после начала революционных событий в Праге умер король Вацлав. Это было в середине августа. Детей у него не было, и чешская корона должна была перейти к его брату Сигизмунду, королю Венгрии и императору Священной Римской Империи. Но Сигизмунд, предавший [129] Гуса, был настолько ненавистен народу, что с этим вынуждены были считаться даже феодалы. Помимо того, всем в Чехии было известно, что император — фанатический враг гуситского учения и один из инициаторов созыва Констанцского собора. Ввиду этого Сигизмунд не отважился приехать в Чехию и назначил правительницей государства овдовевшую королеву Софию. Фактически власть находилась, однако, не в руках королевы, а в руках правительственного совета, который возглавлял крупный феодал Ченек из Вартенберка, один из панов, подписавших в своё время протест против казни Гуса, направленный Констанцскому собору. За протекшие годы он, подобно многим другим панам, успел присвоить немало монастырских владений и примкнул к умеренным гуситам.
