Они познакомились в начале 1922 г. и вскоре вступили в негласные переговоры по поводу обширной программы жилищного строительства, разрабатывавшейся в то время Управлением помощи ветеранам. В одной из первых бесед на эту тему Форбс поведал Мортимеру о своих прежних подвигах на строительном поприще. Он многозначительно заявил: «Мы устраивались так, что никто не оставался в накладе».

В апреле того же года в вашингтонской квартире Форбса состоялось небольшое тайное совещание. На нем присутствовали Форбс, Мортимер и владельцы «Томпсон — Блэк конетракшен компани» Дж. У. Томпсон и Джемс Блэк. Форбс информировал собравшихся о том, что он намерен сдать несколько крупных подрядов на постройку госпиталей, причем место постройки пока еще сохраняется в тайне. Он предполагает вскоре совершить поездку по стране, чтобы принять окончательные решения по этому вопросу. Форбс пригласил Мортимера с его веселой молодой супругой отправиться в эту поездку вместе с ним.

«Вы сможете лично познакомиться с обстановкой в Чикаго, — сказал Форбс. — Там мы собираемся построить госпиталь стоимостью в 5 млн. долларов. Мы будем также строить госпитали в Ливерморе, штат Калифорния, и на Америка-Лэйк в окрестностях Такомы. На обратном пути вы сможете остановиться в Сент-Клауд, штат Миннесота; таким образом вы узнаете все раньше других».

Вдруг Форбс отвел Мортимера в сторону. Он находится, объяснил он, в довольно затруднительном положении, о чем не решается сказать при всех. Попросту говоря, он несколько «поистратился»…

«Чем я могу быть вам полезен?» — спросил Мортимер.

«Мне нужно тысяч пять долларов», — ответил полковник.

Мортимер договорился со своими партнерами о выдаче Форбсу этой суммы, и затем компания разошлась.

Согласно договоренности, эти 5 тыс. долларов были только задатком. По условиям окончательного соглашения между Форбсом и подрядчиками он должен был получить одну треть всех доходов фирмы «Томпсон Блэк» от постройки госпиталей.

Летом полковник Форбс, Мортимер и его супруга вместе путешествовали по стране. Первую остановку они сделали в Чикаго, где занимались в основном устройством роскошных приемов для своих деловых знакомых и личных друзей в отеле «Дрэйк». Кстати сказать, за свои номера в отеле они платили по 50 долларов в сутки.

Несмотря на это веселое времяпрепровождение, а может быть, и благодаря ему, между полковником и его спутниками вскоре возникли несколько неловкие отношения. Впоследствии Мортимер рассказывал:

Мортимера такие вещи раздражали, но вначале он не давал личным обидам портить его деловые отношения с Форбсом. Они продолжали своё путешествие вместе и приехали в Калифорнию, и все это время, по словам самого Мортимера, они «веселились напропалую изо дня в день».

Тем временем верный помощник Форбса, главный юрисконсульт Управления помощи ветеранам Чарльз Ф. Крамер, получал в Вашингтоне запечатанные заявки на подряды по постройке правительственных госпиталей. По указанию Форбса, Крамер их распечатывал и немедленно сообщал их содержание по телефону в Калифорнию. Несмотря на то, что эти сведения полагалось хранить в тайне, Форбс передавал их Мортимеру, с тем чтобы фирма «Томпсон — Блэк» могла соответственно калькулировать свои заявки…

Форбс был в восторге от того, что все шло так гладко. «Мы разбогатеем!» — радостно заверял он Мортимера.

Мортимер, однако, несмотря на рост своих доходов, находил положение все более неприятным. К концу лета его терпение иссякло, и он твердо заявил жене и Форбсу, что ему надоели их более чем дружеские отношения.

Вернувшись через несколько недель на восток, Мортимер навсегда расстался со своей супругой. Одновременно тайное сотрудничество между полковником Форбсом и фирмой «Томпсон — Блэк» оборвалось…

Взятки, которые Форбс получал за сдачу подрядов на строительство. госпиталей для ветеранов, служили лишь одним из многочисленных источников его доходов на посту руководителя Управления помощи ветеранам.

Закупая материалы для правительства по баснословно высоким ценам и продавая правительственное имущество за ничтожную долю его стоимости, он заручился расположением многих дельцов. Последние, разумеется, охотно делились с Форбсом своими прибылями.

Форбс купил, например, у одной дружественной ему фирмы на 70 тыс. долларов мастики для пола. Впоследствии подсчитали, что этого количества Управлению помощи ветеранам хватило бы на сто лет. За галлон этого добра, стоивший примерно два цента, полковник платил 87 центов.

Объектом крупнейшей аферы Форбса были огромные правительственные склады в Перривилле, штат Мэриленд, состоявшие из пятидесяти с лишним зданий, в которых хранилось огромное количество медикаментов и других товаров. Не объявляя публично о распродаже этих запасов, Форбс подписал контракт с бостонской фирмой «Томпсон энд Келли» на продажу всего наличия товаров. В день подписания контракта на станцию Перривилл прибыло 15 порожних товарных вагонов; не прошло и недели, как со складов было вывезено более ста пятидесяти вагонов различных товаров и материалов.

Фирма «Томпсон энд Келли» заплатила за эти товары всего 600 тыс. долларов; действительная же их стоимость составляла по меньшей мере б млн. долларов.

К концу 1922 г. изо всех уголков страны от ветеранов, высших офицеров армии и флота, от дельцов, которым не удалось нажиться на контрактах с Управлением помощи ветеранам, в Вашингтон стали поступать возмущенные жалобы на деятельность Управления под руководством Форбса.

Перривиллское дело было последней каплей, переполнившей чашу.

В начале января 1923 г. президент Гардинг вызвал полковника Форбса в Белый дом. Форбс принес с собой кипу старых, сильно потертых бумаг, с помощью которых он хотел доказать, что проданные им в Перривилле товары «не представляли никакой ценности». На президента это не произвело впечатления. Он сказал своему другу, что беззакония в Управлении помощи ветеранам пора кончать. В том же месяце Форбс уехал в Европу и из Франции прислал президенту заявление об отставке.

Весной того же года сенат решил расследовать деятельность Управления помощи ветеранам. Гласное расследование началось в Вашингтоне в октябре.

В числе свидетелей был и сам полковник Форбс, только что возвратившийся из Европы.

«Я работал по 16 часов в сутки… — заявил Форбс о своей деятельности в Управлении, — и любил ветеранов, как никто другой».

В качестве свидетеля выступал также подрядчик Элиас Мортимер, который описал во всех интимных подробностях свои отношения с Форбсом, а также и отношения Форбса с бывшей г-жой Мортимер. После показаний Мортимера на заседании комиссии появился поверенный г-жи Мортимер, ходатайствовавший о разрешении его клиентке выступить в качестве свидетельницы, чтобы таким образом публично защитить свою репутацию. Поверенный сказал — и это было, пожалуй, самым поэтическим заявлением, сделанным в ходе расследования: «Репутация женщины хрупка и нежна, как узоры на оконном стекле в морозное утро: дохнешь — и от них не останется и следа. И в то же время репутация женщины — это ее самое драгоценное достояние».

После этого расследования полковник Форбс был предан суду по обвинению в злостном обмане правительства Соединенных Штатов. Федеральный суд признал его виновным и приговорил к тюремному заключению на срок в 2 года и штрафу в 10 тыс. долларов.

Впоследствии было подсчитано, что жульнические проделки Форбса на посту начальника Управления помощи ветеранам обошлись американскому народу примерно в 200 млн. долларов, добрая доля которых застряла в карманах самого Форбса.

И все же, как ни внушительна эта сумма, она составляет лишь незначительную часть колоссальных государственных средств, разграбленных чиновниками и крупными дельцами в бытность Гардинга президентом США.