– Ночь на исходе, поторапливайтесь. Пока рассветет, Аластар вас уже далеко умчит. – У Сорки задрожали губы, она с трудом продолжала: – У нее нежное сердце, у нашей маленькой.

– Я буду всегда о ней заботиться. Обещаю, мама!

– Ну вот и все. Езжайте скорее, иначе все это будет напрасно!

Брэнног подтянулась и села за братом и околдованной сестренкой.

– Если я – твоя сила, мама, то ты – моя. И все, кто произойдет от нас, будут помнить о Сорке. Будут чтить Смуглую Ведьму.

На глаза у девочки навернулись слезы, но она повернулась вперед и пришпорила коня.

Сорка смотрела им вслед и, даже когда они скрылись в лесной чаще, продолжала следить за ними мысленным взором. Дети покидали ее. Ехали навстречу жизни.

На рассвете она достала из кармана флакон, выпила содержимое и стала ждать своего врага.

Он принес с собой туман, но явился в облике человека, привлеченный ее запахом и сиянием кожи. И ее могуществом, теперь уже притворным, но еще действенным.

– Мой мужчина мертв, – безжизненным голосом сообщила она.

– Твой мужчина стоит перед тобой.

– Но ты не такой, как другие мужчины.

– Я больше, чем другие мужчины. Ты сама меня вызвала, Смуглая Сорка.

– Я тоже не такая, как другие женщины, я больше. У меня и потребности особые. Сила привлекает силу. Ты сделаешь меня богиней, Кэвон?

Глаза его затмили алчность и похоть, и, как подумала Сорка, на мгновение он был ослеплен.

– Я открою тебе больше, чем ты способна вообразить. Вместе мы обретем все. Мы станем всем. Тебе надо только быть со мной.

– А как же мои дети?

– А что с ними? – Колдун покосился на дом. – Где они? – спросил он и собрался было шагнуть мимо нее.

– Они спят. Я их мать и хочу заручиться твоим обещанием, что им ничто не грозит. Пока ты мне его не дашь, ты никуда не войдешь. И пока не услышу от тебя этой клятвы, я не буду с тобой.

– От меня им вреда не будет. – Он снова улыбнулся. – Клянусь тебе.

«Лжец, – подумала она. – Я еще не лишилась способности читать твои мысли и заглядывать в твое черное сердце».

– Тогда подойди и поцелуй меня. Сделай меня своей, а я сделаю своим тебя.

Он с силой притянул ее к себе и грубо намотал на руку волосы, чтобы запрокинуть ей голову. И впился в нее губами.

Она открыла губы и с помертвелым сердцем впустила себе в рот его язык. Позволила яду сделать свое дело.

Он отшатнулся и схватился за горло.

– Что ты сделала?

– Я тебя победила. Уничтожила. И вздохом последним тебя проклинаю. Всю силу на помощь себе призову. Объятый огнем, в страшных муках умрешь ты. От рук Смуглой Ведьмы смерть примешь свою. И этого ты никогда не забудешь, проклятием вечным я буду тебе. Да будет так!

Кожа его уже дымилась и чернела, а он все пытался пустить в ход свое могущество. Сорка упала, истекая кровью, в агонии, но продолжала цепляться за жизнь. С единственной целью – увидеть, как он умрет.

– Да будут прокляты все, что произойдут от тебя! – сумела выговорить она, а он уже полыхал ярким факелом, и его вопли разносились по всей округе.

– Моя жизнь – за его жизнь, – прошептала она, когда от колдуна остался лишь черный пепел, покрывший землю. – Это правильно. Это справедливо. Дело сделано.

И она отпустила свою душу и оставила тело лежать возле хижины в глубине лесной чащи.

Сквозь закруживший туман было видно, как что-то шевельнулось в кучке черного пепла.

Холод пробирал до костей, усиливаемый порывами ветра и потоками ледяного дождя, льющего с набрякшего черными тучами неба.

Так встретила Ирландия Айону Шиэн.

И ей это очень нравилось.

«Да и как может быть иначе?» – мысленно удивлялась она, обхватив себя руками и жадно впитывая вид штормового, набухшего водой пейзажа из окна замка. Эту ночь она провела в замке в самом сердце западной Ирландии.

Кто-то из ее предков здесь трудился, а возможно, и ночевал. Единственное, что она знала доподлинно, – что ее родня, по крайней мере, по маминой линии, происходила из этого дивного края, из этой части волшебной страны.

Правду сказать, она немало поставила на карту, когда решила ехать сюда искать свои корни, чтобы – как она надеялась – обрести с ними связь. А главное – наконец понять, что они такое.

Сожгла мосты, оставила их дымиться где-то позади в надежде построить новые, более крепкие. Такие, что приведут ее туда, куда она хочет попасть.

Мать она оставила в некотором раздражении. Правда, мать никогда не впадала в настоящий гнев или в печаль, радость или страсть. Трудно, наверное, пришлось ей с дочерью, которую вечно швыряло из стороны в сторону, будто она сидела верхом на диком мустанге. Отец – тот лишь с отсутствующим видом легонько потрепал ее по голове и пожелал удачи таким безразличным тоном, будто речь шла не о родной дочери, а о случайной знакомой.

Айона подозревала, что именно так он ее всегда и воспринимал. Бабушка с дедушкой со стороны отца расценили поездку как большое приключение и напутствовали ее щедрым чеком.

Она была благодарна, хотя и отдавала себе отчет, что старики живут по принципу «с глаз долой – из сердца вон» и скорее всего больше о ней и не вспомнят.

А вот от бабушки со стороны матери, ее обожаемой «бабули», ей как раз и достались способности, вызывавшие столько вопросов.

И вот она в этом прелестном уголке Мейо, окруженном водой, в тени древних дерев, и ее задача – найти ответы на эти вопросы.

Надо бы дождаться завтрашнего дня, как следует обустроиться, выспаться, ведь в самолете на балтиморском рейсе она почти не спала. Как минимум – распаковать вещи. В превращенном в отель замке Эшфорд ей предстоит провести неделю – неразумное расточительство, если смотреть на это с практической точки зрения. Но ей так хотелось ощутить эту связь – и почему бы не побаловать себя раз в жизни?

Айона открыла сумки, начала выкладывать вещи.

Она принадлежала к породе женщин, в юности мечтавших когда-нибудь вырасти выше своих жалких пяти футов трех дюймов и обрести более выразительную фигуру, чем тощее тело мальчика-подростка, коим наградила ее природа. Со временем она бросила пустые мечты и стала компенсировать маленький рост выбором ярких красок в одежде и высоких, даже очень высоких, каблуков при каждом удобном случае.

Как бы сказала бабуля, иллюзия ничем не хуже реальности.

Когда-то она жалела, что не унаследовала от матери эффектную внешность, но потом смирилась и стала довольствоваться тем, что есть: не красавица, зато с изюминкой. Единственный раз, когда девушка довела свою мать до состояния неподдельного ужаса, был день, когда она обрезала длинные светлые волосы короче некуда – а случилось это как раз неделю назад.

Сейчас она взъерошила не вполне привычную прическу. Ей ведь к лицу, правда? И скулы стали повыразительнее.

Даже если она пожалеет об этом своем порыве – не беда; ей уже приходилось о многом жалеть. Испытать что-то новое, пусть даже рискованное, – вот чего она сейчас добивалась. Больше никаких «поживем – увидим» – сколько она себя помнит, родители только и повторяют эту формулу подобно мантре. Отныне все будет иначе.

А раз так, решила она, к черту чемоданы, к чему тянуть до завтра? А вдруг она до утра не доживет?

Айона выудила из багажа сапоги, шарф и новый плащ – ярко-розовый, купленный специально для поездки в Ирландию. На голову натянула кепку в белую и розовую полоску и наискось через плечо перекинула ремень сумки.

«Не рассуждай, а действуй», – сказала она себе и вышла из теплой уютной комнаты.

Почти сразу свернула не туда, но это дало лишнюю возможность побродить по коридорам. Бронируя номер, она попросила комнату в самой старой части замка, ей нравилось представлять себе спешащих с поручениями слуг и сидящих за рукоделием дам. Или возвращающихся с поля боя воинов в окровавленных кольчугах.

На обследование замка, его земель и близлежащей деревни под названием Конг у нее было несколько дней, и она намеревалась использовать их с толком.