Пока она шла через вестибюль, ее со всех сторон вежливо приветствовал персонал. Из любопытства она взяла на стойке буклеты о школах ловчих птиц и верховой езды, после чего заказала чай в номер.

Войдя к себе, она отложила брошюрки в сторону, чтобы наконец заняться разбором чемодана.

Перед отъездом Айона безжалостно очистила свой гардероб, распродав то, что не успела поносить, и все равно вещей осталось больше, чем нужно. Поэтому все, что, по ее мнению, могло понадобиться ей в новой жизни, она привезла с собой.

К тому моменту, как она заполнила шкаф и комод и упаковала обратно то, что скоро не понадобится, принесли чай, а к нему – тарелку соблазнительного печенья. Довольная тем, что дела сделаны, она опять переоделась в пижамные брюки, подложила под спину подушки и, сидя на кровати, принялась сочинять письмо бабушке, чтобы доложить, что она добралась благополучно и уже познакомилась с Брэнной.

Ирландия очень похожа на то, как ты ее описывала, и даже больше – а я ведь видела лишь маленький клочок. То же относится и к Брэнне. Так великодушно с ее стороны пустить меня жить к себе! Замок грандиозен, масса впечатлений мне обеспечена. Но я уже жду не дождусь, когда перееду к Брэнне. И к Коннору, кстати. Надеюсь вскоре с ним познакомиться. Если устроюсь работать на конюшню – это будет идеальный вариант. Так что обо мне не беспокойся, бабуля.

Вот сижу на этой роскошной кровати в настоящем ирландском замке, попиваю чай и гадаю, что меня ждет впереди. Я знаю, ты говорила, путь будет нелегким и решения предстоят трудные, да и Брэнна уже очень ясно дала мне это понять. Но я так взволнована и так счастлива!

По-моему, я, кажется, наконец обрела себя.

Завтра схожу на конюшню, в школу соколиной охоты и в деревню – посмотреть магазин Брэнны. Напишу тебе потом, как пойдут дела. Люблю тебя!

Айона

Потом, как послушная дочь, она отправила сообщения матери и отцу. Несколько бодрых посланий – друзьям и коллегам. И взяла на заметку, что надо будет пофотографировать специально для электронной почты.

Затем Айона поставила ноутбук на подзарядку, а сама взялась за книги и буклеты. Теперь она уже по-настоящему улеглась в постель, убрав из-под спины лишние подушки.

Абсолютно счастливая, она изучила буклеты, рассмотрела все фотографии. Школа ловчих птиц выглядела впечатляюще. И конюшни были в идеальном состоянии. Среди любимых напутствий ее матери было: «Не тешь себя завышенными ожиданиями!»

Но сейчас ожидания Айоны были как никогда высоки.

Буклет про конную школу она сунула под подушку – на удачу. Потом снова открыла книгу Брэнны.

Спустя двадцать минут, забыв погасить свет и убрать поднос с чаем с тумбочки у кровати, она провалилась в сон.

На этот раз ей снились соколы и кони. Большая черная собака. Еще – густая чаща леса, где притулился каменный домик, вокруг которого вился туман.

Спешившись с коня серой масти, сливаясь с висящей в воздухе мглой, она шла сквозь туман, закрыв волосы капюшоном плаща. Она принесла розы – знак любви – и положила к камню, гладко отполированному веками, но несущему глубокую печать магии и горя. Это были белые розы – белые, как утраченная ею чистота.

– Я дома, Мать. Мы дома. – Она рукой вытерла с лица слезы и прочла: «Сорка. Смуглая Ведьма».

Слова на камне сочились кровью.

Я тебя жду.

Это не был голос ее матери, это был его голос. После всего, что было сделано, после всех усилий и жертв – он выжил.

Она это знала. Они все это знали. И разве не это явилось причиной ее появления здесь, наряду с желанием почтить могилу матери?

– Тебе придется подождать еще. Ты будешь ждать день, месяц, тысячу лет, но тебе никогда не заполучить то, чего ты жаждешь.

Ты явилась одна, при свете звезд. Ты ищешь любви. Я ее тебе дам.

– Я не одна. – Она крутнула головой. Капюшон откинулся, и ее блестящие волосы сверкнули на свету. – Я никогда не бываю одна.

Туман закружился, взвился вверх, стал расползаться, и из него выросла мужская фигура. Вернее, фигура того, что некогда было мужчиной.

Ей приходилось сталкиваться с ним раньше, еще ребенком. Но теперь в ее арсенале кое-что получше камней.

«Он всего лишь тень, – подумала она. – Тень, проникающая в сны и заслоняющая свет».

Какая хорошенькая! Настоящая зрелая женщина – бери и срывай! Все еще кидаешься камнями?

Хотя она неотрывно смотрела ему в глаза, она заметила, как засверкал красный камень у него на шее.

– Кидаюсь так же метко, как всегда.

Он рассмеялся и придвинулся ближе. Она уловила его запах с оттенком серы. Только сговор с дьяволом мог дать ему силы существовать дальше.

Мамочки нет, за юбки не спрячешься. Я ее победил, забрал ее жизнь, а силу ее прибрал к своим рукам.

– Ты лжешь. Думаешь, мы не видим? Думаешь, не знаем? – Его амулет пульсировал красным светом – это его сердце, подумалось ей. Самая его сердцевина, вся его сила здесь. Она решила, что отберет его любой ценой. – Она одним своим поцелуем тебя сожгла. И я тоже на тебе отметилась. Ты до сих пор носишь эту отметину.

Девушка подняла руки, направив пальцы в его сторону, и знак на его плече вспыхнул ярче огня.

Колдун вскрикнул, а она кинулась вперед и схватила камень у него на шее. Но он резко бросился на нее и оставил глубокие царапины на ее руке внезапно выросшими у него когтями.

Будь проклята ты и весь ваш род! Я раздавлю вас в кулаке и выжму по капле в серебряный кубок. А потом выпью.

– Мой род отправит тебя в ад! – Она выбросила вперед окровавленную руку, посылая через нее свою энергию.

Но туман исчез, и ее рука всего лишь рассекла воздух. Красный камень еще ритмично померцал, а потом тоже исчез.

– Мой род отправит тебя в ад, – повторила она.

Во сне ей виделось, как он неотрывно смотрит на нее, прямо в глаза. Прямо в душу.

– Это касается не меня и случится не в этом месте и не в этом времени. Это касается тебя и произойдет в твое время. Запомни!

Поглаживая раненую руку, она кликнула коня.

Села верхом, еще раз оглянулась на камень, на цветы, на дом, который когда-то был ее домом.

– Клянусь именем любви, мы не подведем, даже если на это уйдет тысяча поколений. – Она поднесла руку к животу, который выдавался пока еще маленьким бугорком. – Новое поколение уже на подходе.

Она поскакала назад, через лес, к замку, где сейчас жила ее семья.

Проснулась Айона, вся дрожа. В правой руке пульсировала боль, и выключатель она нащупала левой. При свете лампы она разглядела свежие порезы и кровь. Вскрикнув от ужаса, она вскочила и кинулась в ванную, на ходу хватая полотенце.

Не успела она перевязать рану, как та стала меняться. Айона с благоговейным ужасом смотрела, как затягиваются раны и высыхает кровь, как утихает боль. В считаные секунды от ран не осталось и следа.

«Сон, – подумала она. – Но нет, какой же сон? Видение? В котором она была зрителем, а кто-то – участником».

Но она чувствовала боль – и гнев, и горе. Чувствовала силу – небывалую, неведомую.

Силу Тейган?

Айона подняла взор и вгляделась в себя в зеркало, одновременно вызывая в памяти образы из сновидения. Несомненно, это было ее лицо… или нет? Ее телосложение, ее кожа и цвет волос.

«Но не ее голос, – подумала она. – О, даже не ее язык, хотя каждое слово было понятно. Наверное, древнегалльский».

Она слишком мало знает, ей предстоит еще много учиться. Например, надо научиться понимать, каким образом вышло, что она оказалась вовлечена в события многовековой давности, да еще так явственно, что чувствовала неподдельную боль.

Наклонившись над раковиной, она плеснула в лицо холодной водой и посмотрела на часы. Еще нет и четырех утра, а сна ни в одном глазу. Со временем ее внутренние часы перестроятся, а пока придется смириться. Может быть, почитать до рассвета?