«Р. …Никогда социальное самочувствие народа и его армии не будет нормальным, если мы будем милосердны к бандитам, насильникам, ворам, спекулянтам и таким маньякам, которые, заслышав смех и отнеся его к своей персоне, способны разрядить пистолет».
Недавно в популярной ленинградской телепрограмме «600 секунд» показывали сюжет из криминальной хроники. В квартире на полу лежала молодая женщина с перерезанным горлом и множеством ножевых ран.
Здоровенный детина с шапкой длинных, под шестимесячную завивку, волос на вопрос о причине убийства ответил:
— Она назвала меня козлом…
Произнес это убийца так спокойно и раскованно, как будто у него спросили, что он сегодня отведал на завтрак. Вот такой гомо сапиенс…
А нам в связи с этим вспомнился тот ленинградский сентябрьский день с прослойкой бабьего лета, когда мы зашли в старый питерский двор-колодец на Невском, где располагается прокуратура Ленинградского военного округа.
В многотомном деле Сакалаускаса потрясли снимки, сделанные в те часы, когда обнаружилась страшная картина расправы в спецвагоне. В каких жутких в своей неестественности позах лежали тела солдат, вмерзшие в лужи крови. Фотографии терзали мозг, давили, сжимали сердце. И если бы литовские так называемые кинодокументалисты показали бы эти снимки в кадрах своего детища «Кирпичный флаг», вся их сенсация с «жертвенностью» Сакалаускаса рассыпалась бы как карточный домик. Но эти документы не вписывались в их «документальный» изыск.
Из почты читателей.
«Саша Слесарев рос в деревне у всех на глазах, ведь деревня — как одна большая семья. Когда вышла статья М. Мельника в «Комсомолке», к нам приходили люди, читали ее и возмущались. Мол, Сакалаускас добрый, ласковый, хилый, а какими росли наши дети — ни слова. А ведь и Саша был добрым, очень любил детишек. Однажды увидел, что тезка его, Лазарев, стоит без шапки — холодно было, — снял свою, надел парнишке на голову и говорит: «Носи, она почти новая, а мне скоро в армию…» Дружил Саша с девушкой, звать Вита. Провожала, обещала ждать. И ждет — не верит, что его больше нет. Приезжает из Ворошиловграда, идет к могиле. С живыми цветами. И так каждое воскресенье. Зимой и летом… Не верим, Сашок никогда не был жестоким. Требовательным, исполнительным — да. Об этом говорили его командиры. Об этом знает вся наша деревня».
За требовательность, принципиальность и невзлюбил Сакалаускас старшего сержанта Александра Слесарева, называя его одним из главных своих обидчиков. Именно в Ворошиловградскую область, где в селе Ореховка прошло детство Саши, и отправилась съемочная группа литовских кинодокументалистов. Как снимали гости из Литвы фильм, рассказал в письме родственница Александра — Анна Максимовна:
«Они позвонили нам из Вильнюса, заверив, что едут искать правду. Говорили, что не знают ни Артураса, ни нас. «Дойдем до сути, все выясним и снимем фильм. Обязательно сообщим, когда будет просмотр». Приехали они на ворошиловградском такси и сразу, «забыв» по украинскому обычаю зайти в дом и поздороваться, начали съемки. Фотографировали кухню, сарай, гараж. И лишь потом представились, показали документы. Сашина мама начала плакать, а человек с камерой обнял ее за плечи, целовал ей руки и тоже плакал. Выразили свое соболезнование и начали объяснять, что задумали. Мол, в армии «дедовщина», и Сакалаускас на следствии использовал это для своих показаний: стал лить грязь на всех погибших, выгораживая себя. Режиссер назвал Артураса увальнем и лодырем, сказал, что армию тот не любил, погоны называл красным мясом, был самолюбив, представителей Средней Азия презирал и обзывал их «чурками». В строй становился неопрятным, опаздывал, и было это не раз. Так земляки говорили об убийце. Когда речь зашла о статье, опубликованной в «Комсомолке», они сказали, что этот Мельник нехороший человек. «Как можно писать такое, — говорили они, — не побывав в семьях погибших, не побеседовав с родителями. Неправильно поступил корреспондент. А мы вот ездим, ищем правду».
Потом литовские кинодокументалисты попросили показать фотографии, где запечатлен Саша. Снимков его у нас много — около пятидесяти. Есть как память о детстве, есть групповые с семьей, за шахматами. Бережно храним мы и армейские фотокарточки. Гости из Вильнюса прикрепили их на воротах и начали снимать. Снимают, а сами по-литовски разговаривают. Не выдержав, спросила: «Почему не на русском? Мы ваш язык не понимаем». — «Зачем нам русский? — сказали они. — И вам он не нужен. Общаться необходимо на родном языке. Надо бороться за автономию, за то, чтобы на ответственных постах были только представители Украины. Ваши сыновья должны служить у себя дома. Так будет лучше для вас, для республики».
Побывали гости из Литвы и в школе, где учился Саша Слесарев, побеседовали с классным руководителем. Прасковья Яковлевна рассказывала о своем ученике только хорошее, а дурного у него не было. Вернувшись, кинодокументалисты снова осудили убийцу: «Жестоко поступил Артурас. Все так хвалят вашего сына!»
Прощались с нами тепло, благодарили за хлеб-соль. Сказали, что фильм будет правдивый, что в нем будут учтены добрые отзывы земляков о Саше.
И вдруг мы узнаем: в фильме «Кирпичный флаг» крупным планом показана фотокарточка Александра — та, где он стоит после физзарядки с расстегнутым воротничком, держа руки в карманах. Из пятидесяти выбрали именно эту! Иуды! Такая вежливость, такое благородство, целуют руки убитой горем матери, клеймят Сакалаускаса, и вдруг такое… Используя непозволительные для истинных кинодокументалистов приемчики, они не только оскорбили мать и отца Саши, но и всю Ореховку. Приехать за правдой и повернуться к ней спиной? Теперь понятно, почему кинодокументалисты не снимали Почетных грамот, которыми был награжден Саша за ударный труд на гражданке, почему не прозвучали с экрана добрые отзывы о нем бывшего классного руководителя Прасковьи Яковлевны. Им на это было наплевать».
Потряс в прокуратуре и многочасовой видеоролик допроса Артураса и особенно тот момент в нем, когда на вопросы следователей, почему убили проводника, тот сказал: «Он смеялся».
Что и говорить: веская причина. Как и для того детины, который обиделся, что его обозвали козлом.
Не кажется ли некоторым защитникам «интеллигентного Артураса», что они на виражах дороги элементарной человеческой нравственности стали дальтониками и что, исследуя истоки аномального поведения двадцатилетнего мужчины, им не пристало пользоваться закостеневшей формулой: он из благополучной семьи и, значит, причины надо искать в другом и других. И семья как бы получает индульгенцию, как некий посторонний аморфный объект. Это все из той же оперы газетного примитивизма Т. Зазориной, когда душевнобольные, слушая радио, смотря телевизор, читая «Огонек», закусывая копченой колбасой, апельсинами и гранатами, приближаются к домашним условиям.
Тяжесть проблемы как раз в том, что ныне две трети дерзких правонарушителей — выходцы из так называемых благополучных семей.
И почты читателей.
«Я мать. Через год с лишним моему сыну предстоит выполнять воинский долг. Тревога за его будущую службу есть. В немалой степени она навеяна такими материальчиками, как «Случай в спецвагоне», в «Комсомолке». По моему глубокому убеждению, «дедовщина» привносится в армию из школы, ПТУ и даже из детсада. Что ныне там делается — уму непостижимо. И еще — из семьи. Да, из семьи. Уже давно мы являемся свидетелями тому, что самые бесчеловечные преступления совершают те дети, у которых большой достаток в семье, внешне респектабельные и «воспитанные» родители. Однако печать захлебывается от «доказательств», что преступников поставляют неблагополучные семьи…
Часто приходится слышать: «Сын плохо учится, армия дурь выбьет, хулиган — армия воспитает». В течение многих десятилетий родители видели в армии некий перевоспитательный аппарат, панацею от всех бед. Теперь же, когда в армии накопилось немало своих негативных явлений, все готовы пригвоздить ее к стенке позора. Вот, мол, военные, с «дедовщиной» не могут справиться. А где же семья, отцы, которые тоже прошли армию, матери? Какое место в воспитании Артура занимали родители? Почему он так и не нашел места в воинском коллективе, почему его озлобленность против всех сделала его убийцей? Своим женским сердцем не могу понять этого злодея и его родителей.
Поставничная Клавдия Ивановна».
