Отцвели яблони и липы, желтые одуванчики сменились белыми. Вольные ветры заносили в городок тепло созревающих хлебов. Солнце весь день стояло высоко и светило жарко. Пришло лето.

Грубую и нечистую на руку продавщицу овощного магазина неожиданно вызвали в торг, где один из начальников настолько мастерски накричал на нее, что с ней сделалась такая дикая истерика, после которой она вообще перестала разговаривать с покупателями, а только молча улыбалась им и откладывала в сторону гнилые фрукты.

Но это мелочь, эпизод. Главные силы кооператив направил, учитывая специфику сезона, на городской рынок, где установил, не доверяя официальному, собственный негласный, но действенный контроль. В результате ни один из перекупщиков так и не смог проникнуть ни на территорию рынка, ни на привоз. Торговали нынче только те, кто собственным трудом выращивал дары природы. Причем торговля шла по вполне доступным ценам. Была, правда, сделана попытка бунта со стороны группы кавказцев, возглавляемой человеком в большой войлочной кепке и при обильных усах.

— Ничего у тебя не получится, — сказал он секретарю-два. — Люди ягоду хочут. Народ тебя заставит. А штрикбрехтеров мы сами разгоним.

Бунт был подавлен без применения силы — просто и надежно. Кооператив организовал молодежный десант в ближайший колхоз, где перезревала на корню нежная ягода, и утром все прилавки торговой сети города благоухали и светились багровым и алым светом. «Войлочная кепка» встала перед выбором: либо реализовать товар по диктуемой цене, либо вообще лишиться выручки за урожай. Понятно, какому варианту было отдано предпочтение.

Когда я выразил сомнение в действенности контроля за рыночными ценами, секретарь-девять Амирхан Т., ответственный за эту операцию, тепло, как несмышленышу, улыбнулся:

— Слушай, какой ты смешной сегодня. Пусть он другой рынок едет, там такой же цена стоит, он в третий пойдет, а нежный персик уже сок течет, пахнет плохо. Что делать станет? Если сам этот фрукт растил и по́том поливал — свой труд сильно жалко будет. У другого купил — за свой деньги заплачет. Вот какой компот из сухофруктов!

Д в а д ц а т ь  в т о р о е  и ю л я  было отмечено большим событием — вступлением кооператива в новую фазу деятельности. Правда, событие это произошло так же незаметно, как и все предыдущие, и не ознаменовалось ничем ярким и торжественным. Не было салюта и всеобщего ликования, приветственных лозунгов и праздничных речей. Просто были приняты ходоки из колхоза «Победа», прибывшие с жалобой на председателя.

Колхоз «Победа» когда-то выбился в передовые, да так им и остался по традиции на многие годы, хотя дела в нем шли уже давно не блестяще и миллионы плюсовых рублей в колхозной кассе незаметно перебрались в полярную графу баланса, превратились в сотни тысяч убытков. Председатель колхоза, удостоенный и облеченный, занимающий многие почетные и представительские посты, депутат и кандидат, совершенно забросил руководство хозяйством, что не замедлило сказаться на показателях его производственной деятельности и финансовом состоянии. Вместо того, чтобы всерьез прислушаться к критике и взяться за работу, председатель, надежно защищенный высокими званиями и покровителями областного и республиканского уровня, пошел по пути сведения счетов с недовольными, и лихорадочная кадровая чехарда еще больше усугубила положение дел.

Увольнения следовали за увольнениями, выговоры — за выговорами, жалобы — за жалобами.

По уже имеющимся материалам и по дополнительным сведениям, полученным от ходоков, один из журналистов, облеченных доверием кооператива, подготовил неотразимый по фактуре материал и опубликовал его в центральной печати, где у него были друзья, тоже честные и справедливые журналисты. Несколькими днями позже этот материал со ссылкой на первоисточник был перепечатан и в местной газете. Тут уж ничего не смогли сделать и высокие покровители зарвавшегося председателя. Им даже не удалось отправить его с почетом на персональную пенсию. Он был с треском снят, исключен из партии, а по некоторым фактам — преследование за критику, должностные и финансовые злоупотребления — против него было возбуждено уголовное дело.

Затем последовала целая серия снятия с работы и исключения из рядов КПСС должностных лиц, ранее недосягаемых, практически неприкосновенных. Причем все операции проделывались по одной схеме, простейшей методе: беспощадная публикация, взбудораженное общественное мнение и вынужденные, но неизбежные оргвыводы.

За какие-то две недели были освобождены от занимаемых должностей директор школы, заместитель начальника районного управления внутренних дел, военный комиссар, жуликоватое руководство профсоюзов, ожиревший и абсолютно беспомощный штаб гражданской обороны.

Но как же было их не освободить? Судите сами. Школа, которая славилась на весь район и даже область отличными показателями в деле общеобразовательной реформы, прекрасным ВИА — лауреатом нескольких межобластных конкурсов «Лети, наша песня» и непобедимой футбольной командой, как оказалось, с основной задачей не справлялась. За годы последней пятилетки ни один ее выпускник не смог продолжить обучение в стенах вуза в силу совершенно недостаточной подготовки, несмотря на безупречные аттестаты зрелости. Милиция города издавна славилась искренней дружбой с торговой мафией, занималась поборами и грабежами, а в военкомате царила такая неразбериха, что повестки с призывом на воинскую службу ежегодно направлялись не только тем, кому это положено, но чуть ли не участникам русско-турецкой войны и Куликовской битвы.

Город кипел страстями как муравейник, в который бухнулся всеми лапами огромный прожорливый медведь. И только официальные власти, отцы города, дольше других находились в счастливом неведении. Информация о деятельности кооператива доходила до них настолько скупо и противоречиво, что не вызывала никакого беспокойства и не принималась, к несчастью, во внимание до той поры, пока городское руководство вдруг не почувствовало, что нити управления обрезаны и ситуация ими больше не контролируется. Таинственная неведомая сила осуществляет помимо них все виды политики в городе.

Началась вакханалия замены руководящих кадров. На их место приходили молодые интеллигентные люди, умные и смелые, без груза предрассудков прежних лет, знающие, что сейчас нужно и как это сделать. Они были сильны, глубоко и всесторонне образованны и одинаково хорошо смотрелись бы и на дипломатическом приеме, и на боксерском ринге.

Они решительно захватывали ответственные посты и не менее решительно начинали на них действовать.

И что же? Странно, но эти люди, главным недостатком, а может, и преимуществом которых было отсутствие житейского опыта, вдруг стали быстро и эффективно решать вопросы, которые не решались десятилетиями. Ритмичнее заработали предприятия, резко упали вредные выбросы в окружающую среду, рассосались очереди за мылом, спичками и солью, молодежь азартно включилась в решение горячих проблем общественной жизни.

Упорнее всего шла борьба за должность председателя горисполкома. Кооператив к ней давно подбирался, но городским властям некоторое время удавалось проводить своих людей, которые, впрочем, слетали один за другим с этого хорошего поста. И в народе его стали называть заколдованным местом. Дольше всех держался на нем одни удивительно упорный негодяй.

Но вот надо же случиться такой беде. В один из всенародных праздников, кажется, это был День Военно-Морского Флота, упрямый мэр врезался на автомобиле в главную достопримечательность города — пожарную каланчу прошлого века. Правда, ничуть при этом не пострадал, но в машине, по нелепой случайности, оказалась с ним почему-то не законная жена, а любовница, да и сам мэр был безобразно пьян. Раньше бы это, конечно же, обошлось без последствий, но теперь мэра пришлось лишить должности, водительских прав и обязать компенсировать ущерб, нанесенный городской достопримечательности.