Андрей преодолел еще несколько метров и тщательно осмотрел клапаны системы аварийного сброса азота. Они оказались оплавлены, как и вся обшивка. Перед глазами от напряжения мельтешили разноцветные искры. Закрепившись с помощью страховочного устройства, он мрачно взглянул на сфероид, вновь поразившись этому ирреальному образованию.

В эти минуты Воронцов не полагал, что там его ждет СУДЬБА.

Обломки…

Тысячи тонн покореженного металла и расплавленного пластика…

В мрачном коридоре, среди плавающих в невесомости мертвых тел, кто-то нетвердой рукой вывел на стене: «Помоги нам Бог…» Обломки крейсеров и транспортов, космических ремонтных баз и легких разведывательных кораблей, миллиарды киловатт энергии, тысячи рабочих часов, чьи-то страх и ненависть, любовь, мудрость и глупость – все смешалось в единой усыпальнице, как будто здесь расположилось кладбище самих надежд человечества.

Обломки великой битвы – зловещий памятник тем, чьи тела, законсервированные вакуумом от тлена, обречены вечно плавать во мраке кораблей, ими же созданных. Не горький ли конец для существ, чей разум сумел постичь звезды, но оказался бессилен унять собственные амбиции?

Большинство обломков, подчиняясь гравитации туманности, собрались вместе. Их единение было столь же капризно и непрочно, как не скрепленная цементом кладка, – корабли находились в постоянном хаотическом движении, внутри незримой сферы, за границы которой им не позволяло уйти взаимное притяжение. Бесшумные столкновения были тем более зловещи, что оценить их силу казалось делом невозможным. Бронированные борта деформировались, надстройки сминались и обламывались. Иногда энергия столкновений плавила металл, и изувеченные корабли соединялись в местах удара..

Казалось, жизнь навсегда покинула это место.

Но ведь кто-то вывел те слова…

Еще трижды Андрей выходил в космос, прежде чем сумел отвернуть один из кранов системы аварийного сброса азота. Скопление обломков приближалось. Сначала ему казалось, что отсек пролетит мимо, но по мере сближения с уродливым, сверкающим сфероидом его крохотный модуль все сильнее отклонялся к центру гравитации.

Вокруг начали появляться обломки. Они безмолвно проплывали мимо, поражая воображение безобразными пробоинами, или выпученными наружу силой декомпрессии оплавленными участками брони. Из корпуса десантно-штурмового модуля, словно изломанные руки, торчали погнутые крепления выдвижных лазерных орудий. Следом за ним летел, медленно вращаясь, земной крейсер. Внимание Андрея привлекли распахнутые створы десантного шлюза и облако черных точек, парящее около него. Часть из них, из-за вращения крейсера, растянулась, окольцовывая корабль, словно порванные бусы…

Модуль начало разворачивать. Крейсер имел ощутимое поле тяготения. Андрей приник к иллюминатору, решая, стоит ли выходить на поверхность, чтобы открыть вентиль. Траектория его движения вела к распахнутому шлюзу. Там должен быть кислород. От этой мысли ему стало хорошо. Кислород, еда, мощный передатчик и, может быть, люди!..

Следующий час прошел в томительном ожидании. Его отсек попал в гравитационное поле крейсера, и тот тащил его в космос, удаляясь от массы обломков по вытянутому эллипсу. Черный провал десантного шлюза надвигался, неотвратимо, как судьба. Не выдержав, Андрей надел скафандр и выбрался наружу.

Эти дни заметно прибавили ему ловкости. Он вполне освоился с бескрайней бездной, кровавыми бликами и ощущением полнейшего одиночества. Закрепив страховочный фал, он выпрямился, стоя на броне своего отсека.

Одна из черных точек летела прямо на него, да и другие начали отрываться от плотного скопления, обтекая по сторонам модуль, который постепенно входил в центр непонятного облака.

Андрей присмотрелся.

Сначала он различил руки, потом увидел отблеск на стекле гермошлема, и вдруг смутное видение укрупнилось во всех кошмарных подробностях. Он летел среди трупов…

Это оказались десантники. Корабль брали штурмом – серые спецназовские скафандры были раскроены лазерными лучами, и черная кровь ледяными потеками кристаллизовалась вдоль обугленных ран. Сквозь осколки лопнувшего забрала он видел молодое, изуродованное агонией лицо и огромные пустые глаза…

«Космос был нам тесен…» – внезапно подумал Андрей, осознавая чудовищную нелепость и надуманность этой фразы. Они освоили крохотный клочок бескрайнего пространства, где есть еще тысячи девственных планет, и, едва покорив его, стали убивать друг друга, подчиняясь законам экономического и социального развития, а точнее, своей сущности, стадному инстинкту, отсутствию личного разума, когда кучка параноиков сшибала их лбами, заставляя молодых парней уродовать друг друга…

Он мог быть на месте этих десантников и плыть комком заиндевевшей плоти, став спутником изуродованного крейсера в безымянном секторе космоса.

Он больше не верил ни во что… Тела проплыли мимо, едва не задевая его раскинутыми руками, а следом уже надвигались новые, и еще десятки обтекали его со всех сторон.

Андрей уже не мог страдать – он лишь смотрел на них пустыми от боли глазами и понимал, что никогда больше не будет счастлив, даже если останется жив… Подобная память не умирает, и время бессильно против таких воспоминаний.

В глубинах боевого центра искалеченного крейсера тускло рдело несколько сигналов на компьютерных терминалах кибернетической системы. Люди погибли. Корабль разгерметизирован, почти лишен энергии, но те, кто плавал сейчас в вакууме вокруг обломков своей твердыни, создали совершеннейшие системы уничтожения. Их машинам не было равных.

Цель, появившаяся в зоне действия последнего функционально пригодного сферорадара, не несла никакой угрозы – одинокая фигурка невооруженного человека притаилась на поверхности искалеченного модуля лазерного орудия.

Однако боевые системы не понимали того, что битва давно окончилась. Для них не существовало понятия бессмысленности дальнейшего противостояния. Они продолжали слепо следовать программам, продолжая войну.

…Приводы точной наводки не функционировали, как и большинство вспомогательных сервомоторных систем, потому ствол вакуумного электромагнитного орудия, конвульсивно дернувшись, смог избрать лишь общее направление на цель. В беззвучии вакуума борт крейсера в последний раз озарили отрывистые бледно-голубые вспышки выстрелов. Пятый снаряд из обоймы перекосило, и он не пошел в ствол, но цель была поражена на девяносто процентов: по данным систем локации атакующий боевой модуль получил пробоину, из которой вырвалась мощная струя газа, и реактивная сила увлекла его прочь от крейсера, в сторону шарообразного скопления поврежденных кораблей.

Был ли уничтожен управляющий модулем человек? Сенсоры не давали точного утвердительного ответа, но кибернетическую систему уже не волновала дальнейшая судьба вероятного противника – его тело исчезало во мраке, вместе с фрагментом орудийной башни…

В умирающем корабле включился диск-кристалл, занося в бортовой журнал очередную победу крейсера «НОРД» над кораблем противника…

– …Хью, давай уберемся отсюда! – отрезал Номад, отворачиваясь от экранов внешнего обзора.

Эрни Хьюго с удивлением посмотрел на напарника.

– С каких это пор ты стал бояться мертвецов, Ном?

Берг молча откатился вместе с креслом к резервной панели и сделал несколько переключений. Затем протянул руку и взял чашку с кофе.

– Клянусь змееедами Прокуса, они причинили нам материальный ущерб, и мы вправе его возместить! – взорвался Хьюго. – Какого Фрайга ты испугался?!

Кофе оказался слишком горячим. Номад сделал большой глоток и, обжегшись, сердито фыркнул, едва не подавившись. Поставив чашку на место, он угрюмо вперился в обзорный экран, где среди чернильной бездны пространства переливался всеми оттенками красного гигантский, клубящийся спрут. Эта ядерная клоака находилась точнехонько на месте облюбованного ими планетоида, где они с Хьюго устроили замаскированный склад товара.