Ружье мне, конечно, также всегда доставалось самое плохое, но это меня не расстраивало. У меня была старая бердана казачьего образца, давно уже отслужившая свою службу. Ложе было расколото и перевязано бечевкой, но по тому времени это было все же ружье. Я его тщательно начищал и, конечно, любил и гордился им. Теперь же на такие ружья даже не смотрят.

Время шло, население нашего района увеличивалось, охотники прибывали, леса вырубали и выжигали, тигры убывали и меня это убивало. Приходить они к нам стали редко, но и приходя, не задерживались, и желание убить тигра у меня росло.

Летом 1894 года отец, как известный энтомолог и ориентолог, получил предложение от Великого Князя Николая Михайловича, большого любителя бабочек, снарядить на лето в Корею экспедицию для сбора коллекций. Так как я и брат уже несколько лет помогали в коллекционировании нашему отцу и могли самостоятельно работать, он поручил эту миссию нам.

В то время Корея была совсем дикой, и я знал от приходящих к нам корейцев, что там водится много тигров. Это особенно и прельщало меня.

Сев на пароход во Владивостоке, в одно ничем не отличавшееся утро, мы на другой день высадились в Гензане, откуда перебрались верст за сорок в дикие горы, среди которых и пробыли три месяца.

Обосновались мы, вернее поставили палатку, вблизи корейского монастыря, в 30 шагах от горной реки, по берегам которой между валунами были песчаные площадки. На другой день, ловя бабочек, мы обратили внимание на одиноко стоящую пустую фанзу, в полуверсте от нашего табора, у которой были вырваны деревянные двери, оклеенные бумагой. Местный житель-кореец нам рассказал, что приблизительно за месяц до нашего приезда тигр, проломав ночью дверь, унес одного корейца, после чего остальные обитатели и покинули фанзу.

Через несколько дней, как-то утром, направляясь к речке, мы увидели на песке ночные следы крупного тигра, всего лишь в 30 шагах от нашей палатки!

Это, конечно, было сенсацией. Если тигр зимой умеет хорошо прятаться, чтобы подкараулить свою жертву, то летом прикрытием ему может служить любой куст. Обыкновенный тигр вообще не страшен, если он не людоед или не слишком голоден. Тигр-людоед встречается очень редко. Тигр становится людоедом, если, будучи голодным, попробует человеческого мяса.

Через несколько дней следы появились вновь около реки. У нас был сеттер Барсик, проявлявший иногда ночью сильное беспокойство и поднимавший лай, а тигры вообще считают собачину большим лакомством.

Как-то пришел к нам сосед-кореец. Мы показали ему следы тигра, и он рассказал нам, что в горах, на расстоянии пяти верст от нас, есть логово зверя, но проводить меня туда категорически отказался, заявив, что если он будет моим гидом, а я не убью тигра, то хищник будет мстить ему и съест его. Как видно, мой несолидный возраст не внушал корейцу доверия, я же семи силами старался доказать ему свою охотничью и стрелковую солидность, разбив для этой цели из берданы на расстоянии 50 шагов маленький камень. Увы, это не помогло!

Однако на этом наше знакомство с тигром не закончилось. По вечерам, для ловли бабочек при помощи лампы, мы ставили в ближайшем лесу специальную палатку, которая делается из трех стенок и внутри которой подвешивается лампа. Прилетевших на освещенные стенки палатки бабочек легко ловить даже стаканом. Однажды вечером, когда уже основательно темнело, и мы с братом поставили палатку, наш пес Барсик стал проявлять сильное беспокойство и лаять, затем жаться нам под ноги, как бы показывая, что тигр подошел очень близко и хочет его поймать. Один из нас во всех походах и экскурсиях никогда не расставался с ружьем, охраняя другого. В этот вечер брат ловил бабочек, а я стоял, держа в руках ружье с взведенным курком. Так продолжалось около часу. Судя по переживаниям Барсика и его яростному лаю, а он не был трусом, тигр не только не уходил, а постепенно подбирался все ближе к нам, иногда мы даже слышали хруст ветвей в кустах. Главное же несчастье заключалось в том, что от света в палатке нам в темноте ничего не было видно и мы могли бы увидеть тигра лишь тогда, когда он появился бы в самой палатке. Принимая во внимание стремительность тигра во время нападения, мы в короткий момент ничего не смогли бы сделать. В конце концов, мы забрали лампу, зажгли факелы и ушли в палатку.

Но той «тигровой ночью» наши испытания не кончились.

Прошло еще несколько дней и как-то рано утром к нам зашел сосед-монах. Его фанза была шагах в 150 от нашей палатки, внутри большого двора, обнесенного каменной оградой с проходными воротами. У самых дверей фанзы была грядка с посаженной молодой плантацией красного перца, чисто выполотого. Он привел нас к грядке, и мы увидели на ней следы от огромного тигра. Вся плантация была вытоптана, видно было, что тигр долго на ней лежал и ждал, по-видимому, не выйдет ли ночью монах на прогулку.

Но, как видите, счастья встретиться с тигром у меня не было, а этим тигровым летом я часто бродил по окрестностям, в надежде на желанную встречу.

Вспоминая все это сейчас, убеждаюсь, какие тогда были счастливые времена для охотника и, может быть все кончилось бы иначе, попади я в Корею зимой, когда деревья стояли без листьев и все вокруг было покрыто снегом.

«Счастье копится» – говорят охотники – и это правда. Накопилось оно и у меня.

Энтомологическая экспедиция окончилась удачно. Отец получил благодарность от Великого Князя а мы были горды успехами.

Мы вернулись домой, а тигры, казалось, остались в Корее, но пришла зима и один из них пришел к нам.

Это было 4 ноября 1895 года. Я воображал себя совсем взрослым охотником. Вместе с братом Александром я возвращался утром с фазаньей охоты, где пробыли три дня, на расстоянии 20 верст от имения. Накануне выпал первый ранний снег, глубиной в один фут. Мы ехали на телеге и спешили домой, чтобы принять участие в зверовой охоте. Не доезжая трех верст до усадьбы в Сидеми, мы пересекли след прошедшего ночью через дорогу тигра. Так как с нами были только дробовые ружья, мы поспешили за пульными.

Дома к нам присоединился Платон. Отца дома не было, и поэтому его винчестер крупного калибра взял брат, второй достался Платону, а я вновь должен был довольствоваться своей старой берданой. Как я уже говорил, брат не был любителем «кавалерии», а поэтому мы отправились так: Александр на ленивом мерине Скакунчике, я на чистокровном арабе Саибе и Платон на прекрасном киргизе Соколике.

Охота ожидалась серьезная, так как налицо были все данные: настоящий тигр, свежий глубокий снег, мы, заряженные огромным охотничьим пылом и на прекрасных лошадях. Перед отъездом мы вспомнили наставления отца: быть осторожными, внимательными и осмотрительными, так как тигр от верховой лошади далеко уходить не в состоянии, и, если его зря перефорсировать, он непременно сделает засаду и бросится на охотника.

День был чудесный, солнечный. Больше часа мы ехали по следу. Я был весь в мечтах, как бы мне ухитриться и вырвать победу у других. Наверное, то же самое думал каждый из нас.

Перевалив первую от дома падь – Озерную, заросшую молодым густым дубняком, не теряющим, как известно, на зиму своих сухих желтых листьев, дающих возможность полосатому черно-желтому тигру в них удобно скрываться. Так как след был ночной, мы сделали большой круг, чтобы обнаружить свежий, и, только пересекая падь, нашли его внутри сделанного нами круга. Продолжая ехать по косогору, я неожиданно увидел впереди себя, шагах в 150, стоящего на небольшой возвышенности, между желтых дубков, тигра. Не успел я открыть рот, чтобы сообщить путникам, как тигр бросился под гору. Мы, естественно, пришпорив лошадей, помчались, но внизу было море дубняка и тигр успел в нем скрыться. Мои спутники понеслись один влево, другой вправо от следа. Оставшись один на следу, я по правилам охоты не имел права его терять и должен был следить за ним. След стал прыжками спускаться с горы, а скоро тигр перешел на рысь. Я ехал по следу с версту. Внизу был промыт ров шириной сажени в 4, который тигр взял одним прыжком (впоследствии я много раз проверял – это предел прыжка тигра). Мне пришлось объехать ров кругом. Дальше след стал подниматься к вершине пади. Я проследил с версту, едучи все время рысью. Тигр не мог быть далеко от меня, так как шел вперемежку шагом и рысью. Мои спутники исчезли, казалось, бесследно. Как потом выяснилось, они, оставив меня по следу гнать тигра и следить за ним, сами решили заехать вперед и ждать зверя в удобном месте, на перевале из Озерной пади в Тигровый распадок.