Занавес.
Шестая картина
Становище племени Зарруш. Оно празднично убрано. Арфа и Дурр вносят Рену, потерявшую сознание. Рена без шлема.
За ними входит Зарруш и остальные жители.
Зарруш –
Красива! Наглядеться не могу:
нежна, как мак, и косы водопадом.
Арфа –
Зарруш –
На лугу… Но девушке помочь не медля надо.
(Зарруш, осматривающая Рену, поднимает голову и обращается к молодежи).
Несите с гор целебный наш цветок
и ступку принесите поскорее, —
мы разотрем его и выжмем сок…
Все не очнулась? Ну, беда мне с нею!
Молодежь приносит цветы и ступы. Они отбирают необходимые цветы и травы и толкут их в ступках. Зарруш смешивает цветочные воды и сливает их в каменные сосуды. Потом встает и кричит вдаль.
Входит странное животное, Бибия. Останавливается перед Зарруш. Она подносит сосуд к его рогам и поет. Все присутствующие повторяют припев.
Дай побольше молока, Бибия!
Будет жизнь твоя легка, Бибия!
Мы больную исцелим, Бибия,
и травы тебе дадим, Бибия!
Из рогов животного течет молочная жидкость. Зарруш целует животное в лоб и отпускает. Животное уходит. Зарруш смешивает лекарство, капает им на губы Рены. Все с нетерпением смотрят на Рену.
Арфа –
Мать-Зарруш, зачем пришельцы эти
так спешат друг друга убивать?
Зарруш –
Много непонятного на свете.
Я не знаю, что тебе сказать.
Видишь, — стрелы так и сыплют градом,
отовсюду смерть грозит огнем…
Кто тут прав, кто нет — гадать не надо.
Будет лучше, если мы уйдем.
Рена вздыхает, шевелится, все радостно переглядываются. Зарруш обращается к Арфе.
Отойди… Сейчас она очнется,
может испугать ее наш вид,
и душа от страха в ней зайдется,
сердце, как листочек, задрожит!
Все выходят. С противоположной стороны входит Дурр, приближается к Рене, гладит ее волосы. Рена пробуждается. Дурр прячется среди белых цветов. Рена трет глаза и оглядывается. Встает, подходит к цветам. Берет их в руки и гладит.
Рена — Где я? (Появляется Дурр). Ты человек?
Дурр –
Добро пожаловать! Гостям всегда мы рады.
Я — человек, во всем подобный вам,
и опасаться вам меня не надо…
Доверьтесь же, прошу, моим словам!
Рена — Где я? Я вижу сон? У вас есть имя?
Дурр –
У каждого живущего есть имя.
Меня звать Дурр.
Я — тот, кто жизнь вам спас.
Чудовище зубищами своими
легко перекусить могло бы вас!
Рена — Вы меня спасли? Спасибо. Значит, ваше имя Дурр. Какое у вас красивое имя! А мое имя Рена… Вы соловей с умом человека. Какая у вас приятная речь! А где же Ами? Я ищу его. Вы его не видели?
Дурр –
Не бойтесь, Рена! Кто его здесь тронет?
Он бродит по лугам и рвет цветы,
весною пахнут у него ладони,
и мысли, видно, у него чисты.
Рассеялись сомненья и заботы,
улыбка на губах его — не зря,
и, радостный, он тихо шепчет что-то,
с самим собой и с небом говоря!
(Срывает с дерева цветущую ветку, протягивает Рене).
Рена — Спасибо, красивые цветы. Сколько вам лет?
Дурр –
Три раза по тридцать и добавить три.
Рена — Как вы сказали?
Дурр –
Три раза по тридцать и добавить три.
Рена — Три раза по тридцать — это девяносто. Еще три — это девяносто три. Что вы говорите, вам девяносто три года? Нет, вы шутите, вы неправду говорите.
Дурр –
Да, это все на правду не похоже…
О, эта мысль! Она меня гнетет:
ведь говорить неправду тот не может,
кто человеком сам себя зовет!
Рена — Вы женаты?
Дурр –
Что это значит? Тише — вдруг, как раз,
услышит кто, — поднимут на смех нас!
Моей сестре — пять раз по тридцать лет.
Красива так, что трудно не дивиться!
Пора бы замуж выйти ей, но нет:
о муже скажешь, плачет и гневится.
Рена — Пять раз по тридцать. Это сто пятьдесят. Да что вы говорите! Вашей сестре сто пятьдесят лет, и она еще не замужем?
Дурр –
Завидная ей доля суждена,
и, право, есть для зависти причина:
мне мать Зарруш сказала, что она
в ней видит лучшую жену для сына!
Рена — У вас и отец и мать есть? А сколько им лет?
Дурр –
Отец родился много раньше нас,
когда — не знаю точно, лгать не буду.
А матери по тридцать — десять раз,
не выпал ни единый зуб покуда!
Рена (радостно). Десять раз по тридцать — значит триста? Кто знает, может, вы и по четыреста, и по пятьсот лет живете!.. А у нас мало кто доживет и до ста.
Дурр –
Нет, этого я не могу понять!
Коль человек — любимый сын природы,
то должен жить века он, а не годы,
зачем ему так рано умирать?
Рена — И дедушка ваш жив?
Дурр –
Нет, умер он… А мудрость — нам оставил.
Он просветил нас — и ушел навек…
Он долго жил, и жизнь пред смертью славил,
твердя: «Для счастья создан человек!
Когда умру, не плачьте, не рыдайте:
любой — лишь гость на жизненном пиру,
вы обо мне с улыбкой вспоминайте,
затеявши веселую игру!»
