Посланные Уолтером капитаны, вернувшись на родину, с восторгом рассказывали об открытой ими стране. Там, настаивал Роли, наилучшее место для колонии. Какое дать ей имя? Елизавету называли Королевой-девственницей. В честь этого и решили окрестить будущую колонию Виргинией. Кто предложил такое название: королева или ее находчивый, фаворит? Во всяком случае, выдумка не лишена была известной остроты. Губернатор Виргинии и первые поселенцы отправились за море.

Роли был не только красив – он был талантлив. Государственные дела и придворные интриги оставляли ему мало досуга, но Уолтер успевал проглатывать множество книг, следил за научными сочинениями, писал стихи – спал пять часов в сутки. Он неплохо разбирался в истории и философии.

К идеям Бруно Роли отнесся с большим вниманием.

Свой человек у Уолсингема, Флорио всегда знал все. А время было богато событиями. В апреле скончался папа Григорий XIII. Какую политику станет проводить его преемник? Джордано с нетерпением ждал вестей из Италии. Несчастная родина! Весной в Испании ощущалась острая нехватка хлеба. Вице-король нашел выход: вывез из Неаполитанского королевства огромные количества зерна. Пусть лучше итальянцы потуже затянут кушаки! В Неаполе разразился голодный бунт. Одного из сановников, повинного в вывозе хлеба, растерзала толпа. Испанцы подавили бунт большой кровью. Сотни людей загнали в тюрьмы, подвергли пыткам, сослали на галеры. Тридцать человек повесили и четвертовали.

Филипп Сидней.

Страница из работы Бруно «О связях вообще», переписанной Иеронимом Беслером. Хранится в Государственной публичной библиотеке СССР имени В. И. Ленина.

Первые известия о новом папе, Сиксте V, тоже не могли радовать. Сикст повел беспощадную борьбу с фуорушити. Он объявил, что за всех скрывающихся от властей отвечают их родственники. Нечего сказать, хорош пастырь! За вину отца отвечают ягнята и их мать. Вот уж воистину овцы, у которых волк управителем, караются тем, что он их сжирает!

«Рассуждение Ноланца о героическом энтузиазме» было последней книгой Бруно, изданной в Англии. Два с половиной года он делал все, что было в его силах, дабы пробуждать спящие души. Он мечтал вывести людей к свету, а ему только и норовили, что разбить голову! Буря вражды, поднятая «Пиром на пепле», с выходом его новых книг становилась все яростней. Он и не ждал ничего иного. Верный своему призванию, он шел вперед, невзирая на препятствия.

Актеон, бегущий за Дианой, не ведает, что псы его растерзают. А Он, Ноланец, знает, что кончит плохо. Знает и все-таки, пока жив, будет бороться за истину!

Даже если бы его принимали с большим радушием, он не стал бы всю жизнь жить в Англии. Немало еще в Европе университетских городов, где Ноланцу найдется что делать!

Нидерландские события все больше тревожили Елизавету. Генриху III хватало своих забот, и он ответил отказом на предложение Генеральных штатов принять верховную власть над страной. Тем временем испанские войска брали одну крепость за другой. Кому, если не английской королеве, сильнейшей из протестантских монархов, оказывать помощь заклятым врагам Филиппа II? Она долго колебалась. Блистательная осада и захват испанцами Антверпена вынудили ее, наконец, решиться. Елизавета подписала союз с повстанцами и отрядила им на подмогу солдат. Началась энергичная подготовка к военным действиям в Нидерландах. Главнокомандующим был назначен граф Лестер.

Молодые дворяне торопились в армию. Филипп Сидней залезал в долги, но покупал боевых коней и оружие. Он был Полон нетерпения. Раньше он не раз тщетно добивался позволения уехать добровольцем в Нидерланды. Теперь-то он сможет отправиться на поле брани! Вопрос о его назначении казался решенным, но королева вдруг почему-то передумала. Другие получили должности, а Сидней все еще не у дел. Он рвется в Нидерланды, жаждет ратных подвигов, а его посылают встречать дона Антонио, претендента на захваченный Испанией португальский престол. Почетнейшая миссия! Раздосадованный Филипп вместе с Фулком Гривеллом поехал в Плимут, но голова его была занята совсем не встречей знатного гостя.

В порту стояли корабли, снаряженные для далекого плавания. Дрейк готовился к очередному налету на американские колонии испанцев. О том, что Сидней всегда интересовался Новым Светом, знали и при дворе. У него родился смелый план. Он заявил Дрейку, что намерен разделить с ним тяготы рискованного плавания и готов в ближайшие же дни выйти в море. Дрейк в затруднении. Племяннику Лестера и зятю Уолсингема нельзя просто отказать. Он должен выражать радость за честь, которую сэр Филипп оказывает его эскадре, а сам в душе проклинает придворного вертопраха, что хочет за ним увязаться.

Сидней рассчитывал, что Дрейк тут же пошлет королеве тайное донесение. Как воспримет Елизавета весть о его намерении уплыть за море? Воспретит отъезд и соблаговолит подписать назначение, которого он добивается? Нескольким своим людям Сидней приказал, переодевшись матросами, устроить засаду и перехватить королевского гонца. Тот вез три письма: мэру Плимута, Дрейку и Сиднею; Они были похожи одно на другое: Сиднею не разрешалось уезжать. И только-то всего? Ну, а если гонец не передаст вовремя писем и королева узнает, что с ее нарочным стряслась в дороге беда? Она и во второй раз ограничится только запретом?

Корабли Дрейка были готовы к отплытию. Что он мешкает? Сидней горячо убеждал его выходить в море. Но Дрейк не торопился поднимать паруса. Второй посланец королевы был важной персоной. Новое письмо вручил Сиднею пэр Англии. Филипп должен выбирать – милость или опала. Ему запрещено присоединяться к Дрейку, он назначается в Нидерланды, комендантом Флиссингенга Давно бы так!

Вернувшись ко двору, Сидней не особенно кривил душой, когда уверял, что вовсе и не думал отправляться в Америку.

В нарядном доме с французскими лилиями на фасаде царила необычайная суета. Новый посол уже прибыл, и Мовиссьер собирался в дорогу. Прошел год с того дня, когда он получил повеление сложить полномочия. Приказ по его просьбе был отсрочен, но сохранял силу.

Мовиссьер покидал Англию с тяжелым чувством. Раньше он надеялся, что до своего отъезда увидит Марию Стюарт на свободе, и жестоко ошибся. У Елизаветы на уме было иное. Она нашла-таки верный путь утвердить свое господство над Шотландией: соблазнила Якова обещаниями поддержки и ежегодной субсидией. Генрих III, напуганный успехом ее происков, спохватился, но было уже поздно. Вскоре стало известно, что Яков заключил с Елизаветой союз. Обе стороны обязались держаться протестантской веры и помогать друг другу против вторжений иноземцев. Французскому влиянию в Шотландии был нанесен смертельный удар. Мария, преданная сыном, оставалась в заточении. Уолсингем и его подручные плели хитрые интриги, чтобы окончательно ее погубить. То и дело арестовывали людей по обвинению в заговорах, которые якобы составлялись по наущению Марии.

Последнее, что Мовиссьер сделал для пленницы, – добился от Елизаветы согласия на перевод ее в другой замок. Мария давно болела и жаловалась на сквозняки и сырость: вещи в комнатах за несколько дней покрываются плесенью. Королева уступила просьбе Мовиссьера, но от такой уступчивости становилось невесело: одновременно пленнице запретили всякую переписку с французским посольством.

У Мовиссьера от забот голова шла кругом. И не только потому, что переезд на родину был сопряжен с большими трудностями. Его осаждали кредиторы. Хотя ему и удалось частично разделаться с долгами, в коих он завяз из ревности по службе, финансовые дела его были плачевны. Он уполномочил Флорио, который остался в посольстве, улаживать претензии. Бруно уезжал вместе с Мовиссьером. Дворецкий с помощником, погрузив на корабль весь багаж, отплыли первыми.