— Почти. Правда, в пять лет мне хотелось стать балериной, как моя сестра. Но после третьего урока танцев я поняла, что балет — это не только пачка и туфельки с пробкой в носке. Потом я думала стать столяром, как мой отец, и попросила подарить мне на день рождения набор инструментов. Кажется, это было лет в восемь. Я сумела сделать симпатичную книжную полку, но устала до смерти и бросила это дело.— Она улыбнулась. От воспоминаний учащенно забилось сердце.— После этого я поняла, что не могу стать тем же, кем стали Бирута, папа, мама или кто-нибудь еще, я должна найти собственное занятие.— Она сказала это нарочито небрежно, но втайне надеялась, что посеянное ею зерно даст всходы.
— А потом вы поступили в юридическую школу?
— Мм-м...— Она изучающе глядела на него, ее глаза ярко блестели.— Ты умеешь хранить тайны?
— Конечно.
— Ниро Вульф *(* Главный герой детективных романов американского писателя Рекса Стаута).— Смеясь про себя, она взяла второй кусок.— Я была без ума от этих старых романов — Хэммета, Стаута, Картера Брауни. Человека подозревают в убийстве, у полиции и ФБР против него куча улик. Он обращается за помощью к Ниро Вульфу, и этот толстый чревоугодник и женоненавистник с острым, как бритва «жилетт», умом доказывает, что улики липовые, что полиция ошибается. И дело даже не доходит до суда. Вот и мне захотелось...
— Но тогда вам надо было стать частным сыщиком.
— Нет, это все же не женское дело. Я решила, что смогу добиваться тех же результатов уже в ходе судебного разбирательства. Но началось все с Ниро Вульфа. Правда, до того я успела помечтать о фортепьяно, но вовремя поняла, что это всего лишь детское увлечение.
— Каунт Бейси,— еле слышно пробормотал Майкл.
— Что?
— Я вспомнил, как мне захотелось играть на рояле, когда я впервые услышал Каунта Бейси.
Эйджи подперла руками подбородок и вцепилась в Майкла мертвой хваткой.
— Ты умеешь играть?
— Так, чуть-чуть. Да нет, я всерьез не думал об этом. Просто частенько околачивался в музыкальном магазине и пробовал пиликать на скрипке, пока меня не прогоняли.— Он смущенно замолчал, а потом резко добавил: — Сейчас с этим покончено.
Но от Эйджи было не так легко отвязаться.
— А мне очень хотелось... И когда выяснилось, что мама тоже мечтает научиться играть, через несколько месяцев Рут купила ей рояль. Пока мы росли, мама и не заикалась об этом. Много-много лет...— Она надолго задумалась и лишь усилием воли заставила себя вернуться к действительности.— Моя сестра замужем за музыкантом. Его зовут Тимоти Харрис.
— Харрис? — У Майкла расширились глаза.— Композитор?
— Ты знаешь его?
— Ага.— Он пытался сохранить спокойствие. Крутому парню не полагалось любить музыку, разве что «хэви металл».— Немного.
Эйджи, обрадованная его откровенностью, непринужденно продолжала:
— Как-то мы все поехали в гости к Рут. Однажды вернулись откуда-то и застали маму за роялем. Она ужасно смутилась, стала говорить, что слишком стара, чтобы учиться, и что все это глупости. Но тут Тимоти сел рядом и показал ей несколько аккордов. И если бы ты видел, если бы ты только видел, как ей захотелось учиться! Ко дню ее рождения мы разработали хитрый план, как выманить ее из дому на несколько часов. В общем, когда она вернулась, в столовой стоял рояль. И тут она заплакала.— Эйджи смахнула непрошеную слезу и вздохнула.— Теперь она дважды в неделю берет уроки и готовится к первому публичному выступлению.
— Не может быть! — ошарашенно пробормотал Майкл.
— Значит, может,— возразила она.— Это доказывает, что искать себя никогда не поздно.— Она улыбнулась ему и дружески протянула руку.— Что ты скажешь, если мы заберем остатки пиццы с собой?
— Ага.— Их пальцы переплелись, и Майкл Кеннеди почувствовал себя на седьмом небе.
Он готов был без конца слушать ее голос, ее серебристый смех. Рядом с ней меркли все знакомые девчонки. Разве их можно было сравнить с этой идущей рядом тоненькой, нежной и благоухающей женщиной?
Она слушала все, что он говорил. И ей это было интересно. Он смотрел в ее лучащиеся смехом экзотические глаза, и у него холодело внутри.
Он мог бы гулять с ней часами, но...
— Мы пришли.
Майкл моментально остановился, а потом в точности скопировал поведение брата. Он тоже посмотрел на дом, а потом на Эйджи и попробовал представить, что было бы, если бы она пригласила его к себе. Они бы пили кофе, болтали, она скинула бы туфли и скрестила стройные ножки...
Он был с ней очень любезен и даже галантен. Его душа ликовала.
— Хорошо погуляли! — сказала она, вынимая ключи.— Надеюсь, теперь-то ты будешь звонить, если станет не по себе или захочется с кем-нибудь поговорить. Завтра я передам отчет судье Друри. Думаю, она будет рада тому, как идут дела.
— А вы? — Он протянул руку к ее волосам.— Вы сами-то рады, как идут дела?
— Конечно...— Какое-то неясное предчувствие кольнуло Эйджи, но она отмахнулась от него. Чушь! — Я думаю, ты многого добился.
— Я тоже так думаю.
Тревога продолжала нарастать, и Эйджи обернулась.
— Как-нибудь на днях повторим эту прогулку, но сейчас мне пора. Завтра с утра у меня деловая встреча.
— О'кей. Я позвоню вам.
Он нежно погладил ее шею, и Эйджи растерянно замигала.
— Ах, Майкл...
Он поцеловал ее — очень горячо и очень крепко. Потрясенная девушка широко раскрыла глаза и оперлась о его плечо. Он сжал ее, привлек к себе, и она волей-неволей вспомнила сухощавое, жилистое тело, которое обнимало ее несколько дней назад.
— Майкл,— неуверенно повторила она.
— Все о'кей.— Он улыбнулся и жестом Олафа заправил ей за ухо прядь волос.— Я позвоню вам.
Он не торопясь шел по улице. Боже милостивый, как он горд собой, подумала Эйджи, ошеломленно глядя ему вслед.
— Ох, мальчик,— вздохнула она и хлопнула дверью лифта...
Что теперь делать? Что делать? Какая же она дура! Проклиная себя, Эйджи вышла на лестничную площадку. Это ужасно, это просто ужасно. Она пыталась подружиться с Майклом, а он все это время думал, что...
Нет уж, лучше не строить догадок, что он там думал.
Она вошла в квартиру и села, не сняв куртку. Нужно придумать какой-то разумный и деликатный способ справиться с этим делом. Ему только девятнадцать лет, и он уже перенес одну катастрофу.
Тут она вспомнила, как он ласкал ее шею, как крепко прижался к губам, как ловко и умело обнял ее...
Плохо, подумала Эйджи и закрыла глаза. Это не детская влюбленность, это страсть взрослого, сложившегося мужчины.
Откинувшись на спинку дивана, девушка медленно провела рукой по волосам. Она должна была это предвидеть. Она должна была подавить это в зародыше. Она должна была сделать многое.
Протерзавшись минут двадцать, Эйджи схватилась за телефонную трубку. Она по пояс увязла в зыбучем песке, но тонуть в одиночку не собирается!
— Бар «Якорь»...
— Можно мистера Стивенсона? — спросила Эйджи, прислушиваясь к доносившимся из трубки смеху и болтовне.— Это Эйджи Гайд.
— Сейчас. Эй, Олли, тебе звонят! Это твоя крошка...— Вот как? У Эйджи сузились глаза.
— Значит, я ваша крошка? — грозно спросила она, когда Олаф подошел к телефону.
— Голубушка, раз моим барменам нравится думать так, при чем тут я? — Он глотнул минеральной воды.— Выходит, вам надоело играть в прятки?
— Прекратите, Стивенсон! Нам нужно поговорить. И немедленно!
Он тут же сменил тон.
— Что-то случилось?
— Да, черт побери!
— Майкл примчался пару минут назад. Он в прекрасном настроении и сразу пошел к себе наверх.
— Так он наверху? — спросила она и задумалась.— Пожалуй, сегодня он уже не выйдет. Тогда я выезжаю.
Она повесила трубку раньше, чем он успел спросить, в чем дело.
* * *
Все идет по плану, подумал Олаф, смешивая два коктейля. Он собирался уйти в подполье на несколько дней, чтобы дать Эйджи время успокоиться. Вместо этого она разволновалась и позвонила сама.
