Не меньший по силе удар, чем обрушившийся на рядовых иностранных коммунистов, их сторонников и членов семей, испытали на себе почти все иностранные коммунисты, работавшие в московском отделении Коминтерна, а также проживавшие в Москве замкнутой группой лидеры зарубежных партий. Террор против иностранных коммунистов в сталинской России в 1937-1938 гг. принял такой размах, что шансы выжить были значительно выше у коммунистов, арестованных в любой некоммунистической стране (за исключением Германии), чем в Советском Союзе. Так, Матьяш Ракоши выжил в венгерской тюрьме при хортистском режиме и после Второй мировой войны стал сталинским марионеточным руководителем Венгрии. Сохранила жизнь в королевской Румынии «Красная Анна» Паукер, с тем чтобы позже вновь всплыть на поверхность. Да и у финских коммунистов низшего ранга было больше возможностей выжить в годы «белого террора» в Финляндии, как характеризовали тот период советские издания, чем у их руководителей в Москве55.
Еще одной жертвой, по которой прозвонил кремлевский колокол, стал самый прославленный из живших в то время коммунистов Бела Кун, возглавивший в 1919 г. недолговечную венгерскую коммунистическую революцию. В 1936 г. он попросил аудиенцию у Сталина для обсуждения своей дальнейшей деятельности. Во время беседы Сталин предложил Куну продолжить работу в Коминтерне, на что он ответил отказом, поскольку не мог сотрудничать с Мануильским. (Мануильский в качестве члена Секретариата и Президиума Исполкома Коминтерна осуществлял связь Сталина с этой организацией.) Мануильский, сказал Кун, это лицемер, который сегодня говорит одно, а завтра другое. Когда Сталин спросил, какую работу он хотел бы получить, Кун ответил, что хотел бы возглавить Политическое управление Красной Армии, где мог бы помочь подготовить ее к войне против фашистов,
так как «Гитлер рано или поздно нападет на нас». Присутствовавший на беседе Молотов возражал против того, чтобы Политуправление Красной Армиии возглавил человек со столь «взрывчатым именем». После первого московского показательного процесса Куну позвонил по телефону возглавлявший в то время НКВД Ежов и вызвал его к себе. Ежов предложил Куну написать брошюру «против врагов народа». Кун отказался сделать это и просил назначить его секретарем какого-нибудь областного или районного парткома54. В конце июня 1937 г. произошло падение Куна.
Дело происходило на заседании Президиума Исполкома Коминтерна, которое проводилось под председательством Димитрова. В роли прокурора выступил Мануильский. Куна обвинили в том, что в брошюре, написанной им для коммунистов, работающих в Венгрии, он высказал мнение, что советская коммунистическая партия слабо представлена в Коминтерне. На заявление Ма-нульского, что эта критика направлена против Сталина (Сталин был членом Президиума Исполкома Коминтерна, но в его заседаниях не участвовал), Кун запальчиво сказал, что он критикует самого Мануильского, который «вообще никакой не большевик». Вслед за этим Мануильский обвинил Куна в связях с румынской тайной полицией и в том, что в 1919 г. он, создав видимость, что возглавил венгерскую революцию, на самом деле предал ее. Сотрудники НКВД ждали Куна в приемной и, когда он вышел после заседания, арестовали его. Смерть настигла Куна в 1939 г. В течение нескольких дней после его ареста за решетку были брошены почти все проживавшие в Москве члены Центрального Комитета Компартии Венгрии. Лишь немногим из них удалось выжить в лагерях или ссылке, где оказались те, кого не приговорили к смертной казни. Были арестованы и отправлены в лагеря сотни других венгров55.
Вскоре после этого на таком же заседании Президиума Исполкома Коминтерна прозвонил колокол по польской компартии. При всей своей малочисленности — в 1934 г. польская компартия насчитывала от 9 до 10 тыс. членов, одну четверть или одну пятую которых составляли евреи56, — польский отряд играл в коммунистическом движении важную роль. Некоторые его лидеры были прославленными старыми революционерами еще с ленинских времен, а многие поляки поселились в России и поднялись на высокие ступени советского аппарата. Полякам принадлежало заметное место в Коминтерне и его филиалах.
Два польских коммунистических лидера — Ленский и Бронковский — входили в Президиум Исполкома Коминтерна. Однако на его заседании, осудившем польское руководство, они не присутствовали, поскольку уже находились под арестом. Обвинителем вновь выступил Мануильский. Он поведал фантастическую историю. По его словам, в 1920 г. во время советско-польской войны капитулировал польский полк, насчитывавший 700 человек, которые затем поселились в России. Многие бывшие военнослужащие этого полка достигли здесь высоких постов в военной и политической областях и превратились, как сообщил Мануильский, в армию хорошо подготовленных польских шпионов, семнадцать лет работавших против советского государства. Последствием такого заявления стал арест всего высшего руководства польской партии57.
Шел погром обосновавшихся в России польских коммунистов. Тем, кому выпала судьба занять важные посты в послевоенную пору, в том числе Беруту и Гомулке, очень повезло: в то время они томились в польских тюрьмах. Арестованный в 40-е годы сотрудник НКВД рассказывал своему товарищу по лагерю, который позже очутился на Западе, что ранее в Москве расстреляли 10 тыс. поляков. Гораздо большее число эмигрантов из Польши и обрусевших поляков (возможно, 50 тыс. человек) было арестовано и брошено в лагеря58.
»
Летом 1938 г. Компартия Польши была распущена — несомненно, по указанию Сталина. Были распущены компартии Западной Украины и Западной Белоруссии. (Это были автономные организации в составе Компартии Польши, они представляли восточные польские провинции в границах до 1939 г.) Население этих районов включало значительное число этнических украинцев и белорусов. Никакого официального сообщения о роспуске трех названных партий не было сделано. Но со второй половины 1938 г. в коминтерновских изданиях Компартия Польши не упоминалась59.
Хотя остальные компартии и не были формально распущены60, некоторые из них были раздавлены путем уничтожения их лидеров и активистов, которые либо находились в России, либо оказались затянуты в страну под любым предлогом. Террор был особенно опасен для коммунистов соседних стран. Был распущен Центральный Комитет Компартии Латвии, а многие из его лидеров арестованы. Компартия Латвии подверглась массовой чистке, масштабы которой оказались столь велики, что работавший в послесталинскую эпоху советский историк писал о «фактическом роспуске»61 партии. Аналогичным образом было ликвидировано руководство литовской и эстонской компартий. Их подрубили под корень основательно; когда в 1940 г. в оккупированных Советским Союзом прибалтийских государствах формировались коммунистические правительства, то в них пришлось включить бывших социал-демократов, буржуазных профессоров и других деятелей: прибалтийские коммунисты довоенного призыва нашли свою смерть в России62. Еще одной жертвой жестоких репрессий стала Коммунистическая партия Бессарабии — пограничной территории, принадлежавшей до Второй мировой войны Румынии.
Наряду с польскими и немецкими коммунистами, особенно тяжелые удары антикоминтерновского террора испытали коммунистические партии Финляндии, Румынии, Болгарии, Греции и Югославии. Тито (в коммунистическом движении его знали под именем Вальтер) приехал в Москву в 1935 г. Ему повезло — советская сторона не одобрила его избрания в члены Исполкома Коминтерна. Тито уехал из России в 1936 г. Когда же он в 1938 г. вернулся в Москву, то к этому времени югославское руководство настолько «выкосили», что Тито назначили «временным» генеральным секретарем того нового Центрального Комитета Компартии Югославии, который еще предстояло создать, а из бесед с Димитровым он узнал о возможности роспуска КПЮ65.
Лидеров болгарской компартии уберегло то обстоятельство, что Димитров находился в Москве в качестве официального главы Коминтерна. Тем не менее среди многочисленных жертв-болгар оказались даже товарищи Димитрова по Лейпцигскому процессу — Благой Попов и Басил Танев. Червенкову, мужу сестры Димитрова, удалось избежать неминуемого ареста, лишь укрывшись в квартире Димитрова и благодаря заступничеству последнего. Итальянская компартия, немало руководителей которой исчезло (Тольятти эта участь не постигла), смогла избежать неимоверного числа жертв благодаря тому, что большинство ее лидеров и активистов поселились не в России, а во Франции. И только лидерам легальных компартий из демократических стран — и то не всем — удалось пережить террор. Они были в известной мере защищены, будучи гражданами этих стран и обладая правом свободного выезда из России64.
