Бюро находилось в Кропоткинском переулке, в доме знаменитого теоретика русского анархизма князя П. А. Кропоткина. Именно в эти, такие теперь далекие годы у меня появилась мысль о том, чтобы написать книгу о Сталине.
Здесь я должен объяснить моему читателю, почему я так много лет провел в Москве. В 1946 г. я женился на москвичке, студентке Московского полиграфического института Евгении Пестрецовой, которой и посвящена эта книга. В следующем, 1947 г. вышел краткий указ, запрещающий браки между советскими гражданами и иностранцами. Я думаю, что этот указ был принят не без личного участия Сталина, так как его отменили вскоре после смерти диктатора. Хотя этот закон и не имел обратной силы, виз оставшимся немногочисленным женам иностранцев, все еще проживающим в Москве, не выдавали. Вскоре после смерти Сталина моя жена наконец получила выездную визу и мы уехали в США. Я закончил свою докторскую диссертацию в Гарвардском университете и получил первую преподавательскую работу в университете штата Индиана. Затем в 1962 г. я перешел в Принстонский университет, где нахожусь и теперь и где преподает русский язык моя жена. Таковы внешние обстоятельства нашего довольно необычного жизненного пути.
Работая в 40-е годы редактором переводческого бюро, я все время читал в газетах о самом главном человеке в стране, Генералиссимусе И. В. Сталине. Его идеализированный портрет очень часто появлялся на первой полосе советских газет, о нем печатались восторженные статьи. Культ личности Сталина достиг апогея, особенно во время празднования его семидесятилетия в декабре 1949 г.
Я много размышлял об этом культе, но долго не мог понять его причин, пока мне в руки не попало одно очень интересное и важное исследование. В 1950 г. в США вышла в свет новая книга известного психолога Карен Хорни «Невроз и человеческое развитие». Книга была захватывающей, и я перечитал ее несколько раз. В ней говорилось, что у некоторых людей может с детства происходить отождествление себя с идеальным представлением о себе («я» идеальным). Это можно рассматривать как защитный психологический механизм, позволяющий снять тревогу и напряжение, вызванные неблагоприятными жизненными обстоятельствами. В этом случае развивается привычка к восприятию самого себя таким, каким хотелось бы быть, т. е. героем или гением, А не таким, какой ты есть на самом деле. Из-за того, что такой человек, как бы он ни старался, не может полностью удовлетворить свои представления о себе как о безупречной, гениальной личности (например, на революционном поприще), он неизбежно начинает ненавидеть то в своем «я», что не соответствует его представлению об идеале. В результате человек внутренне раздваивается на идеальную и ненавистную ему в самом себе личность. Но он подавляет в себе создание этой, враждебной ему личности и проецирует подобное чувство ненависти на людей извне, на внешних «врагов». Поэтому такой человек, стремясь чувствовать себя идеальным, неизбежно испытывает ненависть к разным людям и особенно к тем, которые не признают его геройства или гениальности.
После повторного чтения психологической книги Хорни, я однажды задал себе вопрос: не является ли Сталин примером именно такого типа человека? Может быть, на официальный культ его личности проецируется внутренний культ его собственного, идеального «я»? Может быть, свою диктаторскую власть он употребляет, чтобы все средства информации служили его внутренним психологическим нуждам, не говоря уже о его политических нуждах? Если все это так — а я решил, что все это именно так, — каждая статья о нем, как и многие другие статьи в советской прессе, является для меня как исследователя личности Сталина «документом».
Надо сказать, что в то время у нас на Западе не было принято придавать серьезное значение феномену культа личности Сталина. Моя гипотеза не нашла поддержки утех, с кем я говорил об этом (за исключением моей жены). Однако я не имел прямых доказательств того, что Сталин действительно нуждался в культе. Но, к счастью, с появлением на Западе в 1956 г. текста доклада Н. С. Хрущева на закрытом заседании XX съезда, я наконец, получил большое количество авторитетных свидетельств того, что официальный внешний культ в самом деле отражал внутренние потребности Сталина, а не только его политические цели. Все это открывало путь для начала моей биографической работы о нем во второй половине шестидесятых годов.
Намеченная книга о Сталине превратилась в ходе работы в трилогию. Первый том трилогии вышел в США в 70-х годах и советский читатель получает его в том виде, в котором он был написан тогда, за исключением измененного названия. Второй том «Сталин у власти. 1929-1941» уже закончен и должен появиться на английском языке в 1990 г. в Нью-Йорке.
В заключение я хочу воспользоваться случаем, чтобы выразить искреннюю и глубокую благодарность и признательность переводчикам и редактору этой книги за их превосходную профессиональную работу и чуткое отношение к тексту книги. Я также благодарен моей жене Евгении за ее помощь в процессе работы над переводом.
Роберт Такер Москва, июнь 1989 года
Перефразируя известные слова Лютера, Россия могла бы сказать: «Здесь я стою, на рубеже между старым, капиталистическим, и новым, социалистическим, миром, здесь, на этом рубеже, я объединяю усилия пролетариев Запада с усилиями крестьянства Востока для того, чтобы разгромить старый мир. Да поможет мне бог историш.
(Из выступления И.В. Сталина в Баку в ноябре 1920 г.)
)'!>
Предисловие
^ г-Т -
У биографической литературы о Сталине есть свои традиции. Авторы обычно начинают с описания Закавказья — региона, расположенного южнее Кавказского горного хребта, между Черным и Каспийским морями, как исторического места смешения народов Европы и Азии. Затем они вкратце рассказывают о Грузии и грузинском городке Гори, где в 1879 г. появился на свет мальчик Иосиф Джугашвили, позднее известный всему миру под фамилией Сталин. После этого повествование следует в хронологическом порядке.
Хотя предлагаемая книга тоже биографического жанра, она построена несколько по иному принципу, обусловленному спецификой самой темы-, личность и общественно-политическая сфера. Я ставил себе целью не просто пересказать биографию конкретного лица, но и высветить ее связь с историей. Будучи жизнеописанием человека, который в зрелые годы стал таким неограниченным правителем, какой до тех пор не встречался ни в одном современном крупном государстве, эта книга может быть также названа исследованием процесса формирования диктатора и условий, способствовавших установлению деспотического режима.
Появившиеся после смерти Сталина в 1953 г. многочисленные разоблачительные материалы не оставляли никаких сомнений относительно того, что его имя войдет в историю как символ тирании. Ставшие достоянием гласности факты неопровержимо доказывают, что Сталин был человеком с диктаторскими наклонностями. Но, к сожалению, как это часто бывает, многое, ныне очевидное, в то время не привлекло внимания. По всем признакам в партийной олигархии, которая правила Россией в первые годы советской власти, мало кто видел в Сталине потенциального диктатора. В лице Ленина советское руководство имело сильного, но не деспотического лидера, которого окружала целая плеяда прославленных революционных деятелей рангом пониже,- Лев Троцкий, Григорий Зиновьев, Лев Каменев, Николай Бухарин, Карл Радек и др. По сравнению с ними Сталин не был столь известен вне высших партийных кругов, где многие считали его посредственной личностью, которой нечего опасаться. Сталин выдвинулся в дореволюционном большевистском движении как организатор партии, один из ее «комитетчиков», работавших в российском
подполье. В ноябре 1917г., когда партия взяла власть в свои руки, Сталин стал в ленинской республике Советов заметной фигурой, хотя еще и не лидером самого верхнего эшелона. Однако прошли какие-то пять лет, и вот он уже руководитель высшего ранга. Помимо деятельности в главных органах управления, где вырабатывалась политика, Сталин в качестве генерального секретаря ЦК занял в партии ключевую позицию, обеспечившую ему огромное влияние в низовых партийных организациях. И все же в высших большевистских кругах на него продолжали смотреть сверху вниз.
