В конце выступления Киров дал волю своему темпераменту и горячо говорил о грандиозности успехов социалистического строительства: «...хочется жить и жить — действительно, посмотрите только, что делается! Ведь это факт!». Его речь неоднократно прерывали «бурные аплодисменты», «оживление в зале», «смех, аплодисменты», «гром аплодисментов». Киров закончил упоминанием о клятве Сталина, о том, что «мы выполняем и будем выполнять» эту клятву, данную «великим стратегом освобождения рабочего класса нашей страны и всего мира — товарищем Сталиным». Заключительные слова относились к Сталину, зал встал и ответил бурной овацией, но все поняли, что аплодисменты адресовались Кирову, и никому иному. Позже в кулуарах съезда делегаты спрашивали друг друга, кого принимали с большим энтузиазмом — Кирова или Сталина³⁰. Вероятно, Сталин задавал себе тот же вопрос. И его жажда отомстить как Кирову, так и съезду еще более обострилась. Так вновь непредвиденное обстоятельство — восторженный прием речи Кирова — спутало расчеты тех, кто надеялся при помощи лести управлять Сталиным.

Ь

Б31

Реорганизация системы контроля

Когда аплодисменты Кирову стихли, Сталин взял слово и объявил, что он воздерживается от заключительного слова, так как «прения на съезде выявили полное единство взглядов наших партийных руководителей... по всем вопросам партийной политики». Так оно и было в том смысле, что никто не заявил о своем несогласии со взглядами Сталина. Тем не менее отчасти в связи с отказом в угоду Сталину от обычной практики вынесения резолюции по отчетному докладу и прениям съезд не выработал документа, который излагал бы линию партии на дальнейший период.

Съезд, однако, принял ряд важных документов: резолюцию по организационным вопросам на основе доклада Кагановича, новую редакцию Устава партии и резолюцию по второму пятилетнему плану. Резолюция по второй пятилетке подтвердила упомянутые выше сдвиги в экономической политике. На период 1933-1937 гг. предусматривался среднегодовой рост производства потребительских товаров на 18,5%, тогда как среднегодовой рост производства средств производства должен был составить 14,5%. Таким образом, съезд принял решение о более сдержанных темпах экономического развитая и признал необходимость уделять больше внимания нуждам народа.

В отчетном докладе Сталин подчеркнул, что экономическая политика нуждается в некотором пересмотре. Социализм, утверждал он, — это общество достатка и изобилия, но не одинаково для всех, ибо «под равенством марксизм понимает не уравниловку». О социализме как обществе благоденствия и процветания он говорил в свойственной ему манере, высмеивая тех, кто думал иначе: «Было бы глупо думать, что социализм может быть построен на базе нищеты и лишений». Сталин поставил задачу всемерного развития торговли и обрушился на тех коммунистов, кто пренебрежительно относился к торговле и деньгам и считал, что в скором будущем денежные расчеты заменит прямой продуктообмен. Такое презрение к торговле он назвал «дворянскими предрассудками», а все разговоры об отмене денег и введении прямого продуктообмена в недалеком будущем — «левацкой болтовней». «Они не понимают, — заявил Сталин, — что деньги являются тем инструментом буржуазной экономики, который взяла в свои руки советская власть и приспособила к интересам социализма для того, чтобы развернуть вовсю советскую торговлю и подготовить тем самым условия для прямого продуктообмена. Они не понимают, что продуктообмен может прийти лишь на смену и в результате идеально налаженной советской торговли».

Сталин ясно дал понять: примиренческая линия в вопросах экономической политики отнюдь не распространяется на внутрипартийные дела. Да, сейчас партия едина, как никогда прежде. Борьба, однако, далеко не окончена, и «остатки идеологии» приверженцев всяческих группировок «живут еще в головах отдельных членов партии». Капиталистическое окружение не унимается, попытки подорвать советскую идеологию не прекращаются. «Некоторые» думают, что к бесклассовому обществу можно прийти без борьбы, допустив ослабление и даже отмирание государства. Нет, этого можно добиться только «путем усиления органов диктатуры пролетариата, путем развертывания классовой борьбы». Необходимо бороться с врагами, как внутренними, так и внешними, чтобы покончить с остатками капиталистических классов. Итак, ставилась задача продолжения и углубления чистки партии, и после выступления Рудзута-ка, представлявшего ЦКК и Наркомат рабоче-крестьянской инспекции, стало ясно, что чистка будет продолжаться.

Сам Сталин, предложив в отчетном докладе кардинально перестроить систему партийно-государственного контроля, пусть не прямо, но подтвердил свои намерения. Сложившаяся еще при Ленине система объединяла Центральную контрольную комиссию ВКП(б) и Наркомат рабоче-крестьянской инспекции в партийно-правительственный орган, призванный следить за соблюдением партийной и государственной дисциплины, бороться с бюрократизмом, который так тревожил Ленина в последние годы его жизни, улаживать конфликты на самом высоком уровне, направляя представителей ЦКК—РКИ на заседания Политбюро, и привлекать простых людей к выявлению недостатков в работе партийно-государственного аппарата. Выше отмечалось, что проведение чистки в 1933 г. Сталин возложил не на ЦКК, а на специально назначенные комиссии. Его возмущало, что ЦКК зачастую удовлетворяла заявления о восстановлении в партии. Его раздражало обязательное участие Президиума ЦКК в подготовке и проведении заседаний Политбюро. Конечно, ему не могло нравиться, что на пленумах ЦКК старые большевики имели возможность смело указывать руководству на недостатки в управлении промышленностью и сельским хозяйством³¹.

Предложенная реорганизация, по сути, означала демонтаж всей системы контроля, действовавшей уже десятилетие. Объединенный орган предлагалось разделить на чисто правительственную Комиссию советского контроля и Комиссию партийного контроля. Последняя будет избираться съездом, но в своей деятельности она будет подотчетна ЦК. Говоря о плане реорганизации, Сталин подчеркнул, что «контроль», как партийный, так и государственный, означает централизованную проверку исполнения политических решений. «Нам нужна теперь не инспекция, а проверка исполнения решений центра». Что касается Комиссии партийного контроля, она будет выполнять поручения ЦК и ее работники на местах будут действовать независимо от местных органов. В целом все это должно обеспечить контроль за выполнением решений ЦК. Комиссия будет уполномочена привлекать к ответственности даже членов ЦК. О полномочиях КПК в отношении апелляций Сталин ничего не сказал.

После смерти Сталина выяснилось, что незадолго до начала съезда сталинский план реорганизации был одобрен Политбюро, причем Рудзутака, всегда присутствующего на заседаниях, на этот раз не было³². Возможно, он предпочел уклониться, так как знал, что партийная совесть заставит его возражать против угодного Сталину плана. Позднее Рудзутак присутствовал на заседании Президиума ЦКК. Он выглядел очень расстроенным. Сообщив собравшимся о предстоящей реорганизации, он сел на место. Прений фактически не было, так как все присутствующие знали, что Сталин категорически против предложения обсудить план реорганизации на пленуме ЦКК. Предложение исходило от некоторых членов ЦКК, в том числе Рудзутака³³.

Выступая на XVII съезде еще в качестве главы ЦКК, Рудзутак знал, что это его лебединая песня. Свой доклад о работе ЦКК-РКИ он закончил кратким изложением предложений Сталина, пользуясь при этом главным образом сталинскими формулировками. После него выступили только четыре человека, и прения были прекращены без всяких объяснений. Об отказе Рудзутака от заключительного слова объявил даже не он сам, как было положено, а председательствующий. Знаменательно, что этим председательствующим был Матвей Шкирятов, старый большевик, давно служивший Сталину в качестве помощника по вопросам чистки. Позже в ходе съезда обсуждение вопросов организации системы контроля возобновил Каганович, который принялся развивать сталинский подход к контролю как к Проверке исполнения политических директив из центра.