– Полегчало, – очаровательно улыбнувшись, проворковала фрейлина и, одарив охреневшего Сорру взглядом голубки, бросила в принца собственные грязные тряпки, – Корзина в углу, ванна ждёт, а я жду объяснений. И потрудитесь, Ваше Высочество – вам придётся заслужить ужин.

Алиса ди Бьорк неподражаема. Будь у принца шляпа – он бы её снял и, последовав примеру барона ди Орана, встал на колено поцеловать дерзкую ручку.

Алексис умел выбирать друзей, а друзья умели исполнять долг дружбы, даже если для этого следовало залепить зарвавшемуся принцу по морде. Не раз любовницы, рассчитывая сместить соперницу, спрашивали Алексиса – что он находит в распутнице ди Бьорк? «Вас много – Алиса одна!» – коротко отвечал принц.

И только граф ди Валь безошибочно вскрыл её слабое место, невольно нанеся рану в самое больное. Алиса была одна! В глубине души, в той глубоко запертой части себя, она не желала признавать, что желает любви: найти мужчину, одного-единственного мужчину, достойного её. Но как это чаще бывает, боясь силы любви и страшась беспомощности, она выбирала недостойных и слабых – не способных оценить внутренние качества Алисы, видевших в ней лишь красивую куклу, шлюху для удовлетворения потребностей. И Алису все это устраивало. Выбирая мужчин, втайне она презирала их, а мужчины не прощали презрения и мстили жестоко, опуская ди Бьорк в разряд потаскух, готовых задирать юбку перед любым встречным-поперечным.

Единственный, кого она желала видеть рядом и считала по настоящему достойным – принц ди Эрро – не любил Алису, видел в ней лишь друга. Чувства Алисы перегорели, не начавшись, а может, не перегорели, но она не была дурой. Бессмысленно гоняться за невозможным – только зря потратишь нервы, время и силы, создашь иллюзию, но она не будет настоящей. Человек может быть уверен, что любит тебя – легко заставить полюбить из благодарности, полюбить некоторые качества, но ЛЮБИТЬ заставить нельзя. Алиса не желала строить замки на песке.

А второй – Сидер ди Оран... Нет, глупости. Алиса не относилась к нему серьёзно и не была влюблена. Пересмешник – только и знает, что щёлкать языком да волочиться за девками. Они волочились наперегонки, ведя подсчёт побед, и нередко делились подробностями случившихся приключений, получая удовольствие от самолюбования и собственного утверждения. Смеялись легкомысленно, и привыкли смеяться, не замечая, что ни одному из них не смешно – скорее печально.

Любовь открыла ди Эрро глаза, но кто откроет глаза Алисе? Маленькая незрячая любовь сидела на жёрдочке, не зная о собственном существовании. Они забили её насмешками, соперничеством, шутками и проказами – они не желали и боялись любить, и любовь сложила крылья и сняла шляпу, решив удалиться со сцены. Глубоко проницательные люди порой бывают удивительно слепы в отношении собственных сердец. Цыганка, предсказывая будущее, не способна погадать самой себе. И потаскушка Алиса, и шут Сидер, знающие цену людям и вещам, оказались не способны оценить по-настоящему важного: собственной значимости и собственных чувств – они обесценили их.

Давайте снимем шляпы и почтим минутой молчания их, и всех тех, кто узнал в героях себя... и давайте поверим в любовь. Она существует.

Любовь жила в сердце Алиссина ди Эрро, любовь жила в сердце Романа Артани... Но пока ди Валь спал и видел десятый сон, а душа его блуждала в космических сферах, встречаясь с умершими родителями (во снах Романа они оставались живы), принц ди Эрро принимал ванну, и душа его витала вокруг Артани.

В комнатах Алисы ди Бьорк безраздельно царствовали цветочные благовония: сейчас к сладким ароматам мыла и духов примешивался родной запах Алексиса и любимый – Артани. Смывать не хотелось. Хотелось прижаться лицом к плечу, подышать, продлевая чувство близости. Словно Роман был рядом...

«Прошедшие сутки... Нет, звучит грубо.

Вся ночь – волшебный, дивный сон,

Блаженство утра, счастье дня, и вечер одарил закатом,

Я совершенно ослеплён и грежу встречи сладким ядом...»

«Мда-а-а... Докатился. Осталось начать писать стихи, подражая Лису Браво». Придворному не придётся жаловаться на насмешки чёрствого ди Эрро – принц понимал. Алексис вяло бултыхнул водой, рассматривая собственные колени. Мускулистые ноги торчали из воды – слишком длинные для маленькой ванны, но ради возможности соприкасаться с подобным совершенством любая ванна могла потерпеть.

Ди Бьорк, не сводящая с принца кошачьих глаз, точно бы потерпела любые неудобства, лишь бы после принятия ванны и ужина Алиссин предложил согреть постель. Но, увы. Принц был пресыщен любовными играми, да и после ди Валя сложно рассчитывать возбудить аппетит – принцу просто не придёт в голову изменять любовнику, он увлечён лишь им, и страшно предположить, насколько сильно.

Они видели одну из сторон одержимости, теперь предстояло узнать вторую. Алиса боялась. Она никогда не боялась за ди Эрро раньше, а сейчас её трясло, тошнило от одной мысли, на что он пошёл. Унизился страшно и не понимает глубины падения? Хотелось прикусить руку, но Алиса не позволяла себе больше, чем желала позволить.

– Расскажешь о своих планах? – девушка, отыскав в шкафчике подходящий флакончик, накапала в воду целебное масло. Мера излишняя – Сорра совершенно восстановился.

– Спонтанность – единственный план, – отозвался Алексис, прикрыв глаза и не заботясь о сокрытии мыслей. Филигранное, высеченное чёткими линиями лицо читалось открытой книгой, – Остальное покажет время.

– Играя с огнём, наивно верить, что не обожжёшься, – буркнула ди Бьорк и, понимая, что итаниец не попросит потереть спинку, пересела в кресло, невольно любуясь блаженствующим Соррой.

Снежные волосы в беспорядке, глаза прикрыты, голова откинута на подушечку ванны. Итаниец улыбался непроизвольно, не подозревая, что улыбается, но счастье прорывалось наружу, подсвечивало незримым ореолом. Горло Алисы сжалось спазмом щемящей острой нежности и лёгкой грустной обиды. При всём желании она не умела вызвать в нём подобные чувства – заставить принца улыбнуться и в половину ошеломительного эффекта.

Алиссин ди Эрро был счастлив – бесконечно счастлив, вне всяких сомнений. А ди Бьорк не настолько свихнулась, чтобы, рискуя дружбой, выдрать крылья чужой любви. Оставалось лишь выдохнуть и продолжать улыбаться. Поплакать можно позже – наедине с подушкой. Принц – эгоист, и часто не понимает чувств других людей. Не догадывается, как Алисе больно и тяжело терпеть происходящее.

Принц, переодевшийся девушкой ради возможности бегать на свидания с любовником... Узнают – разразится скандал, и насмешек не избежать. Репутация пострадает безбожно. А кроме того – бывший любовник уводит у неё из-под носа предполагаемого. Что она должна испытывать при этом? Пожелать им совет и любовь?

Алисе хотелось Алиссину все волосы от злости и ревности выдрать, но беспокойство пересиливало. Да и Сорра не прощал прикосновений к драгоценным волосам. Он ухаживал за ними сам, фанатично оберегал ширен, хотя многие женщины, несомненно, желали запустить пальцы в серебристое роскошество – знак истинного доверия. Алексис никому не доверял, не подпускал к себе настолько близко. Разрешил ли он Роману? Нет, думать об этом было неприятно.

«Страшно, и сердце болит от недобрых предчувствий». Алиса не была уверена, что тревожит больше - судьба Сорры или  графа Артани рядом с принцем. Она не была провидицей, но иногда умела угадывать будущее, попадая пальцем в небо. Алису с первых дней не покидало смутное ощущение беды, довлеющей над Романом, и что-то подсказывало, что причиной  смерти Романа станет Алексис Сорра, принц Алиссин ди Эрро... Глупо думать о подобном - с чего она себе вбила в голову?