– Вы сказали ей, что женаты? – спросил Гарделла.

– Не в тот вечер, – ответил Макс. – Но вдруг, впервые с нашей с Хеддой женитьбы, я захотел быть с другой женщиной. Если бы она просто сказала мне «нет», я бы ушел и забыл все. Но я ее интересовал. Поэтому на следующий вечер я рассказал ей обо всем – о Хедде, о «Дарлбруке». Только… я, конечно, не говорил ей всей правды. Я сочинил трогательную историю о своем неудачном браке. Это было только частью игры. Я вел туда, куда я должен был завести эту девушку. Я должен был это сделать!

В эту вторую ночь я ничего не достиг, кроме того, что понял – она так же пылает страстью, как и я. Думаю, в ее глазах я предстал героем, которого не уважали и не ценили по достоинству.

Назавтра мне нужно было вернуться домой, но я договорился с ней о свидании на следующей неделе. И так все шло приблизительно полтора месяца. Главное событие казалось все ближе и ближе. Я понимал, что единственное условие, при котором оно могло совершиться, было убедить ее, что я считаю наш союз пожизненным. Поэтому я нагло врал и ей, и самому себе. Затем здесь начался наш сезон, а между нами так ничего и не произошло. Я больше не мог приезжать в Нью-Йорк, но продолжал звонить ей каждый раз, когда выпадала такая возможность. Я просил ее приехать сюда на уик-энд. Я надеялся, что как-нибудь смогу с ней уединиться. И наконец она согласилась.

Но когда в пятницу она появилась здесь с Мартой, я понял – что-то произошло. Марта, конечно, уже была посвящена в нашу историю. Она воспользовалась возможностью сказать мне об этом. Я солгал и ей – заверил, что собираюсь оставить Хедду. Я готов был сказать и сделать все, что угодно, лишь бы добиться своей цели. Затем я сумел перехватить Джейн на пару минут. Наша беседа сильно разочаровала меня. Она сказала, что любит меня и сделает то, о чем я прошу, но только не здесь, где находится Хедда. Для нее это невозможно. Она заявила мне это со всей ясностью и определенностью. Я не смог убедить ее изменить свое решение, но надеялся, что за эти дни как-нибудь уговорю ее. – Он тяжело вздохнул. – Но, как вы знаете, такая возможность мне уже не представилась.

– Не знаю, – сказал Гарделла. – Я не знаю, ходили ли вы в ее коттедж прошлой ночью, когда ваша жена легла спать.

– Я не ходил.

– Когда вы рассказали об этом миссис Лэндберг? Думаю, это уже не было для нее новостью.

– Вчера утром… после того как обнаружили тела девушек.

– А вы и не подозревали о том, что происходит, миссис Лэндберг, пока Макс не признался вам? – спросил Гарделла.

– Вы думаете, женщина не догадается, когда ее муж заинтересуется кем-то еще?

– Значит, вы уже все знали до признания Макса?

– Не знала только кто, где и когда, – ответила Хедда. – Я лишь догадалась, что Макс в кого-то влюбился.

– Как давно вы это поняли?

– Наверное, шесть или восемь недель назад, – бесцветным голосом сказала Хедда.

– Вы расспрашивали его об этом?

– Нет.

– Почему же?

– Все по-разному устраивают свою семейную жизнь, – сказала Хедда. – Мы с Максом всегда были честными друг с другом. Это с ним произошло в первый раз. Я ожидала, когда он сам все мне расскажет.

– А сами вы не пытались выяснить, кто эта женщина?

Хедда горько рассмеялась.

– Да я, словно орлица, высматривала каждую женщину, которая приезжала сюда, – сказала она. – Наблюдала за ним. Эта женщина не появлялась здесь. Я это знала.

– Как вы могли это знать?

– Потому что сразу узнала, как только она появилась – в пятницу днем. Я поняла это в ту же минуту, стоило лишь Джейн Причард подойти к регистрационной стойке.

– И что вы сделали?

– Ничего.

– Вы пошли спать с головной болью, верно? – спросил Питер, стоя у окна.

– Так я сказала Максу.

– А на самом деле? – спросил Гарделла.

– Я поняла: то, что может произойти со мной и нашим браком, вероятно, случится теперь, в этот уик-энд. Я… я не хотела наблюдать за этим.

Гарделла уставился на свой исчерканный листок блокнота:

– Вы с мужем живете в этих апартаментах дальше по коридору от холла, миссис Лэндберг. Я видел только гостиную и комнату, где сейчас находится Лаура, – комнату вашего сына. У вас с мужем общая спальня?

На щеках Хедды загорелись багровые пятна.

– Я вовсе не намерен лезть в вашу интимную жизнь, миссис Лэндберг, – сказал Гарделла. – Моя работа все время касается вопросов алиби. Макс утверждает, что он не имеет отношения к трагедии, происшедшей с девушками. Ладно. Мы считаем, что это случилось между половиной третьего и четырьмя часами утра. Так у вас общая спальня?

– Обычно мы спим вместе, – сказал Макс. – Перед спальней есть гардеробная, где стоит односпальная кровать. В выходные я чаще всего ночую на ней. В пятницу и субботу наша работа заканчивается очень поздно. Я вынужден долго оставаться с нашими гостями, это ведь часть моей работы. Хедда обычно уходит спать раньше, потому что она занимается хозяйственными вопросами: завтраки, уборка комнат. В эти дни я стараюсь войти так, чтобы не потревожить ее.

– И в ночь этой пятницы вы тоже так поступили – легли спать в гардеробной, не разбудив ее?

– Да.

– Вы слышали, как он ложился спать, миссис Лэндберг?

Она глубоко вздохнула, прежде чем ответить:

– Не слышала. Я… я приняла снотворное около полуночи, потому что по вполне понятным причинам не могла заснуть. – В ее голосе вдруг прозвучали более страстные нотки. – Мне ничего не стоит сказать вам, мистер Гарделла, что я его слышала. Однако я убеждена, Макс не имеет отношения к этому преступлению, потому что знаю его. Самое лучшее для нас, я полагаю, – это говорить вам чистую правду.

– Вы знаете его настолько, что не были удивлены, что у него связь – или он планирует вступить в связь – с другой женщиной? – спросил Гарделла.

– Все семейные люди в то или иное время сталкиваются с неверностью своего супруга, – сказала Хедда. – Если ваш брак чего-то стоит, вы пытаетесь принять это с возможным великодушием. Лишь когда у супруга измены входят в привычку, становится невыносимо жить с этим. У Макса это был первый случай.

Гарделла посмотрел на Макса:

– Вы проверяли, как дела у миссис Лэндберг, когда вчера пошли спать? Заглядывали в ее комнату, чтобы убедиться, спит ли она?

– Нет, – сказал Макс. – Свет у нее не горел. Если бы она не спала, она заговорила бы со мной. Я… мы… у нас так заведено. Когда она не спит, мы немного говорим о делах. Если она не окликает меня, я как можно тише ложусь в гардеробной. В эту ночь так и было. Я не видел Хедду до четырех часов утра.

Гарделла поднял голову:

– До четырех?

– Это когда Питер позвонил мне – насчет хохочущего человека. Телефон разбудил нас обоих. Я разговаривал с Хеддой тогда и позднее, когда наконец снова отправился спать после того, как Питер выходил наружу и вернулся к себе.

Гарделла переместил сигару в другой уголок рта.

– Это не очень хорошо, – сказал он. – Ни один из вас не может подтвердить алиби другого на критический момент.

Макс пораженно воззрился на него:

– Вам нужно алиби для Хедды?!

– Разумеется, – невозмутимо ответил Гарделла. – У кого еще может быть лучший мотив для убийства, как не у женщины, которая знает, что на сцене появилась опасная соперница и что ее муж готов вступить с ней в любовные отношения прямо у нее под носом?

– Но это безумие!

– Я могла бы ее убить, – еле слышно проговорила Хедда, – если бы была на это способна. Я ее так ненавидела!

– Во всяком случае, ваша жена вполне объективна, Макс, – сказал Гарделла. – Давайте запишем ваши личные показания, по крайней мере для протокола. – Он кивнул в сторону стенографиста. – Вы пошли спать, миссис Лэндберг, где-то в начале вечера. В полночь вы приняли снотворное. Вы не слышали, как пришел ваш муж. Телефонный звонок разбудил вас в четыре часа утра. Это был Стайлс, который звонил вашему мужу, чтобы сообщить, что на улице он услышал хохот. Так оно было?