В свою очередь, простолюдин, не имевший перед домом даже клочка земли, ставил, как и его соседи, деревянный экран. Он относил его на метр-другой (если позволяла ширина улицы) от раскрытого дома, и этот плотно сомкнутый ряд деревянных ограждений, идущих с двух сторон улицы, давал бедному горожанину единственную возможность проветривать дом, служил ему скудной заменой изысканного сада с деревьями и лужайкой, зелеными островами на зеркале пруда. Как правило, эти решетки были из аккуратно обтесанных деревянных планок или ветвей бамбука определенной толщины.
Поскольку дерево всегда было излюбленным строительным материалом в стране, сложилась своеобразная эстетика и тщательно разработанная технология сооружения деревянных ограждений. Наиболее распространенный тип решетки — секция длиной от девяноста сантиметров до метра восьмидесяти сантиметров с планками шириной до трех сантиметров. Почти всегда дерево в них имело красновато-коричневый оттенок. Дело в том, что оно масляными красителями не покрывалось, а в ходе многих операций пропитывалось определенными составами, создающими в конечном счете этот приятный для глаз японца оттенок. Решетки ставились вертикально и через определенные интервалы фиксировались. Ширина интервала могла варьироваться, но, как правило, для домов в пределах одного района Осака (рыночного, прибрежного, северного и т. д.) оставалась одинаковой и постоянной. Все инструкции по этому поводу представляли пример строжайшей канонизированности. Так, дамадо, выступающее окно, поднятое над татами на шестьдесят сантиметров, с внутренней стороны закрывалось вертикальной решеткой длиной в один метр восемьдесят сантиметров с планками пятнадцать миллиметров шириной и девятнадцать толщиной, расположенными через интервалы в пятнадцать миллиметров. Общая ширина такой деревянной «ставни» — шестьдесят семь с половиной сантиметров.
Однако этих указаний еще недостаточно. Так, особо фиксировался облик крестовины секции (на несколько десятых сантиметра отличающейся по размеру), подчеркивалось, что самый верхний уровень решетки имеет широкий интервал, для того чтобы создать достаточное поле обзора. Зато майра-до — решетка, закрывающая дверь, в большинстве случаев выглядела гораздо проще. Деревянные планки здесь являются креплением рамы, идут горизонтально через равные интервалы, иногда такая майра-до используется для разделения частей дома, причем четкий рисунок планок часто оттеняется стеклом, подставленным с обратной стороны. Разнообразные виды майра-до использовались в огромном количестве в торговых домах, крупных и мелких лавках. Перед майра-до, легко сдвигавшейся в сторону, посетитель обычно опускался на колени со словами:
— Гомэн кудасай! («Извините!»)
Одновременно это и извинение, и желание узнать, дома ли хозяева и можно ли войти. Поэтому посетитель ждет ответа:
— Охаиры кудасай! («Входите, пожалуйста!») Появляется хозяйка и, склонившись в вежливом поклоне, отодвигает скользящую по пазам ставню.
Однако широко бытовавшая в торговых и жилых кварталах решетка рождена не спецификой жизни средневекового Осака. Она, как можно предположить, имела свой ранний прототип в аристократических жилищах и императорских резиденциях хэйанского периода. Правда, тогда это была подвесная ставня ситомидо, качавшаяся на петлях, поднимавшаяся наружу и вверх и прикреплявшаяся в жару к крючку, приделанному к карнизу крыши. Постепенно ажурная ситомидо окончательно спустилась вниз. Она соединила нижнюю решетчатую часть с верхней, обтянутой вощеной бумагой, и стала ограждать в храмовых и торжественных резиденциях внутренние помещения, выходящие на энгава. Дальнейшая же ее эволюция, обусловленная характером национальных форм быта, особенностями климатических условий, привела к тому, что этот атрибут аристократического жилья обрел весьма активную жизнь на шумных улицах и в домах торговых районов, кварталах, где обитали ремесленники и бедный городской люд.
Традиционная японская решетка, как правило, никогда не закрывает неосвещенные части здания. Тем не менее, когда фасад перечеркнут легкими штрихами деревянного экрана, это не позволяет никому: ни идущему мимо, ни даже остановившемуся проникнуть взглядом вовнутрь. В то же время человек, находящийся в комнате, имеет большую дистанцию обзора улицы (до девяти-одиннадцати метров) и малую (до полутора метров), если кто-то стоит у решетки, поставленной перед домом.
Эта структура осакских домов отражала ставшие в средневековье характерными черты общенационального типа городского жилища на Японских островах. В то же время Осака был местом, где родился и свой стиль городского строительства, имеющий специальное название — Осака госи. И появление стиля, и его специфические черты были определены социально-экономическими условиями города, занимавшего особую позицию в истории развития страны. «Кухня нации», торговая столица, Осака породил стиль жизни, главные акценты которого формировал дух коммерции. Купечество, его интересы и идеалы, его жизнь с ежедневными конкретными проблемами создали Осака госи, что в переводе значит «решетчатый, торговый Осака». Примером строительства в этом стиле стал район Сэмба — сердце коммерческого Осака, где тесно прижатые друг к другу купеческие дома-лавки, деревянные двухэтажные строения, одновременно служили и торговым помещением, и жильем для купеческой семьи.
Если для Киото, значительную долю застроек которого составляли ремесленные кварталы, было характерно вынесение деревянных решетчатых экранов перед домом, то для Осака — соединение в плотный массив уникальных сооружений с фасадами без окон, с одним-единственным на всей плоскости стены, выходящей на улицу, зарешеченным узким проемом.
Закрытый частой деревянной решеткой проем служил и дверью, и окном и представлял собой своеобразную ажурную деталь, ритмически повторяющуюся на бесконечной ленте как бы единого, тянущегося из квартала в квартал, глухого деревянного фасада. Слияние фасадов купеческих домов само по себе не было уникальным явлением для мировой градостроительной практики. Земля дорога, и в городах на Западе узкая фасадная часть каменного купеческого дома, смыкающаяся с такой же соседней, высоко поднималась в небо, количеством этажей и продлением дома в глубь квартала восполняя отсутствие возможности расширить строение вдоль улицы. Однако строительство на Японских островах многоэтажных домов в тот период было невозможно из-за постоянных подземных толчков. Удивительным оказалось другое совпадение, роднившее Сэмба с купеческими кварталами ганзейских городов, — глухие фасады. Для градостроительства страны с жарким и влажным климатом, когда в раскаленные и душные дни дом «сбрасывает» стены, словно человек рубашку, «раздевается» почти до каркасного скелета, отсутствие раздвижных ставень, обеспечивающих проветривание, монолитный «лоб» здания — поистине уникальное явление. В действительности Осака госи было порождением и точным слепком особого социально-экономического положения не только осакского, но и всего купеческого, торгового сословия.
Строжайшие регламентации бакуфу в отношении сословия, занимавшего самую низкую ступень в сословной структуре синокосё[20], были непреступаемы, в то же время звонкая монета обеспечивала прямой путь к многочисленным послаблениям. Осака госи ярко демонстрировал это, как двуликий Янус.
При строительстве лавок в Сэмба строго соблюдался размер, установленный феодальными регламентациями. По фасаду они имели протяженность девять метров десять сантиметров, в глубину дом уходил на тридцать шесть метров сорок сантиметров. Фасад отражал полное подчинение установлениям бакуфу и соблюдение лицемерного сёгунского призыва к всемерной жизненной «скромности». Добротное, но строгое, неброское строение имело четкие формы без изощренной орнаментации. Это было одно лицо богатого купеческого дома. Оно резко контрастировало с другим, всем тем, что скрывалось за фасадом. Интерьер сооружения, который по глубине в четыре раза превышал его ширину вдоль улицы, поражал необычайным богатством и роскошью. Несказанное богатство составляли не только золоченые ширмы, драгоценные серебряные и лаковые ларцы, золотые курильницы, бесценные реликвии китайских каллиграфов, всевозможные мэйбуцу и т. д., но и конструктивный облик всего сооружения.
