Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Вглядываясь в карту, Семен Константинович проговорил:

— Меня очень тревожит, где идут сейчас бои в Харькове: на окраине или уже в самом городе. Я предупредил Цыганова, что он не может уйти из Харькова раньше назначенного срока и пока не выведет из строя все важные в военном отношении объекты. Штабу фронта надо проследить, чтобы это было выполнено в точности.

Когда я пришел к Бодину, чтобы доложить о новом распоряжении главкома, у него был Галаджев. Начальник политуправления фронта говорил ему с жаром:

— Нет, Павел Иванович, так дальше продолжаться не может! Нужно немедленно поставить вопрос на Военном совете.

— Успеется, Сергей Федорович, — ответил Бодин. — До того ли сейчас, чтобы толковать о наградах. Да и не ради орденов наши люди сражаются.

В живых карих глазах Галаджева промелькнула досада.

— Вот и ты тоже заладил: некогда, дескать, сейчас заниматься пустяками, нужно, мол, поскорее пробки на дорогах рассасывать да выводить войска из-под ударов… А кто будет рассасывать пробки? Кто держит врага, не щадя жизни? Люди, наши замечательные бойцы и командиры. А мы упускаем возможность отметить их подвиг, влить в людей новые силы.

— Да все это я понимаю…

— А если понимаешь, почему не хочешь поддержать меня? Ведь что у нас сейчас получается? Вот уже почти четыре месяца идет война, и наши люди сражаются геройски. Не их вина, что подчас обстановка складывается не в нашу пользу и нам приходится отходить. Ну согласен: пока можно и не спешить с награждением высшего командного состава, а вот бойцов и командиров тактического звена обязательно нужно награждать. Пусть видят, что народ, командование знают и ценят их боевые дела. А пока ведь с этим плохо. Знаешь, сколько награждено на нашем фронте за все время, что мы воюем? Всего 399 человек! А отличившихся тысячи, десятки тысяч! Вот я и настаиваю обсудить вопрос на Военном совете. Возможно, пора и в правительство обратиться с предложением дать командующим право награждать отличившихся в боях орденами и медалями от имени Президиума Верховного Совета СССР…

— Ну хорошо, — сдался Бодин, — сегодня же буду говорить об этом с главкомом и думаю, что он поддержит нас.

— Вот это другое дело! — Галаджев широко улыбнулся и, молча кивнув нам, покинул кабинет.

— Ох и настойчивый же! — сказал Бодин. — Уж коль вцепится в дело, то добьется своего.

Я доложил начальнику штаба об указании маршала Тимошенко и свои предложения по их выполнению. Договорились, что сегодня же пошлем в Харьков офицеров нашего штаба, чтобы они на месте помогли командованию гарнизона города.

Наши товарищи самолетом добрались до Харькова. Город был окутан дымом — противник безжалостно бомбил и обстреливал жилые кварталы.

Начальник гарнизона генерал И. И. Маршалков сообщил, что части держатся стойко, хотя в большинстве они состоят из необстрелянных бойцов, вооруженных только винтовками и гранатами. Не хватает транспорта. Боеприпасы на позиции приходится подвозить на трамваях. Неоценимую помощь войскам оказывают харьковчане. Они сформировали полк народного ополчения — более тысячи человек. Желающих было во много раз больше, но не всем хватило оружия.

Немногочисленный гарнизон пока успешно сдерживает натиск трех немецких дивизий. У противника здесь более трех десятков танков, а защитники города могут противопоставить им лишь 14 легких стареньких танков — рабочие тракторного завода перехватили их с дороги в плавильную печь и своими руками восстановили эти списанные в металлолом машины.

Накануне группа фашистов ворвалась в город. Наши бойцы стремительно контратаковали ее и обратили в бегство. Многим гитлеровцам довелось пройтись по городу, но не в роли победителей, а пленных.

Когда наши посланцы сообщили генералу, что по директиве командования фронта защитники Харькова должны покинуть город в ночь на 25 октября, он твердо заверил:

— Продержимся, обязательно продержимся!

Представители фронта выяснили, что в действиях штаба гарнизона города и командования 38-й армии иногда не хватает согласованности. Так, 216-я стрелковая дивизия получает приказы одновременно и из штаба обороны города, и из штаба армии. Двойное подчинение вносит путаницу. В частности, из-за этого 216-я стрелковая сегодня пропустила противника на улицу Свердлова. У командира был в резерве батальон, он бросил его в контратаку, но она не получилась. Сейчас командир дивизии просит разрешения отвести части за реку Лопань. По мнению Маршалкова, этого делать не следует.

Наши представители побывали у командарма. 38-и армией командовал генерал-майор Цыганов, принявший ее у генерала Фекленко. Помнится, кое-кто удивился, почему С. К. Тимошенко выдвинул Цыганова на пост командующего армией, прикрывавшей важнейшее направление. Дело в том, что этому генералу раньше не доводилось командовать крупными соединениями. В 1935–1937 годах он был помощником начальника Тамбовского пехотного военного училища, а затем работал в Военно-хозяйственной академии. В июле 1941 года оттуда его направили на фронт, в распоряжение главкома Юго-Западного направления. Цыганова и использовали в соответствии с его опытом: назначили заместителем начальника штаба направления по тылу. Но маршал Тимошенко быстро разглядел в этом хозяйственнике задатки крупного командира и, когда представилась возможность, смело поставил его во главе армии. Главком не ошибся. Из Цыганова получился хороший командарм.

Генерал заверил, что сделает все, чтобы выполнить приказ, и признал, что действительно надо теснее взаимодействовать со штабом гарнизона города. Он обещал принять в этом отношении необходимые меры.

— Выправляем положение. Командир двести шестнадцатой дивизии сегодня ночью не только без разрешения оставил все кварталы, расположенные западнее реки Лопань, но и, что больше всего меня огорчило, выехал из Харькова вместе со штабом. При отходе дивизии за реку фашистам удалось невредимым захватить один мост… Правда, наши части не позволили врагу воспользоваться им, чтобы перейти на восточный берег, но положение остается напряженным. Я послал туда комбрига Жмаченко. Этот железный человек без приказа не уйдет из Харькова.

Представитель штаба фронта сообщил командарму, что главком особо предупреждает его, чтобы ни один важный в военном отношении объект не достался фашистам в целости. Генерал огорченно развел руками:

— Один объект уже достался им целехоньким, но остальные взорваны. Надеемся разрушить и захваченный немцами мост: сейчас по нему сосредоточен огонь значительной части артиллерии, брошены штурмовики и туда выслана диверсионная группа подрывников.

Беседа нашего представителя с командармом то и дело прерывалась телефонными звонками. Генерал Цыганов брал трубку, терпеливо выслушивал, отдавал распоряжения, не повышая голоса. Спокойно он разговаривал по телефону и с командиром 216-й дивизии, спрашивал, почему тот без разрешения отвел части на новый рубеж. Командир пытался убедить командарма, что, если бы он этого не сделал, дивизия была бы отрезана и погибла.

— Я ценю инициативных командиров, — глуховатым баритоном отвечал Цыганов, — и, возможно, вы правы, что отвели дивизию. В этом мы еще разберемся. Но вот тот факт, что вы вместе со своим штабом покинули Харьков и оказались чуть ли не рядом со штабом армии, бросив полки на произвол судьбы… Да, да, именно на произвол судьбы… Вы сами жаловались мне на острую нехватку средств связи, а разве в таком случае выгодно еще больше отрываться от частей?.. Вот этого-то, — голос командарма зазвучал по-отечески укоризненно, — и нельзя вам простить. Мне не хотелось бы вас обижать, но если бы я сам так поступил, то считал бы обвинение в трусости справедливым. Как видите, я не могу после случившегося оставить вас на дивизии. Одним словом, немедленно сдайте командование комбригу Жмаченко — и ко мне.

Я слушал товарищей и думал. Цыганов, как видно, отличается требовательностью, умением подчинить себе людей не только доверенной ему властью, но и железной логикой.

97
{"b":"2367","o":1}