В бухте тем временем сражение подходило к концу. Боевое ядро турецкой эскадры было уничтожено. Все корабли турок или взорвались, или, потеряв управление, сидели на мели. Часть из них полыхала. Разгорались пожары и на берегу.
Как бы подводя итог, с невозмутимым видом Нахимов распорядился:
— Передайте на все корабли: «Прекратить бой. Всем кораблям переменить место стоянки, отойти от берега». Не ровен час, ветер зайдет, огонь перекинется на них.
Слабый ветер постепенно разгонял клубы дыма, но небо не просветлело. Его заволокло серыми тучами, пошел мелкий дождь.
В бухту вошел отряд вице-адмирала Корнилова. Тепло обнялись адмиралы. Корнилов сердечно поздравил товарища:
— Виктория славная, Павел Степанович, выше Чесмы и Наварина, — взволнованно воскликнул он, — сокрушен цвет турецких фрегатов и корветов!
Нахимов, смущенно улыбаясь, развел руками:
— Не вижу своих заслуг особых, Владимир Алексеевич, это все они, — он показал на матросов, на корабли, — а я только верный выученик Михаила Петровича.
Вечером пожары усилились. Команды сидевших на мели у берега судов, не желая отдавать корабли, поджигали их. Когда огонь добирался до крюйт-камер, они взрывались и горящие обломки залетали на берег. Мощный взрыв потряс бухту, когда взлетел на воздух фрегат «Фазли Аллах». Горящие головешки от него упали и подожгли турецкую часть города. Ветер крепчал, и пламя разгоралось все быстрее.
При зареве бушующих пожаров команды принялись за ремонт судов. Узнав от Корнилова подробности бегства «Таифа», Нахимов выразил опасение:
— Полагаю, Владимир Алексеевич, елико возможно, быстрее исправиться и уйти в море, чем черт не шутит. Всполошатся англичане и французы в Константинополе.
Корнилов согласился и сказал:
— А те суда, что не успеем исправить, возьмем на буксир. Завтра должен подойти «Громоносец».
Утром Нахимову доложили рапорты командиров кораблей о потерях:
— Всего на эскадре выбито тридцать восемь офицеров и матросов и двести тридцать раненых, у неприятеля убитыми не менее четырехсот человек.
— Раненых около тысячи наберется, много пленных...
— Ко всем взятым в плен человеческое обращение непременно проявлять, довольствовать пищей и одеждой, раненым оказать помощь, — распорядился Нахимов.
Утром 20 ноября эскадра Нахимова покинула Синоп. Корнилов на «Громоносце» отправился в Севастополь, чтобы сообщить радостную весть о разгроме турецкой эскадры.
Спустя два дня первые корабли эскадры бросили якоря на Севастопольском рейде.
— Севастополь и флот гордится вами, Павел Степанович, — сказал Корнилов, поднявшись на борт, сопереживая с Нахимовым радость победы.
За Синоп Нахимов удостоился ордена Святого Георгия II степени. И все же разгром турок при Синопе навевал иногда Нахимову тревожные мысли. Однажды он высказал их адъютанту штаба, своему земляку, лейтенанту Ухтомскому:
— Только ужасно то, господин Ухтомский, — сказал адмирал, — что эта победа подвинет против нас войну, ибо англичане увидят, что мы им действительно опасны на море, и поверьте, они употребят все усилия, чтобы уничтожить Черноморский флот.
Нахимов интуицией предчувствовал то, о чем не знал. Война с Турцией еще не началась, а русскому послу в Лондоне Бруннову было заявлено: «Флоты Англии и Франции войдут в Черное море, в случае, если русские атакуют турецкие порты».
23 декабря 1853 года англо-французская эскадра вошла в Черное море.
25 декабря Корнилов отдал приказ о приведении флота в боевую готовность. Командующему эскадрой Нахимову придавались в поддержку все береговые батареи и предписывалось «быть в полной готовности принять атаку, равно, как сняться с якорей и выйти в море».
Всю весну и лето флот приводил в порядок корабли после Синопа, выходил в море, следил за неприятелем.
14 марта Англия и Франция объявили войну России, а в конце апреля начали высадку войск в Варне. После позорного отступления войск за Дунай, союзники начали подготовку к высадке десанта в Крым.
1 сентября неприятель беспрепятственно начал высадку войск у Евпатории, а 7 сентября армия Менши-кова потерпела поражение на рубеже реки Альмы.
Критическое положение Севастополя вынудило моряков безотлагательно решать, что делать флоту?
Утром 9 сентября Корнилов созвал совет, на котором присутствовали флагманы и командиры кораблей Черноморского флота.
Корнилов высказался за выход кораблей в море33, чтобы постоять за честь флота. Он предложил атако-пать неприятеля у мыса Лукулл. Если его удастся уничтожить, армия союзников останется без припасов и не сможет уже получить подкрепление. В случае неудачи он предложил сцепиться на абордаж и умереть со славой, взорвав свои корабли и часть неприятельского флота. Враг не решился бы атаковать сильные приморские батареи, а без его содействия неприятельская армия вряд ли сломит оборону русских войск. Наши войска могли бы продержаться до подхода подкрепления, а потом разбить врага превосходными силами.
Его поддержал Истомин.
— Надо выйти в море, Владимир Алексеевич, — сказал он, — погибать флоту, так погибать с честью.
«Истомин решительным голосом поддержал мне-пие Корнилова, — заметил командир парохода «Эльбрус» Асланбегов — я, Ильинский, Вукотич — также. Но все остальные задумались и стали рассуждать. Какой неувядаемый блистательный венок, — Асламбегов высказал свое видение дальнейших событий, — готовился Черноморскому флоту: 14 кораблей, 7 фрегатов и 10 пароходов хотели сразиться с 33 кораблями и 50 пароход-фрегатами. С какой дивной чудной памятью погреб бы себя в волнах Черного моря Черноморский флот! Если ему назначено уже погибнуть, то может ли быть славнее смерть? И какие чудеса храбрости увековечил бы за собой этот сонм героев, эта гордость храбрых? Россия бы отпела по нас вечную память; родные и друзья гордились бы, считая нас в числе этих доблестных русских, которые так мужественно презрели жизнь.
Но с выходом флота и удалением армии, что бы последовало? Город был бы взят, и неприятель торжествовал бы занятие первого русского порта. А что важнее для России: порт или флот? Конечно, порт — это ключ Черного моря.»
Вечером, покидая город, Меншиков никого не но ставил в известность о своих намерениях, не отдал НИ каких распоряжений по обороне, не сообщил даже о том, где будет располагаться его армия. Вопрос о ко мандовании гарнизоном в это трудное время князь решил легкомысленно: поручил престарелому бездел тельному начальнику 14-й пехотной дивизии гене рал-лейтенанту Моллеру. Под его подчинение поступили как Нахимов, на которого возлагалось ру- ' ководство морскими частями на Южной стороне, так и Корнилов, которому вверялась Северная сторона Севастополя.
Получив распоряжение князя, пока он не уехал, 1 Нахимов направился к нему объясняться:
— Ваша светлость, увольте, не гожусь я в пехотные иачальники-с, не обучен и непривычен.
Меншиков, как всегда, не переносил обсуждений своих приказов.
— Мы с вами, Павел Степанович, на службе у го- I сударя, и не к лицу вам отлынивать. Хотя Корнилов
и упрям, а уже приступил к своим обязанностям. Бе- I рите с него пример, и извольте исполнять. Я спешу.
Князь надел фуражку, давая понять, что разговор окончен. Но не таков был Нахимов. Спустя несколько часов он наведался к номинально старшему морскому начальству в Севастополе, командиру порта, вице-адмиралу Станюковичу.
— Ваше превосходительство, получив приказ его светлости заведовать морскими командами для защиты Южной части Севастополя, я не могу в то же время командовать судами, стоящими на рейде. — Нахимов положил на стол рапорт и закончил: — Покорнейше прошу разрешить мне спустить флаг и поручить эскадру младшему флагману.
