Нахимов вместе с командиром «Императрицы Мании», капитаном 2-го ранга Барановским всю ночь напролет провели на шканцах.

Послеполуденное солнце окончательно вышло из облаков. Вскоре обнаружилось, что эскадра сблизилась г фрегатом «Коварна» и пароходом «Бессарабия». Мл фрегате прибыл адъютант Корнилова с письмом от пего, а «Бессарабия» привезла из Севастополя царский манифест от 20 октября об объявлении войны Турции.

Прочитав манифест, Нахимов тут же передал Барановскому:

— Поднять сигнал командирам всех кораблей эскадры: «Война объявлена. Турецкий флот вышел и море».

3 ноября на эскадре объявили приказ Нахимова:

«Получив повеление начать военные действия против военных турецких судов, я. считаю нужным предуведомить командиров судов вверенного мне отряда, что в случае встречи с неприятелем, превышающим. нас в силах, я атакую его, будучи совершенно уверен, что каждый из нас сделает свое дело...»

За ночь ветер окончательно стих, и рассвет наступил в полной тишине, море заштилело, из-за облаков показалось наконец долгожданное солнце. Неожиданно в тишине над морем прокатились слабые отзвуки далекой канонады. Все невольно повернулись к западной половине горизонта, но там, насколько хватал глаз, расстилалась спокойная гладь моря. Через несколько минут канонада повторилась, только звучала она теперь чуть слышно.

На эскадре Нахимова слышали отзвуки боя пароходов «Владимира» и турецкого «Перваз-Бахри». Эту весть принесла вторая эскадра.

В ночь на 6 ноября сошлись обе русские эскадры. Едва рассвело, Новосильский, как младший флагман, отправился на катере к Нахимову на «Императрицу Марию», где и состоялось свидание двух флагманов. Новосильский подробно рассказал о бое «Владимира» с «Перваз-Бахри». В полдень флагманы распрощались. Новосильский забрал с собой в Севастополь для ремонта корабль «Ягудиил» и бриг «Язон». Они наиболее пострадали во время штормов. Эскадра Нахимова взяла курс на Синоп.

На другой день ветер усилился и после полудня перешел в штормовой. В наступившей затем темноте сигнальные огни изредка мерцали, закрываемые то парусами, то мглой. Пришлось опять жечь фальшфейеры. Продолжавшийся, с каждым часом усиливавшийся ветер раскидал корабли.

У Синопа обнаружили четыре турецких фрегата. Но шторм повредил наши корабли. «Святослава», «Храброго» и «Коварну» Нахимов направил в Севастополь для ремонта. Остальные корабли вступили в крейсерство для блокирования неприятеля в Синопе.

Шторм несколько стих. С тремя потрепанными кораблями флагман крейсировал галсами несколько восточнее Синопа, чтобы дать бой противнику, если тот сделает попытку уйти на Кавказ.

Задул попутный восточный ветер, и 11 ноября отряд Нахимова снова подошел к Синопу. На этот раз в Синопской бухте расположилась целая эскадра — 7 фрегатов, 2 корвета, 2 парохода и шлюп.

— Прибавьте к этой армаде шесть береговых батарей турок, и все это против наших трех кораблей, — задумчиво произнес Нахимов.

Барановский озабоченно ответил:

— Павел Степанович, с этакой армадой при стыч ке нам не совладать. Да и корабли наши пообтрепались изрядно.

— Первым делом-с я сам намерен-с при случае атаковать неприятеля, — ответил Нахимов, — а другое, Бог даст, Осман-паша не скоро образумится, мне его повадки известны, не больно прыток против на-шенских-с. — Нахимов минуту-другую размышлял. — Придется немедля с донесением отправить бриг «Эней».

В Севастополе в этот день Корнилов уже встречал «Бессарабию» с первыми вестями о Нахимове. Узнав обстановку, он тут же отправился к Меншикову:

— Ваше сиятельство, Нахимову незамедлительно требуется поддержка.

Меншиков недовольно сморщился:

— К чему такая спешка, Владимир Алексеевич? Как только речь заходит о Нахимове, все становится срочным.

— Обстоятельства крайне неблагоприятные у Синопа, — настаивал Корнилов, — можно упустить случай.

Меншиков развел руками:

— К тому же у нас с вами нет кораблей. Новосиль-ский после шторма лишь сегодня вошел в бухту, и корабли его требуют ремонта.

Корнилов настаивал:

— С Новосильским, ваша светлость, уже все обговорено, и он готов за ночь привести часть кораблей в порядок.

Князь нахмурился. Он терпеть не мог, когда что-нибудь делалось без его ведома. В этот раз он вспомнил о почте из Петербурга. Государь торопил, требовал произвести какое-либо дело против турок.

Меншиков безразлично махнул рукой, вызвал адъютанта и продиктовал предписание.

На рассвете 12 ноября отряд Новосильского, едва успев починить корабли и пополнить припасы, вышел

в море. Под флагом контр-адмирала Новосильского следовали линейные корабли «Париж», «Три Святителя», «Великий князь Константин». В пути к ним присоединился фрегат «Кагул».

Мрачные тучи, дождь, штормовой, часто противный ветер сопровождали отряд трое с лишним суток.

Рано утром 16 ноября матрос на марсе впереди идущего фрегата «Кагул» закричал:

— Мачты и паруса на зюйд-ост!

Это была эскадра Нахимова, лежавшая в дрейфе. В 20 милях находился Синопский полуостров, он хорошо просматривался в подзорную трубу. В вечерних сумерках эскадры соединились.

Утром 17 ноября ветер задул свежо, но ровно, с востока. Небо несколько очистилось от облаков, отчего вспененное волнами море просветлело. В 9 часов на фалах «Императрицы Марии» был поднят сигнал: «Младшему флагману и командирам прибыть для сообщения им плана атаки и нужных при этом наставлений».

Прежде всего Нахимов ознакомил всех прибывших с расположением и силами неприятеля.

На турецких судах и пароходах было предположительно около 500 орудий.

Пригласил всех к карте и начал излагать свой план:

— Мое намерение атаковать турок двумя колоннами. Первую, ближайшую к неприятелю, поведу я сам, с «Великим князем Константином» и «Чесмой», вторую колонну поведете вы, Федор Михайлович, — обратился он к Новосильскому, — «Тремя Святителями» и «Ростиславом». Сей порядок, полагаю, с быстротой позволит нам развернуться расхождением колонн в удобный для нас боевой порядок, — Нахимов показал начерченные стрелы маневра, — и одновременно атаковать всю эскадру турок. Огонь открывать из всех деков — верхних и нижних. Чтобы бить наверняка, становиться будем лишь со шпрингами, насколько возможно ближе к неприятелю. Шпринги и якорные канаты завести сей же час, как напрапимш к Синопу.

Нахимов помолчал, оглядывая командиров.

— Другое, — Нахимов лукаво усмехнулся, — Оо-м.ш-паша будет ждать, когда мы пошлем на реи матросов убирать паруса и наверняка первый залп даст картечью по рангоуту и парусам, дабы выбить побольше матросов. Однако мы его перехитрим, паруса убирать не станем, а лишь подберем их с палубы на гито-мы, горденями. Сигнал для открытия огня — второй выстрел флагмана. Ежели первым откроет огонь турок, то стрельбу вам надлежит начинать без моего сигнала, самостоятельно, по усмотрению. Я отменно знаю всех вас и уверен в вас, как в себе.

К 9 часам утра 18 ноября тучи начали рассеиваться, но моросящий дождь не прекращался. Сквозь его завесу, временами разгоняемую ветром, уже просматривался высокий скалистый берег полуострова.

В половине десятого флагман поднял сигнал: «Сняться с якоря, занять места в строю». Тут же на фалах замелькали другие флаги, обозначающие приказ: «Приготовиться к бою».

На батарейных палубах откинули орудийные порты, успели снять орудия с найтов. Тем временем эскадра постепенно склонялась к западу, огибая с юга Синопский полуостров. Хронометр показал без трех минут одиннадцать. Нахимов не спеша вынул часы, открыл крышку.

— Стало быть, Петр Иванович, время у нас еще есть, а большого дела с пустым желудком не сотворишь. Передайте на корабли: «Командам обедать».