Из минуту корабль остановился, а потом опять Яродолжал медленно разворачиваться бортом к волне.

Живей, братцы, живей!

Матросы и сами поняли, что это последняя надежда. И*it когда пригодились нештатные триселя, сшитые Лимаревым в Кронштадте именно на этот случай. ♦1 « • I ько бы выдержали! Должны. Сам Есаулов, лучший HM’Vchhk Кронштадта, строчил их по его чертежам».

У всех трех мачт вздулись небольшие косые четырех игольники. «Мирный» уже не заваливался на борт, • окно нехотя остановился. Звенели, выдерживая неистовый напор ветра, триселя. Шлюп медленно разворачивался и вводил на волну.

Ура-а-а! — пронеслось над палубой сквозь рев урагана.

Кричали все — и офицеры, и матросы, повернувшим, к своему командиру. Впервые за эти дни скупой у I ыбкой осветилось его лицо. «Сии мгновения достойны всей жизни», — подумал он.

Изобравшись на волну, шлюп проваливался теперь и Гн*:»дну так, что под воду уходил бак. Выходя из воды, Л\ ширит трещал под напором волн и вычерпывал из •и < mi неких глубин длинные водоросли. Килевая качка м трлнила главную опасность — опрокидывание кормил я, но испытывала теперь на крепость весь набор корпуса «Мирного».

Ураганный ветер постепенно стихал. Океан в полной мере испытал стойкость русских моряков.

Минуло семь месяцев, за это время, отдохнув в Австралии, шлюпы плавали в неизведанной части Тихого океана, вдоль шестнадцатой параллели. Упорные поиски увенчались успехом. Моряки открыли четырнадцать неизвестных островов и назвали их архипелагом Россиян. Наступившее лето вновь звало первопроходцев в полярные широты продолжать прерванный вояж. Плавание началось с неприятности. На «Востоке» в носовой части открылась довольно сильная течь. Возвращаться назад для ремонта — значило упустить время и отказаться от второго похода в Антарктиду. Решили плавание продолжать, но идти медленнее, постоянно откачивая воду.

В середине декабря корабли в четвертый раз пересекли Южный полярный круг. Однажды матросы, охотившиеся на тюленя, принесли пингвина, а вскоре команду облетела обнадеживающая весть — в желудке вскрытого пингвина нашли небольшие камни горных пород,значит,берег недалеко.

Рождество моряки встретили в окружении ледяных островов и туманов, при сильном ветре и волнении. Утром 10 января море к югу очистилось ото льда, но ветер в полдень покрепчал, зашел к востоку, ледяные поля пришли в движение. Появились киты, птицы вновь кружились вокруг мачт. Колокол на «Мирном» пробил семь склянок. Все офицеры, и даже доктор вышли на шканцы. Новосильский посмотрел за борт и воскликнул:

— Ей-богу, господа, вода, как никогда, посветлела!

Не успел он закончить, как Лазарев протянул подзорную трубу Обернибесову:

— Взгляните, Николай Васильевич, виден берег!

Все невольно повернулись в ту сторону, раздались

одновременно пушечные выстрелы с «Востока» и радостный крик матроса с салинга:

— Земля!

Лазарев скомандовал вахтенному офицеру:

- Передать сигнал на «Восток»: «Вижу землю!»

И эту минуту небо раскрыло пасмурную завесу сени* облаков, и солнечные лучи высветили вдали боль-м| vН) гору, увенчанною конусом, покрытую снежной шапкой, обрамленной черными скалами.

Шлюпы сигналами поздравили друг друга с откры-I и гм. Сошлись, подняли флаги расцвечивания, матро-гон поставили на ванты, и троекратное «Ура!» возвестило об открытии безвестной земли.

Острову дали имя Петра I — создателя русского флота. Спустя неделю континент сбросил окончательно таинственный покров.

...С утра небо было ясным и солнечным. Вахтенный пробил три склянки. На шканцах командир -Мирного» внимательно рассматривал в подзорную трубу серебристую поверхность ледяных полей по пряному борту. Внезапно лицо его озарилось улыбкой — а окуляр было хорошо видно, как над бескрайними | нежными просторами возвышался скалистый берег г цепочкой гор, увенчанных снежными пиками. Митту спустя и на «Востоке» заметили берег. Могучее' русское «Ура!» перекатывалось над бескрайней ледяной пустыней.

24 июля 1821 года, ранним утром, под громкие раскаты пушек Кронштадтской крепости «Восток» it «Мирный» бросили якоря на том самом месте, откуда мореплаватели уходили в трудный вояж два года тому назад.

Штурман принес шканечный журнал с последней йаписью: «На клюзе 75 саженей якорного каната».

Лазарев взглянул на левую страницу — «Пройдено И< его миль 49 860».

- Поболее двух длин экватора. Хорош поясок, — |ссело проговорил он.

Участников плавания удостоили поощрения. Бел-шнсгаузена произвели в капитан-командоры, а Лазарева удостоили редкого поощрения: произвели через чин в капитаны 2-го ранга, наградили орденом Святого Владимира IV степени. Офицеров наградил:; орденами, матросов — двойным окладом жалованья до конца службы, а срок службы сократили им на 3 года.

...Минула зима, и Лазарев срочно выехал в Петербург по вызову начальника морского штаба — контр-адмирала Моллера.

— Его императорское величество повелеть изволили отправить в наступающее лето к владениям Российско-Американской компании фрегат «Крейсер» и «шлюп «Ладога». — Начальник штаба бесстрастно чеканил слова. — Командиром фрегата назначено быть вам, а командиром шлюпа вашему старшему брату — капитан-лейтенанту флота Андрею Лазареву.

Для охраны поселений и промыслов, по просьбе Российско-Американской компании, отправились в прошлом году два корабля под начальством Тулубье-ва. На смену ему и посылали отряд под командой Лазарева к берегам Русской Америки.

Офицеров и матросов командир отбирал как и прежде, лично. Просились лейтенанты Анненков и Куприянов, служившие прежде на «Мирном». Лазарев полагал назначить старшим офицером Анненкова, но получилось по-иному. Старшим офицером прислали по протекции из окружения Аракчеева лейтенанта Кадьяна. Вначале он привлек Лазарева неутомимой требовательностью по службе к матросам, но настораживало его высокомерие и отчужденность от офицеров. Лазарев отобрал в экипаж ревностного к службе лейтенанта Федора Вишневского, приглянулись ему и молодые мичманы — Павел Нахимов, Ефим Путятин, Александр Домашенко. В начале мая на борт крейсера поднялся Дмитрий Завалишин, друг и однокашник Павла Нахимова. Лазарев приветливо встретил восемнадцатилетнего мичмана. О нем говорил ему Беллинсгаузен, с похвалой отзывались однокашники Лазарева, Мардарий Милюков и Павел Дохтуров. Кро-1мг незаурядных способностей, они единодушно выде-мм ми его бескорыстие, честность и искренность.

- Видимо, наставлять вас по части мореходной астрономии не следует, однако, кроме прочих обязан-in к той вахтенного офицера, я уповаю предложить вам н должность корабельного ревизора.

На вали шин несколько смутился:

- Но право, господин капитан 2-го ранга, сии дели мне не знакомы.

- Как и прочим офицерам, Дмитрий Иринархо-,мич, по у вас, как я наслышан, поболее иных свойств.

— Каких же?

Хозяйственная часть, канцелярия и казначейст-п требуют ясного ума и чистой совести прежде всего...

Выйдя на палубу, Завалишин попал в объятия На-мпмова. Их дружба началась еще в Морском корпусе. I )бн были сыновьями офицеров с небольншм достатком. По настоянию отца, служившего когда-то под нами лом Суворова, Завалишин поступил в корпус. Нахимов пошел по стопам своих старших братьев, которые b .му жили уже воспитателями в Морском корпусе. Поте выпуска дороги друзей разминулись, и они долго иг виделись.

В середине августа 1822 года «Крейсер» и «Ладога» покинули Кронштадтский рейд. Осенними штормами встретила моряков Балтика и Северное море. •Ладога» заметно отставала.

Ураганный ветер с Атлантики несколько суток прижимал «Крейсер» к скалам у Портсмута. До береги оставалась сотня саженей. Лазарев двое суток не повидал шканцы...