– Я, батюшка, только Валлана люблю. Не нужен мне ни Властомир, ни какой другой король чужой.

– Ты ж девка! Твое дело отца чтить да приказы выполнять!

– Я, батюшка, наследница ваша. Кейлин тряпкой был. Это его в юбку нарядить нужно было, а не меня...

– Память Кейлина не трожь! Был бы он жив...

– Был бы жив, сейчас рядом с тобой корчился.

– Ах ты стрыга злобная! Да как же ты смеешь! Какая бэньши мне дочку подменила? В люльке тебя удушить надо было!!!

Витгольд дернулся изо всех сил и почти выскользнул из медвежьих объятий немого.

Селина отшатнулась в испуге:

– Бельк! Держи его крепче! Да пасть заткни его жабью!

Гигант снова навалился всей тяжестью на короля, попробовал зажать монарший рот ладонью. Но Витгольд укусил его не хуже загнанного в угол горностая.

– Подушкой заткни! – взвизгнула принцесса. – Десятник, сюда! За ноги его держи!!!

В опочивальню, топоча сапогами, вбежали петельщики. Сперва опешили, но потом кинулись исполнять приказание наследницы. Валлана и его распоряжения в трегетренской гвардии почитали больше, чем королевскую власть.

После недолгого сопротивления на лицо монарха наложили тяжелую, набитую гусиным пухом подушку, руки-ноги прижали к постели.

В заросшее седыми волосами ухо отца Селина медленно произнесла:

– Кейлина твоего, слюнтяя, я убрать велела. Он мне дорогу к короне загораживал. А теперь и косточки его, поди, в Восходном кряже изгнили. Не бывать с вами, самодурами тупоумными, Трегетрену могучим. Я королевство к славе приведу. Я и Валлан. Только ты, батюшка, того уже не увидишь. Чуешь, как жизнь уходит? Чуешь? Прощай, батюшка. Прощайте, ваше величество. Я по тебе богатую тризну справлю.

В азарте принцесса взмахнула факелом, едва не заехав по волосам одному из петельщиков – рябому да чернявому.

– Кончайте его, мои верноподданные!

Верноподданные навалились.

Король захрипел, выгнулся, засучил босыми пятками по седой шкуре волка-одинца. Дернулся раз-другой. И затих.

– Корону мне! – Селина ткнула пальцем на стоявший у изголовья кровати столик с короной на нем. Стальной ободок с тремя позолоченными язычками пламени впереди.

Седой десятник послушно шагнул к столику, протянул руку...

– Думаю, не стоит с этим торопиться! – Твердый голос вошедшего барона Нувеля, королевского казначея, заставил петельщика остановиться, отдернуть руку.

– Что ты себе позволяешь, барон! – развернулась к нему на каблуках принцесса. Нет, уже не принцесса. Королева?

– Я хочу сказать, что церемонию коронации стоит провести честь по чести, согласно вековым традициям, завещанным нам предками. Не так ли, ваше королевское величество? – Нувель церемонно поклонился. За его правым плечом сотник Остан прижал к груди кулак в боевой перчатке.

Селина подумала и кивнула. Пусть будет так. Огонь с ними, с петельщиками, они и так преданы телом и душой. А вот поддержка Нувеля дорогого стоит.

– Ты прав, барон. По заветам предков так по заветам.

– Отлично. Король умер. Да здравствует... Королева!

– Огонь! Огонь! – дружно подхватили присутствующие в опочивальне воины. – Огонь Небесный и королева Селина!

Селина с трудом сдержала улыбку торжества. Сохраняя приличествующую случаю серьезность, она ответила соратникам сдержанным полупоклоном.

– Барон Нувель...

– Да, ваше величество.

– С завтрашнего дня ты – граф.

– Благодарю, ваше величество.

– Сотник Остан...

– Да, моя королева.

– С завтрашнего дня ты – барон.

– Готов всю кровь отдать за ваше величество.

– Все ли готово, барон Остан?

– Все, ваше величество. Казармы стражников барона Бетрена под нашим наблюдением. Покои посольства Повесья окружены. Коннетабля Палена и верховного жреца Невеота доставят в замок не позднее чем к рассвету. Смуты не будет.

– Твоими бы устами, барон, да мед пить.

– Я отвечаю жизнью и честью за свои слова. – Остан ударил себя кулаком в грудь.

– Тогда идемте.

Королева, прошагав по коридору, вышла на обрамленный каменным парапетом балкон. Стылый воздух осенней ночи объял ее, проникая за ворот платья, ветер рванул локоны на висках. Оранжевые языки пламени вынесенных вслед за Селиной факелов шарахнулись от порыва воздуха. На краткий миг новой повелительнице Трегетрена почудился обжигающий жар вместо сырости и холода конца яблочника.

Нувель и Остан встали за ее спиной. Казначей по левую руку, гвардеец – по правую. Деньги и армия. Надежность и сила. На душе у королевы сразу стало спокойнее. Сзади топтались зачарованный стражник, петельщики и неуклюжий Бельк.

Селина глянула вниз.

Факелы, факелы, факелы... Словно сошли со знамен, невидимых в ночной тьме, но, она это знала, украшающих зубцы каменных стен.

В воротах охраны нет. Зато мощеный двор полон вооруженных людей. Цвета одежды – коричневый, оранжевый, красный. Петельщики, немного челяди, разбуженной шумом и суетой. Совсем мало стражи...

– Слушайте, верные слуги трегетренской короны! – рявкнул во всю луженую глотку Остан. – И не говорите, что не слышали!!!

Толпа взвихрилась обрывками недоконченных фраз и стихла в напряженном ожидании.

– Его величество король Витгольд скончался сегодня ночью!

Истошно взвизгнула баба. Заголосила и замолчала, оборвав крик на полувздохе. Рот ей зажали, что ли?

– Король умер! Да здравствует королева Селина Первая! – От излишней натуги сотник сорвал голос на последнем слове.

Люди внизу загомонили. Вначале вразнобой, но потом один слитный крик перекрыл остальные звуки:

– Огонь Небесный и королева Селина! Огонь Небесный и королева Селина! Слава королеве Селине! Огонь! Огонь!

Селина подалась вперед, склоняясь над парапетом:

– Слушайте мои верные подданные! Светлой памятью батюшки моего, клянусь вести Трегетрен к силе, могуществу и славе...

– Огонь Небесный и королева Селина!

– Великие дела предстоят нам уже нынешней ночью!

– Слава королеве Селине! Слава королеве Селине!

Королева подняла руку, призывая к вниманию, но едва ликующие крики смолкли, тишину прорезал каркающий голос. Он шел откуда-то из-за спин стоящих рядом с девушкой на балконе воинов:

– Люди! Не слушайте ее! Она убийца!

Сотник Остан толкнул в сторону стражника с факелом. В дверях стоял, сверкая полубезумным взглядом, Герек. Седые волосы слиплись черными сосульками от крови, стекающей из рассеченного темени, правая рука жестом обвинения направлена в лицо принцессы.

– Короля задушили! Смерть отцеубийце...

Селина зашипела разъяренной кошкой:

– Уберите придурка...

Бельк сделал всего лишь легкое движение рукой. Так смахивают муху с края тарелки.

Герек перевалился через парапет и шлепнулся о камни у ног толпы, которая взревела еще воодушевленнее...

– Собаке собачья смерть! – взмахнула кулачком Селина. – Я...

Хлестко, прорезав гам и многоголосье, щелкнула тетива лука. Немой, неловко скособочившись, отпихнул королеву, которая от неожиданности вцепилась в рукав Нувеля, и упал. Судорожно дернул ногами и застыл. Между его ребер торчало древко стрелы.

– Вон он! – Остан заслонил Селину, указывая на крышу барака замковой стражи. – Смерть предателю!

Рядом один из петельщиков ударил по перебегающему вдоль конька темному силуэту из легкого самострела.

– Смерть! Смерть!!! – Гвардейцы подхватили крик сотника.

Засверкали обнаженные клинки.

– Веселинов не забудь, барон! – сдавленным голосом прокричала королева.

– Не забуду, ваше величество. – Остан потянул меч из ножен. – Зимогляд – мой. – Он отвесил поклон и устремился к бурлящему водовороту людских тел. В самое пекло, на острие атаки, как привык поступать всегда.

Десять дней понадобилось нам, чтобы выбраться к обжитым местам. С одной стороны поглядеть – что такое пять дней? Мелочь. А с другой – страшновато становится, когда ощущаешь, как безостановочно мчится время. Рассветы сменяются закатами, день – ночью. Столько задумываешь дел, так много хочется свершить, а смотришь – то не успел, за этим не угнался. Так жизнь и пройдет.