Свайн зашагал навстречу быстро приближающемуся карту. Они встретились метрах в десяти от черты.

– В чем дело? – спросил генерал у водителя, высокого, с нездорового цвета кожей старшего сержанта, прослужившего у него в шоферах уже больше пятнадцати лет.

– Думаю, что дело кислое, – грубовато ответил сержант, принимаясь разворачивать машину.

– Не слишком-то вежливо…

– А чего ждать от такого сукиного сына, который только что звонил. Я разговаривал с ним из здания гольф-клуба, и, слава богу, по платному телефону. Я пытался втолковать ему, что не могу отрывать вас сейчас от игры, а он ответил, что это не мое дело думать о том, что для вас хорошо, а что плохо. Я пытался выяснить у него, кто он такой и какого звания, но он послал меня и добавил еще кое-что, довольно неприятное. Скажи, говорит, генералу, что я звоню ему по поводу Сайгона и некой рептилии, околачивавшейся около этого городка лет эдак двадцать назад. Вот в точности его слова…

– Боже мой! – простонал Свайн и, не удержавшись, прошептал: – Снейк Леди.

– Он сказал, что перезвонит через полчаса. Уже прошло восемнадцать минут. Залезай, Норман. Я тоже участвовал в этом, помнишь?

Перепуганный и растерянный, генерал пробормотал:

– Я… Я должен извиниться… Я не могу так просто оставить игру и уехать.

– Тогда поторопись. И еще, Норман. На тебе опять рубаха с короткими рукавами, ты, чертов идиот! Прикрой руку!

Свайн, широко открыв глаза, уставился на маленькую татуировку на предплечье, затем быстро прикрыл ее другой рукой и побрел обратно к черте, пытаясь придать походке небрежную беспечность, которой он совершенно не испытывал.

– Дьявол, приятель. Военные дела.

– Черт, не повезло, Норм. Но я должен тебе. Бери. Я настаиваю!

Генерал, частично пребывая в прострации, принял от своего партнера долг, не пересчитывая и не замечая того, что в пачке содержится на несколько сотен долларов больше, чем ему были должны. Смущенно поблагодарив, Свайн быстро вернулся к гольф-карту и уселся позади старшего сержанта.

– Не слишком ли много за мою фору, солдатик? – сказал ему вслед молодой зам по связям с рынком, занимая позицию на черте, замахиваясь клюшкой и посылая маленький белый мяч вдоль дорожки гораздо дальше генеральского и на лучшую позицию. – В сто миллионов раз лучше, наглая ты скотина.

Номер Два.

– О чем это вы говорите, бога ради, – со смехом произнес сенатор в телефонную трубку. – Или вы ждете от меня, будто я скажу вам, что желает пропихнуть Ал Армбрустер? Ему не нужна моя поддержка в новом проекте, и он не получит ее, даже если захочет. Он в Сайгоне был остолопом, он и сейчас осел, хотя и получил большинство голосов на выборах.

– Мы говорим не о выборах, сенатор. Мы говорим о «Снейк Леди»!

– Видно, этот придурок Алби совсем свихнулся, если начал посылать ко мне всяких психов. Он уже во Вьетнаме был странноват, слонялся вокруг города, вынюхивал что-то. А ты, собственно, кто такой?

В Вене, штат Виргиния, Алекс Конклин повесил трубку.

Промах Третий.

Филипп Аткинсон, посол Соединенных Штатов в Великобритании, снял трубку с зазвонившего телефона и, сообразив, что код анонимного звонка типа «курьерский» подпадает под строго секретную инструкцию Госдепартамента, поспешно включил скремблер, что и было следованием букве этой инструкции. Его действие немедленно создало на канале связи мешанину из электрических разрядов, сделав линии прослушивания британских разведывательных служб совершенно бесполезными. Потом он, сидя в баре на Конлейн и выслушивая небрежные вопросы от своих закадычных приятелей о том, что, мол, там новенького в Вашингтоне, будет только посмеиваться в ответ. Один или два из них, он знал это наверняка, находятся в «родственных отношениях» с МИ-5.

– Да, курьер, слушаю?

– Господин посол, я надеюсь, нас не прослушивают? – прошептал в трубке низкий натужный голос.

– Все должно быть в порядке, конечно, если они не изобрели какую-нибудь новую машинку. Но это вряд ли.

– Хорошо… Я хотел бы переговорить с вами по поводу Сайгона, вернуться к некоторым операциям, о которых теперь мало говорят…

– Кто это? – Аткинсон чуть не подпрыгнул в кресле.

– В подобных ситуациях обычно обходятся без имен, господин посол.

– Черт возьми, кто вы? Я знаю вас?

– Без сомнения, Филипп. Я крайне удивлен тем, что ты до сих пор не узнал мой голос.

Выпученные невидящие глаза Аткинсона блуждали по кабинету, он мучительно старался вспомнить, наложить какое-нибудь знакомое ему лицо на голос в трубке.

– Это ты, Джек? Поверь мне, мы на скремблере.

– Горячо, Фил…

– Шестой флот, Джек. Еще очень хорошо ложилось на морзе. А это большое дело, очень большое.

– Примем эту возможность, хотя она к делу не относится. Мы влетели в шторм, Фил, в тяжелый шторм, вот беда-то…

– Значит, это ты!

– Заткнись! Просто слушай. Один сумасшедший фрегат сорвался с якоря и носится по гавани, круша все направо и налево, проломив уже немало бортов.

– Джек, я на суше, а не в море. Я не понимаю тебя.

– Некий салага был отстранен от дел в Сайгоне, и, насколько я понял, он все это время сидел под крылом у правительства, при секретных бумагах, и кое-что разнюхал и сопоставил. Теперь он знает все, Фил, абсолютно все.

– Боже правый!

– Он готов дать делу ход…

– Останови его!

– С этим проблемы. Мы не знаем точно, кто это. Вся эта чехарда как-то связана с Лэнгли…

– Ради бога, дружище, с твоим положением ты можешь отдавать им приказы. Пусть он осадит назад! Скажи им, что это все сфабриковано для распространения дезинформации! Что все это ложь!

– Нужна дополнительная поддержка. Кто бросит нам спасательный круг?..

– Ты звонил Джимми Ти в Брюссель? – перебил своего таинственного собеседника посол. – Он на короткой ноге с начальством Лэнгли.

– Не хотелось бы особенно распространяться об этом. По крайней мере до тех пор, пока не выяснится еще кое-что.

– Как скажешь, Джек. Ты у руля.

– Держи нос по ветру, Фил, и якоря наготове…

– Если это означает, что мне нужно молчать, то об этом не волнуйся! – воскликнул Аткинсон, машинально ухватившись за предплечье и гадая, кто в Лондоне мог видеть его татуировку.

На другой стороне Атлантики, в Вене, штат Виргиния, Алекс Конклин повесил трубку, отпустив наконец своего насмерть перепуганного собеседника. Сейчас Алекс, так же как и при агентурной работе в течение почти двадцати лет, следовал только своим инстинктам. Одно слово влекло за собой следующее слово, фраза – следующую фразу, витающие в воздухе намеки использовались для подкрепления предположений, превращающихся в выводы. Это во многом напоминало партию в шахматы между сильными игроками, где побеждал тот, кто быстрее соображал и постоянно придумывал что-нибудь новенькое. Он хорошо набил руку на этом поприще, даже слишком хорошо. Кое-что из того, что он узнал – тайные пороки и преступления, – вероятно, должно было оставаться в тени. Достигнутый успех его совсем не радовал.

Номера Три, Четыре и Пять.

Филипп Аткинсон, посол США в Великобритании, Джеймс Тигартен, главнокомандующий силами НАТО, Джонатан «Джек» Бартон, адмирал в отставке, командующий Шестым флотом во время войны во Вьетнаме, теперешний председатель Совета руководителей отделов служб Президента.

«Снейк Леди». «Медуза».

Сеть.

Внешне ничего не изменилось, но теперь Джейсон Борн явственно ощущал, что его второе Я, по имени Дэвид Вебб, куда-то отдалилось. Такси доставило его к некогда элегантному, но теперь уже обветшалому особняку в северо-восточной части Вашингтона, и, как это уже имело место пять лет назад, водитель отказался подождать. Джейсон прошел к дому по заросшей, выложенной каменными плитами дорожке, поймав себя на той же мысли пятилетней давности, что дом выглядит очень старым и ненадежным и здорово нуждается в ремонте. Он нажал кнопку звонка, гадая, жив Кактус или нет. Кактус был жив. Как и в прошлый раз, в дверях появился худощавый пожилой негр, поглядывающий на пришедшего снизу вверх обведенными серыми тенями глазами. Даже первые слова Кактуса не сильно отличались от произнесенных когда-то: